Adrialice - Жертва [СИ]

— Сегодня последние посетители задержались. Пришлось ждать, чтобы сдать смену, — мой голос спокойный, безэмоциональный.

— Шляешься по ночам где ни попадя! Нормальные люди ночами дома сидят! — Я не стала говорить ему о том, что он сам частенько ночами задерживается в баре.

— Я вся мокрая, сейчас пойду, переоденусь, и лягу спать.

— Твоя мать тоже под дождем любила ходить, — от сравнения я только сжала зубы. — Бывало, придет вся мокрая, одежду хоть выжимай. А сама улыбается, счастливая! Чего там хорошего, быть, как мокрая курица? Чего, я спрашиваю?

— Не знаю.

— Но ты же тоже так делаешь!

— Я просто зонт забыла.

— Ага, забыла! Можно подумать, я тебе поверю! Отмахнулась от отца и все, да? Соврала и счастлива.

— Я не вру.

— Смотри на меня, когда говоришь! — Этот окрик заставил меня быстро поднять взгляд. — Вот так! А теперь скажи, что не врешь! Глядя мне в глаза, скажи. Да так, чтобы я поверил.

Он подошел ближе, что почти заставило меня попятиться назад. Неимоверными усилиями я приказала себе остаться на месте, буквально прирасти к полу.

— Я просто забыла зонт, — он несколько секунд смотрел на меня, а затем ответил.

— Такая же, как она. Точно такая же. Она также врала мне в лицо. Иди отсюда!

Я развернулась, чтобы уйти, и на грани слышимости произнесла «не такая!». Я не хотела, это вырвалось само. Но он услышал.

— Что ты сказала?

— Ничего.

— Нет, ты сказала «не такая»!

— Я пойду спать.

— Никуда ты не пойдешь, — он схватил меня за руку выше локтя и сжал. — Ты думаешь, я не только слепой дурак, но и глухой?

— Нет.

— Тогда что значило твое «я не такая»? — Он был зол.

— Я совсем не похожа на мать, — мои слова были тихими, голос слегка подрагивал. Я ступила на опасную территорию.

— Похожа!

— Только внешне. А в остальном я другая.

— Откуда тебе знать? Ты еще на горшке сидела тогда!

— Она нас бросила.

Отец на мгновение замер, а потом схватил меня другой рукой за волосы.

— Ты думаешь, что лучше ее? Нееет, ты такая же! Это пока ты мелкая была, тебе нужен был отец, чтобы кормил и одевал тебя. А теперь ты смоешься! Я это знаю! Ты, как и она, уйдешь! Найдешь какого-нибудь прыщавого ублюдка с большим членом, и только тебя и видели!

— Нет, я не уйду.

— Не ври мне!!!

— Я не вру! — Я хотела ему сказать, что я не такая, что не брошу. Но он меня не слышал. Или не хотел слышать. — Я не такая, как она! Ненавижу ее!

В следующую секунду щеку обожгло огнем. Голова мотнулась, во рту почувствовался вкус крови. Такой солено-металлический. Такой до боли знакомый.

— Не смей так говорить! — Он прошипел, буквально выплюнул мне эти слова в лицо.

— Почему? — Моя обида поднялась, как кипящее молоко в кастрюле, и стала выплескиваться наружу. И я не могла ее остановить. По щекам потекли слезы. — Она и меня тоже бросила! Значит, она нас не любила!

— Заткнись! — Рука в волосах сжалась крепче, сильнее выгибая мою шею. — Ты ни хрена не знаешь!

— Мне и не нужно! Я знаю, что не такая, как она, и такой не стану! Ненавижу ее, ненавижу!

Он оттолкнул меня в сторону, но я зацепилась ногой за журнальный столик и стала падать. И все бы ничего, если бы на пути моего падения не стоял комод. Раскаленная добела боль коснулась лба, а затем резко наступила темнота.

В себя пришла, лежа на полу. Через несколько секунд, когда мозг снова стал работать, я поняла, что отец сидит рядом и обнимает меня. А еще плачет. Он почувствовал, что я пришла в себя, и посмотрел мне в лицо.

— Кэти, прости меня! Я не хотел. Я совсем не хотел.

Поморщившись от боли, я коснулась пальцами лба. Голова была разбита. Вот откуда это ощущение мокрых волос и стянутой кожи. Раны на голове кровят сильнее всего.

— Прости меня, доченька.

— Все в порядке.

— Я не хотел, — он продолжать плакать, держа меня на руках, но я хотела быстрее уйти. — Не вставай!

— Мне нужно промыть рану и нанести мазь. Я в порядке.

— Я не знаю, как так получилось, я ведь…

— Все хорошо, пап, я знаю. Ты не хотел, это случайность.

— Да.

Он помог мне встать, но дальше я пошла сама. Мне нужно было позаботиться о себе. А еще мне нужно было побыть одной.

Подойдя к зеркалу в ванной, я поморщилась. Красавица! Губа разбита, лоб разбит, кровь по всей правой стороне лица, в волосах. Я обреченно разделась и залезла в душ, сделав воду чуть теплой. Осторожно промывая волосы, я шипела от боли, когда в рану попадала вода. Как только кровь остановилась, я вылезла из душа и вытерлась. Отточенным движением нанесла мазь на раны, надеясь, что этого будет достаточно. Обращаться в больницу, чтобы мне зашили лоб, не хотелось. Появятся лишние вопросы. Если бы не губа, можно было все списать на неудачное падение. Но с разбитой губой — мне никто не поверит, и правильно сделает.

Надев пижаму, я улеглась на кровать. На часах уже час ночи. Надо же, я вернулась лишь недавно, а кажется, что несколько часов назад. Хорошо, что завтра у меня выходной на работе, и не придется красоваться свежими ранами. Они, конечно, не пройдут до моего выхода на работу, но опухоль немного спадет, а остальное я замаскирую тональным кремом. Видно будет, но лишь немного.

Когда адреналин полностью вымылся из крови, из моих глаз снова потекли слезы. Думала, что смогу избегать ударов? Выработала стратегию? Какая глупость! Этот вечер наглядно показал мне, чего стоят все мои стратегии. Но зато теперь я уверена — пока не пройдут эти раны, отец меня больше не тронет. Надеюсь, хоть это останется неизменным.

Сегодня луна не заглядывала в окно, небо все еще было затянуто тучами, отчего ночь не казалась уютной. Она была тревожной. И сон никак не шел. В голове крутились мысли, высказанные отцом упреки, картинки его разозленного лица и стоп-кадр замаха руки. Ничего нового, все так знакомо. Но почему-то каждый раз больно, как впервые. Не только физически. Больно в душе, словно надежды снова растоптаны. Однажды я сказала ему «папа, не бей меня, мне больно». На что услышала, что он сам знает, как воспитывать меня, и я ему не указ. Эти слова сопровождал крепкий подзатыльник. На большее он тогда не расходился. Мне было только десять лет. Но чем старше я становилась, тем сильнее и чаще были удары. Будто он переставал себя контролировать. Впервые в результате нашей потасовки я отключилась. Что же будет дальше? Будет ли он осторожнее теперь, раз испугался, или наоборот, поймет, что я могу справиться даже с этим, и отпустит внутренних демонов? Не будет ли один из этих ударов последним для меня? Как далеко он зайдет?

Тишина вокруг не давала ответов на мои вопросы. Она подстегивала самые страшные мысли, превращая их в картины кошмаров, которые я никогда не хотела бы увидеть. Наверное, этой ночью мне спать не придется.