Лайза Джуэлл - Я наблюдаю за тобой [litres]

Вот тогда-то все и случилось, Элоиза. Я приняла решение, которое навсегда определило нашу жизнь – твою, мою и папину. В тот момент мне казалось, что я поступаю правильно. Все следующие дни я находилась в эйфории. Я радовалась, что убила Николу Фицуильям, и не испытывала сожалений. По моему мнению, она заслуживала смерти. Я воздала возмездие за младшую сестру, восстановила равновесие во вселенной и обрела покой.

Но теперь, по прошествии времени, я сожалею о своем поступке. Если бы только я могла вернуться в прошлое и все исправить! Мне нужно было поговорить с Никки Ли у озера Баттермир; зайти в автобус, рассказать о том, что она сделала, и выложить все, что думаю о ней и ее убогом жалком муженьке. Нужно было выставить ее на суд пассажиров, а потом уйти и начать собственную жизнь.

После той встречи в моем сердце поселились тревога и ярость. Словно ядовитые семена, они прорастали во мне и наконец полностью завладели мной. В результате ненависть к Никки Ли перевесила любовь к тебе и твоему папе.

Тебе было всего два дня от роду, когда твой папа забрал тебя домой. В первую ночь ты спала в моей постели. Каждый раз, когда медсестра перекладывала тебя в колыбельку, ты плакала, поэтому я попросила оставить тебя со мной. Ту ночь я провела, то засыпая, то просыпаясь. Все было как в тумане. А однажды я очнулась от короткого сна и взглянула на тебя; ты лежала в темноте с открытыми глазами, сжимая в кулачке прядь моих волос, и смотрела на меня удивленным, спокойным взглядом. На краткий миг мне показалось, что ты – это Вива. Я заплакала, и на твою щечку упала слезинка. Я вытерла ее пальцем. Твоя кожа была такой нежной, что у меня защемило сердце. Ты моргнула, словно говоря: «Все хорошо. У нас все будет хорошо».

На следующий день тебя забрал папа. Я не плакала, потому что знала: с тобой все будет хорошо. Я увидела это в твоих глазах – и со спокойной душой отпустила.

С днем рождения, моя доченька. Я не знаю тебя, но люблю и буду любить всегда-всегда.

Твоя мама.

Чихуа-хуа зовут Диего. По мнению Фредди, отличное имя для собаки родом из Южной Америки. Пес бежит за ним до входной двери; Фредди уходит. Ромола по-прежнему на кухне, ест ужин, приготовленный ее мамой; маму Ромолы зовут Максин, она классная. Ромола никогда не провожает Фредди, не прощается в конце свидания или телефонного разговора. Она говорит, ей некомфортно прощаться. На то нет особой причины, просто некомфортно, и все.

Максин пригласила Фредди остаться на ужин, но сегодня у них баранина, а он терпеть ее не может: мясо слишком жесткое, на вкус отдает тухлятиной. К тому же отец предложил вечером куда-нибудь сходить.

Фредди прощается с Диего и через пять минут оказывается дома.

Они с отцом уехали из большого желтого особняка в Мелвилле и сняли симпатичную двухкомнатную квартиру неподалеку от школы Фредди. Жаль было покидать мелвиллский дом, особенно вложив столько денег в ремонт, однако теперь это место преступления, а кому захочется жить на месте преступления? Впрочем, Фредди не возражает. Ему пришлось признаться отцу, что это он положил красную замшевую бахрому в лужу крови, чтобы Красные Сапоги заподозрили в убийстве, а потом ждать под дверями комнаты для допросов, пока отец рассказывал обо всем полиции. С тех пор Фредди одержим следственными действиями. Он больше не хочет работать в МИ-5, а мечтает стать следователем.

Начальство мелвиллской средней школы попросило отца уволиться по собственному желанию. Дескать, слишком много шума. Ему дали должность консультанта, чтобы он курировал сдачу выпускных экзаменов. С тех пор прошел год. Отец пока официально безработный; говорит, у него академический отпуск – вот отдохнет и решит, что делать дальше.

Теперь главные увлечения Фредди – общение с Ромолой (он встречается с ней каждый день, хотя бы на пять минут после школы), визит к психотерапевту раз в неделю (нудятина, хотя и довольно интересно), а еще он старается побольше узнать о маме. После убийства он обнаружил, что вообще ничего о ней не знал. Ребекка Маллен убила маму, потому что та издевалась над ее сестрой. Мама наводила на всех ужас, школьники тряслись перед ней и ее шайкой. В то же время для Фредди она была просто мамой: не издевалась, не кричала и не запугивала, если не считать последнего раза, когда она, больная, наорала на него, назвала мелким говнюком и вытолкала из комнаты. Вот тогда он увидел, какой мама может быть в гневе. В общем, его последний проект называется «Информация», в честь романа Мартина Эмиса. Фредди чувствует: ему нужна информация о маме, чтобы лучше в ней разобраться.

Он перевез в новую квартиру все мамины вещи, разложил их по трем большим картонным коробкам с ярлыками «Информация 1», «Информация 2» и «Информация 3», исследовал с криминалистической точки зрения и подробно опросил отца. Однако опросы не дали заметных результатов; похоже, папа тоже ничего не знал о своей покойной жене и не представлял, что именно служило триггером для ее припадков гнева. Когда отец встретил маму в автобусе (ей было девятнадцать, а ему тридцать пять), то не подозревал, что она – та самая мучительница, погубившая Виву Харт. Он понятия не имел, что шатенка Никола Ли и есть крашеная блондинка Никки Ли. Он ни о чем не догадывался, пока в Озерном крае на него не набросилась мама Вивы Харт. Тогда ему все стало ясно.

Отец не смог объяснить, что именно. Единственное, он сказал, у мамы всегда была «склонность к насилию», и теперь он понял откуда. Фредди записал эти слова – «склонность к насилию» – и часто раздумывал: а вдруг из-за тайных вещей, которые он иногда думает или делает, он унаследовал мамину «склонность к насилию»?

А вчера Фредди обнаружил в маминых вещах нечто странное. После ужина он достал из коробки почтовый конверт, такой старый, что клеевая полоска на нем выцвела и стала хрустящей. Конверт не надписан; внутри – прядь блестящих каштановых волос, перетянутая резинкой. Волосы намного длиннее, чем у Фредди, и гораздо темнее маминых.

– Что это? – спрашивает он, придвигая конверт к папе.

Отец заглядывает внутрь, вытаскивает прядь.

– Где ты это нашел?

– В маминых вещах.

Папа снова смотрит на конверт.

– Чьи это волосы? – интересуется Фредди.

Папино лицо стремительно сереет, черты заостряются. Он судорожно сглатывает.

Фредди смотрит на отца, ожидая ответа.

Но тот молчит.

Это моя шестнадцатая книга, и, похоже, я каждый раз благодарю одних и тех же людей одними и теми же словами за одно и то же. Просто мне как писателю ужасно повезло: со мной работают верные и отзывчивые люди более чем в десяти странах, у меня самые лучшие читатели в мире и великолепная группа поддержки из друзей и родных.