Ульяна Соболева - Петля [СИ]

Они молча уехали тогда, ни один и слова не посмел сказать, а у меня — бедлам полный, швыряет из стороны в сторону. Стерва мелкая с каждым разом все сильнее из себя выводила. Чувство, что на краю пропасти стою, и меня словно магнитом в нее тянет. Сил сопротивляться все меньше, потому что сигануть с высоты хочется. Не знал, что там, на дне, но чувствовал, что от одной мысли о чертовке этой дух захватывает. И за эту слабость, которая свои правила диктовать начинала, сам себя ненавидел. Решил тогда, что съеду из отеля, под замком ее держать буду и сдохну, но больше не приближусь. Осталось десять дней. Десять. И все… все на места свои встанет. Я слишком много жертв на алтарь этой мести положил, чтобы сейчас все вот так похерить из-за девки этой.

А потом мне ее папаша-ублюдок позвонил. В первую секунду я даже глазам не поверил, что это его номер на дисплее высветился. Долго думал, поднять ли трубку. Вертел телефон в руках, и уроду пришлось несколько раз набрать, прежде чем я ответил. Что же тебе так приспичило-то, Ахмед? За зад свой трясешься? Изворачиваешься, как на сковороде раскаленной.

— Да, Ахмед. Выкладывай давай, что надо. Я занят сейчас.

— Я все сделал, Граф… Считай, что твоя взяла. Хакерам твоим всю инфу слил, дочь верни…

— Я сначала проверю, что ты там мне насливал. Тогда и поговорим.

— Граф, бл***, что за фокусы? Мне терять больше нечего. За слова отвечать нужно. Когда я дочь получу?

— Ты не рыпайся, Ахмед. Здесь условия я ставлю. Сиди и жди указаний. Все, отбой.

Трубку бросил, а у самого земля из-под ног ушла. Как удар под дых. Перед глазами завертелось все, как адская карусель. Знал, что тварь не блефует. Знал, бл***, и понимал, что времени больше не осталось. Что придется свою часть сделки выполнять. И в тот же момент осознание острой стрелой пронзило, что я ее НЕ ОТДАМ. Нихрена. Не важно, что я и кому обещал. Пусть катится все к черту. Себя не узнавал и проклинал одновременно… За мысли эти, которые как ушат холодной воды. Столько времени держаться, чтобы сейчас, как ошалелый метался от этого порыва, дикого и примитивного.

А потом перед глазами вспышкой кадр, как она к отцу приближается, а мне остается только в спину смотреть… И все — решение молниеносно принял. Гнал тогда на всей скорости обратно. Туда, откуда несколько часов назад сбежать хотел. Мчал, чтобы себе и ей все пути к отступлению отрезать. Выбора никому из нас не оставить. Как помешательство какое-то, только я в каждом шаге отчет себе отдавал, хоть и действовал словно в дурмане. В одну секунду перевернулось все. Как с цепи невидимой сорвался.

Влетел в апартаменты и остолбенел от неожиданности…

Мелодия та, которую играла, до сих пор в голове по нотам звучит. С каждым тихим шагом все ближе подходил, чувствуя, что терпение на исходе. А как прикоснулся — словно током шибануло. Разрядом электрическим вдоль позвоночника. Сейчас по-другому все было. Не так, как раньше, когда сдерживался, чтобы через грань не переступить. Сейчас решил уже все… предвкушение каждый нерв оголило, набросился в приступе алчного голода, а когда понял, что невинна она — чуть на части не разорвало от безумного взрыва восторга. Понимать, что никогда и ни с кем до меня. Никого у нее до меня не было… не знает других. Первый я, и сейчас она мне себя отдала. Так безумно… так необдуманно… так по-сумасшедшему, и так, бл***, правильно. Потому что по-настоящему… Это все о ней. То, чего она так желала получить в ответ.

"Ты какой-то ненастоящий" Эти слова, которые в самолете тогда произнесла, по-другому зазвучали. И я вдруг понял, что мне до боли захотелось быть с ней настоящим. Какая-то болезненная потребность позволить себе начать жить… опять.

— Андре-е-е-й, — смеется заливисто и убегает, хоть и понимает, что все равно догоню.

В один из дней мы выехали за пределы города, в сторону Венского леса. Заснеженные деревья и воздух, от чистоты которого голова шла кругом. Отключил все телефоны. Знал, что миллион звонков будет. Подождут. Все подождут. Плевать. Нет ни для кого.

Она отбежала на несколько шагов, и через секунду я почувствовал удар в плечо. Это что сейчас было? Развернулся резко, а она засмеялась во весь голос.

— Воронов, расслабься… это просто снежок… Никто в тебя не стреляет… — и вот уже в меня летит второй. Разбился об лоб, а я лишь стою и ресницами хлопаю, не замечая, что уже и сам смеюсь.

— Ну все, мелкая, ты нарвалась… — и вслед за ней, пока не догнал и в сугроб не повалил. В глаза смотрю, и опять тону. Взгляд отвести не могу, и от жара ее дыхания резкое возбуждение накатывает. Мгновенно… остро… требовательно. Как будто не брал ее все утро. А она, чертовка наглая, не моргает даже, и эрекцию мою почувствовав, кончиком языка губы обвела и говорит томным голосом.

— Светлость соскучился, я гляжу…

— Что же ты со мной делаешь… ведьма? — и скулы напряжены, потому что я ее, бл***, опять хочу. Прямо здесь, посреди этой снежной поляны. Теряю рядом с ней всю свою стальную выдержку, и от осознания, как глубоко меня в нее затягивает, дрожь все тело охватывает.

— Твоя ведьма… — и сама к губам потянулась, чтобы в исступленном поцелуе слиться. Опять свои пальцы с ее переплетаю, а другой рукой тело сминаю, проклиная долбаную одежду, которую хочется порвать на ней, прямо здесь и сейчас.

Поднялся и на руки подхватил, а она ногами бока мои обвила. Несу к машине, целую, губы терзаю, не давая дышать, и все крепче ягодицы сжимаю… Чтобы когда дойдем, усесться на заднее сиденье и, шипя сквозь зубы, молнию ее куртки дернуть, свитер задрать и, высвободив грудь из ненавистного белья, сосок в рот втянуть. Хмелеть от ее стона и звереть от того, как выгибается навстречу, и трется бедрами о напряженный член. Ее вздохи у меня в голове эхом, и я понимаю, что в очередной раз все предохранители к черту летят.

— Боже мой… Андрей… я так хочу тебя… Сейчас…

О, да. Конечно сейчас. Потому что до отеля мы не доедем. Никто больше никуда не едет. В считанные секунды стянул с нее джинсы и, расстегнув ширинку, усадил на себя. И чуть не кончил в ту же секунду от ощущения, какая она горячая и влажная. Откинул голову назад, и, сжимая со всей силы ее ягодицы, насаживал на себя все быстрее и яростнее, рассвирепев от похоти и желания. Она превращает меня в какого-то озабоченного извращенца. Алчного и жадного до ее тела. Ни секунды покоя с ней рядом. И чем больше прикасался, тем сильнее голод становился. Вцепилась руками в спинки сидений и, кусая губы, громко стонала, ускоряя движения бедрами. И меня уносит нахрен, смотрю на грудь ее, колышащуюся в такт толчкам, и сосок зубами прикусил, от чего она застонала протяжно и замерла на секунду, чтоб забиться в оргазме, сокращаясь. А я еще сильнее пальцами в тело ее впился, продолжая врываться яростно и глубоко, не отпуская, не разрешая отстраниться, чтобы через мгновение ее второй волной накрыло, и меня вместе с ней. А потом ловить губами соленую влагу катившихся по щекам слез… Обнять крепко, до хруста, зарываясь лицом в ее волосы, и вдыхая полной грудью аромат своего безумия.