Сарина Боуэн - Год нашей любви

— Согнись немного, чтобы я мог тебя посадить.

Вздохнув, я сдалась и согнулась.

Как всегда, целая вечность ушла на то, чтобы снять скобы и пристегнуть меня. Хартли вручил мне не одну, а целые две короткие хоккейные клюшки.

— Осторожнее с концами, — предупредил он.

Тут я заметила, что на конце каждой клюшки есть по три металлических шипа.

— Ими надо отталкиваться, — пояснил он. — Попробуй.

Хартли протащил мою упряжку через край катка и запустил меня на лед. Я проехала чуть меньше 10 метров и остановилась. Подняв голову, посмотрела на прожекторы над катком. У Харкнесса была шикарная арена. Раньше я смотрела, как здесь играет мой брат, а потом, когда меня тоже приняли в колледж, надеялась и сама сыграть.

Хартли вышел на лед позади меня.

— Давай, Каллахан, погнали.

Обернувшись, я посмотрела на него. Он улыбался, но взгляд был напряженный. Он ждал, пока я закончу сражаться со своими демонами.

— Ладно, — наконец уступила я.

Я опустила руки и воткнула ледорубы в лед. Моя повозка сразу проехала около метра. Похоже, лезвия были довольно острыми.

— Ну вот, отлично, — сказал он.

Хартли тоже оттолкнулся и рванул в сторону голубой линии, а я наблюдала, как он набирает скорость. Лед выглядел великолепно. Я воткнула клюшки и оттолкнулась. Хартли оказался прав — набрать скорость было легко, но, когда я наклонилась в сторону, чтобы повернуть, то сразу же начала тормозить. На настоящих коньках используешь только одно лезвие для поворота, а с этой повозкой такого варианта не было.

Но все равно — повозка работала.

Я несколько раз глубоко вдохнула прохладный воздух катка, чтобы успокоиться, повернулась и поехала в сторону Хартли.

— Ну что, теперь почувствовала? — спросил он, залезая в карман куртки. Он достал оттуда шайбу и бросил ее на лед.

— С этой штукой не очень-то поманеврируешь, — сказала я. — Как я увернусь от твоей толстой задницы, если я не могу повернуть?

Я наклонилась вперед и ударила по шайбе рабочим концом клюшки. Хартли улыбнулся:

— Вообще-то лезвия можно установить ближе одно к другому, но тогда будешь часто опрокидываться. Все равно что на каяке.

Я резко затормозила.

— Хартли, ты хочешь сказать, что эта фигня на детском режиме?

Он поднял обе палки, словно защищаясь:

— Не кипятись, признаю ошибку. — Он в несколько толчков подвинулся ближе ко мне. — Посторонись на секунду.

Я наклонилась в сторону, и Хартли поправил мою упряжку.

— Попробуй сейчас.

Я повернула направо и тут же завалилась на левый бок.

— Подожди…

Я поднялась и заработала клюшками как сумасшедшая. Я промчалась по льду, наклонилась и быстро развернулась по дуге. Когда я посмотрела на Хартли, он стоял на коленях, поправляя свои лезвия. Я достала шайбу, пока он пристегивался обратно.

— Вбросим?

— Давай! — сказал он, скользя к центру поля.

Я подбросила шайбу, и она упала на его половину. Хартли подцепил ее клюшкой, держа на расстоянии от меня. В следующий миг он неуклюже попытался протолкнуть шайбу вперед не тем концом клюшки, я воспользовалась этим и, завладев шайбой, понеслась с ней в сторону ворот. Краем глаза я заметила сани Хартли. Он обогнал меня, развернулся и принял оборонительную позицию. С двумя клюшками в длинных руках он мог защитить практически всю вратарскую площадку. Я приготовилась к удару, наблюдая, как Хартли готовится его отразить. В последнюю секунду я перевернула клюшку и ударила шайбу тыльной стороной, целясь в узкое место между его санями и клюшкой. Шайба легко вошла в ворота.

Выражение удивления на его лице было бесподобным.

— Ты что, обвела меня?

Я захохотала, и мои сани перевернулись. Лежа на льду и опираясь на предплечья, я сотрясалась от смеха. Мне стало невероятно весело, во мне будто что-то перевернулось, а глаза защипало от слез. Слишком много призраков было сейчас на льду вместе со мной, маленьких и потных фантомов Кори-из-прошлого, мчащихся на коньках и бьющих на поражение. Грудь сдавило, из нее вырвались всхлипывания, и слезы полились по моему лицу, падая на лед.

Через несколько секунд рядом оказался Хартли. Он поднял меня со льда и обнял. Он шептал что-то успокаивающее, но я дрожала и плакала у него на плече, ничего не слыша.

— Тихо, — повторял он. — Тихо.

— Это… — Я попыталась что-то сказать. — Я…

Он только сильнее обнял меня.

— Это было ошибкой, — прошептал он.

Я покачала головой.

— Нет, было здорово . Но раньше… — Я вздрогнула. — Очень сложно это принять .

— Прости меня. — Голос Хартли тоже дрожал. — Прости, черт возьми.

— Я была идеальной , — сказала я. — Но даже не подозревала об этом.

— Нет, — прошептал он. — Нет-нет, идеально — значит нереально.

Преодолевая дрожь, я глубоко вдохнула, и его крепкие объятия наконец стали успокаивать меня.

— Идеально больше не будет, Каллахан. Будет только чертовски хорошо.

В конце концов я перестала плакать. Хартли взглянул на часы и сказал, что фургон приедет за нами через двадцать минут.

Мое лицо покраснело и распухло, и я промокнула глаза, опустив голову к куртке.

— Тебе лучше вытащить шайбу из сетки, — сказала я. — Думаю, что успею обыграть тебя еще пару раз. В перерывах между приступами слез.

— Это мы еще посмотрим, Каллахан.

У меня получилось выбить шайбу еще один раз против трех Хартли. Когда мы сели в фургон, я была мокрой от пота.

— Мы неподходяще оделись, — заметила я. — В следующий раз я сниму куртку. А вот перчатки и налокотники пригодятся.

Хартли подмигнул:

— В следующий раз.

Я была выжата как лимон. Весь день я хотела поговорить с Хартли о том, что будет дальше. Мне хотелось знать, что между нами происходит, пусть даже спрашивать об этом было неловко. Но воспоминаний о белом сверкающем льде, танцующем перед моими глазами, вполне хватило, чтобы я просто положила голову ему на плечо. Он обнял меня одной рукой, и мы почти не разговаривали, пока автобус взбирался по Колледж-стрит.

— Где ты раздобыл сани? — спросила я, выбираясь из микроавтобуса.

— Я увидел с десяток таких в кладовке в прошлом году. Так что просто спросил менеджера, можно ли ими воспользоваться.

— А время на льду? Договориться о таком непросто.

— Это уже Бриджер. На меня тренер до сих пор злится.

— Поблагодаришь Бриджера за меня? — произнесла я тихо.

— Конечно.

Когда мы достигли входной двери Макгеррина, нас поймала Дана.

— Привет, ребята!

Она покосилась на меня. Уверена, с красными глазами и вспотевшим лбом я выглядела так, будто меня переехало поездом.

— Все хорошо?

— Еще как, — ответила я. — Но мне нужен душ. А ты рано сегодня.