Adrialice - Жертва [СИ]

— Где ты была?

— Выходила подышать свежим воздухом. Голова сильно болела.

Услышав про голову, отец поморщился и отвел глаза. Проскочила мысль «так тебе и надо». Проскочила и тут же пропала. Если его и грызет совесть, то не долго, до следующего срыва.

Я заскочила на кухню, налила стакан молока и взяла булочку, после чего пошла в свою комнату. Отец еще некоторое время смотрел телевизор — до меня доносился невнятный бубнеж — а затем тоже ушел к себе. И в доме наступила тишина. А я все сидела и думала о том мужчине — Майкле. «Будет шрам» сказал он. Почему-то эти слова отдавались болью. Раньше отец шрамов не оставлял. А вот фраза «Береги себя…» вызвала злость. Да кто он такой, чтобы вообще что-то мне говорить? Чтобы давать советы, умничать, судить. Чего ему надо? Зачем пристал со своей жалостью? А я? Тоже хороша! Развесила уши, слушаю, а еще и отвечаю! Потянуло же на откровенность. Нет бы, следить за языком, ведь всегда умела.

На этой мысли мозг подкинул вчерашний вечер, когда я как раз не следила за языком, из-за чего и получила все эти отметины на лице. Мне бы молчать и соглашаться со всем. Хотя, не приведет ли это к обратному эффекту? Не разозлит ли такая покладистость отца еще больше? Может, ему просто нужно иногда сбрасывать эту злость? А причины он всегда найдет? Ну, пошел бы в зал, побил грушу! Чего меня бить? Чем я заслужила такое?

Злость всколыхнулась с новой силой, буквально, окрасила мир в красные тона. Мать бросила, отец бьет. Какого черта с ними? Почему они так со мной? Ненавижу! Всех их ненавижу! Из-за них моя жизнь, как куча дерьма!

Подскочив с кровати, я стала ходить по комнате. Потянулась убрать, упавшую на лицо прядь волос, и зацепила пальцем рану на лбу.

— Ай!

Подошла к зеркалу, и — да! Точно! Расцарапала рану. Теперь снова пошла кровь. Зарычав от злости, я достала ватные диски и стала прикладывать к ране. Вот же тупица! Сама виновата, надо быть осторожнее.

Когда кровь перестала течь, я приняла душ и улеглась в постель. Завтра снова на работу. Снова в глазах сотрудников появятся вопросы по поводу моих ран, за спиной послышится шепоток, сплетни о произошедшем. А глаза повара Альберто будут с грустью смотреть на меня, что хуже всего перечисленного.

Последней мыслью перед тем, как соскользнуть в сон, была «а еще в кафе придет Майкл».

Как я и предполагала, мои закрашенные тональным кремом отметины вызвали кучу «гляделок». Другие официантки отводили взгляды, но я точно знала, что за моей спиной они перешептываются. Ну и плевать. Альберто предложил немного остудить кофе, чтобы я не обожглась. И смотрел так понимающе, с сожалением. А мне это сожаление кислотой плескало. Поэтому я морщилась и пила горячий кофе. Назло. Только кому?

День шел своим чередом, отнести заказ — принести заказ, «здравствуйте» — «до свидания». Люди приходили, кушали и уходили. А потом за столиком я увидела его. Майкла. И удивилась. Не думала, что придет. А потом испугалась — раз пришел, значит, ему что-то надо. Иначе отстал бы. Но работа есть работа, я сама сказала мужчине об этом кафе, теперь буду расхлебывать.

— Добрый день. Хотите сделать заказ сейчас или пока посмотрите меню? — Я сделала вид, что он просто один из посетителей. Хотя, ведь так и было.

— Здравствуй. Ты кофе обещала. Сделаешь? Черный, с сахаром, без сливок.

— Сейчас принесу.

Пока делали кофе, я искоса посматривала на своего посетителя. Он сначала оглядывался по сторонам, изучал это место, а потом посмотрел на меня. Стало отчего-то неловко. Захотелось спрятаться. Но кофе был готов, и мне пришлось идти.

— Пожалуйста.

— Как ты сегодня? — Он не дал мне молча уйти.

— Я на работе.

— Я вижу. И я просто спросил, как ты.

— Прекрасно, — мой тон противоречил смыслу слова. Того слова, которое я почти прошипела сквозь зубы.

— Другие официантки сейчас пялятся на тебя, ты знаешь?

— Знаю. Мне нужно работать.

Я ушла, не давая ему возможности сказать еще что-нибудь. Но зря я думала, что этим дело и обойдется. Через несколько минут мужчина снова позвал меня.

— Принесешь мне Тирамису? О, и травяной чай.

Очень хотелось рыкнуть «я обещала только кофе», но пришлось натянуто улыбнуться и ответить «конечно». Иначе я могла за такое гостеприимство вылететь с работы быстрее, чем произнесу «объяснительная».

И снова Майкл внимательно смотрел за моими передвижениями по кафе. А еще за другими официантками, что немного снижало градус моей подозрительности. Потом его десерт закончился, чай, судя по всему, был выпит… но мужчина не двигался и счет не просил. Пришлось идти самой.

— Что-то еще?

— Да, для начала перестань кидать на меня такие подозрительные взгляды. Мне ничего от тебя не нужно и я не собираюсь каким-либо образом вредить тебе. Наоборот, я хочу помочь.

— Я не просила.

— Знаю. Думаю, ты никогда ничего и ни у кого не просишь. И никто ничего не дает. А я хотел бы.

— Мне ничего не нужно от вас.

— Верю.

Над столиком повисла тишина. Майкл смотрел на меня, а я на него.

— Пытаешься понять, какого черта я к тебе пристал? Я могу объяснить, но сейчас ты занята. Во сколько у тебя заканчивается смена?

— Поздно. И мне нужно будет ехать домой.

— Комендантский час?

— Я не смогу вечером.

— А завтра?

— И завтра. Я снова работаю. Тоже допоздна.

— А когда у тебя выходной?

Мне хотелось вызвериться. Отправить его к чертям собачим. Я не понимала этой настойчивости, если ему, как он говорит, ничего не нужно. Я не доверяла ему.

— Остынь. Я просто хочу поговорить.

— Не думаю, что нам есть о чем. Я вас не знаю, наши жизни никак не пересекаются.

— Уже пересеклись. Вчера.

— Это случайность.

— Девочка, в этом мире ничего не случайно. Я знаю, ты мне не веришь, ты боишься меня. И я могу это понять, особенно учитывая следы на твоем лице. Но, клянусь, я не причиню тебе вреда.

Поверить? Нет? Чем он может мне помочь? А если обманет? Страшно-страшно-страшно…

— Кэт, мы просто поговорим. В людном месте. Тебе ничего не угрожает.

— Хорошо! — Выпалила и тут же покрылась холодным потом. Зря согласилась? Нет? — Послезавтра выходной.

— Можем встретиться там же, на набережной. Во сколько тебе удобно?

— Часов в пять.

— Идет.

Он положил деньги на стол и вышел, а я все думала, что мне принесет эта встреча? Почему он так настойчив? Что, черт возьми, вообще происходит? Когда я подняла со стола деньги, то увидела под ними визитку. Темно-коричневый прямоугольник плотной бумаги с выгравированным именем и номером телефона.

Стоит ли говорить, что остаток смены прошел в раздумьях? На следующий день я смогла отвлечься, и мысли о Майкле отметала сразу же, как те появлялись. Отец в эти дни вел себя примерно — не ругал, не кричал, даже почти не смотрел в мою сторону. Это радовало. А вот как только наступил мой выходной, улегшиеся волнения снова всколыхнулись внутри. Но пойти на встречу я все равно собиралась. Ведь не приди я — Майкл снова заявится в кафе, я была в этом уверена.