Сарина Боуэн - Год нашей любви

Нащупав мой топ, Хартли стянул его с меня через голову. Потом положил руки на пояс моих штанов для йоги.

— Все хорошо? — спросил он охрипшим голосом. Он смотрел на меня так, как мужчина смотрит на женщину, которую раздевает, — серьезно и с вожделением.

Я кивнула.

Хартли снял с меня штаны, а потом стянул собственные. Он лег на меня сверху, и его обнаженная кожа соприкоснулась с моей. Наше настроение ничем не напоминало о Самой Странной Ночи. Поцелуи были торопливыми и жадными, а тела были наполнены такой сладостью и жаром, что у меня защипало глаза.

— Хартли… — выдохнула я. — Займись со мной любовью.

— Ты уверена? — задыхаясь, спросил он. — Ты ждала меня, а я могу подождать тебя. — Его лицо было совсем рядом.

Но я устала ждать. Я никогда не говорила Хартли напрямую, что я девственница. И ни за что не хотела останавливаться и говорить об этом сейчас. Поэтому я приложила два пальца к его губам:

— Не нянчись со мной, Хартли.

Мышцы его плеча напряглись, и он убрал мои пальцы со своего рта. Потом он прижал свои губы к моим так крепко, что у нас обоих перехватило дыхание.

— Я никогда не стал бы нянчиться с тобой, Каллахан. Ты самый сильный человек, которого я знаю.

Он открыл ящик прикроватного столика, достав маленький пакет из фольги. Он разорвал его зубами, а затем потянулся рукой вниз, чтобы надеть презерватив.

Мое сердце застучало, меня охватило волнующее предвкушение прекрасного.

Но Хартли медлил, опершись на локоть. Он погладил мою щеку свободной рукой и посмотрел мне в глаза с такой страстью, что она обожгла меня.

— Я всегда хотел тебя, Каллахан.

Едва касаясь, он провел пальцами по моей шее и плечу, и я снова ощутила сладкий трепет. Он поднес мою руку к губам и поцеловал.

— Просто я был слишком глуп, чтобы сказать это.

Как всегда некстати я почувствовала, что вот-вот заплачу.

— Не могу поверить… — Я стала дышать через нос, пытаясь остановить слезы.

— Во что?

— В то, что мы наконец-то здесь, — сказала я. — Я так старалась все забыть.

Он поднес мою руку к груди, прижимая к своему сердцу.

— Это моя вина. Но я начну все исправлять прямо сейчас.

Его рука соскользнула вниз по моему телу, оставляя за собой след из мурашек. А потом его пальцы коснулись меня прямо там, где было нужно. У меня перехватило дыхание.

Хартли не торопился и дразнил меня своими ласками, а его поцелуи сводили с ума. Я закрыла глаза и погрузилась в нахлынувшие ощущения. Я никогда не была счастливее, чем в этот момент. Назло всему, что шло не так в прошлом году, моя жизнь не кончилась. Все только начиналось.

— Посмотри на меня, — попросил Хартли, нависая надо мной.

Я открыла глаза, чтобы утонуть в сиянии его карих глаз.

— Я люблю тебя, Кори, — сказал он. А потом я почувствовала, как что-то надавило мне между ног, вызвав острый укол боли.

— О, — выдохнула я, удивившись новому ощущению наполненности.

— Тебе не больно? — спросил он, и его губы напряженно сжались.

Я провела руками по его подтянутым бедрам.

— Я могу тебя чувствовать. Но я и хочу тебя чувствовать. Просто не торопись.

Его глаза сладко закрылись, а лицо стало спокойным. Очень медленно он подался назад, и я вздохнула, потеряв его. Но потом он снова вошел в меня, и прекрасное ощущение наполненности вернулось. Отдаляясь опять, он поцеловал меня. Хартли двигался так медленно, что я испугалась: вдруг он не вернется. Но вот он снова оказался во мне, заставляя меня задыхаться от желания.

Хартли навис надо мной, его губы были у самого моего уха.

— Ты даже не представляешь, каким счастливым меня делаешь, — прошептал он.

Затем он начал двигаться в неспешном ритме, продолжая целовать меня. Когда он крутанул бедрами, я словно со стороны услышала собственный стон.

Больше не было боли — только сладкая напряженность всех моих чувств. Вкус губ Хартли и тепло его кожи стали для меня целым миром. Я зарылась пальцами в его густые волосы. Но больше всего меня заводили звуки, которые он издавал. Напоминая урчание удовольствия над моим ухом, они превращались сначала в глубокие вздохи, а потом в стоны. С каждым нашим одновременным движением его дыхание становилось все более частым и прерывистым.

Все в этом было прекрасно.

Должен. Остановиться.

Заниматься любовью с лучшей девушкой в мире было занятием не для слабаков. Я слишком долго врал себе, что не хочу этого, и в итоге накопившееся напряжение серьезно повлияло на мой самоконтроль. Я был как оголенный провод, как воздушный змей в грозу. Я был сейсмографом с дрожащей иглой, предвкушающей землетрясение.

Вероятно, я шел к тому, чтобы опозориться.

Обхватив Кори обеими руками, я перевернул нас, провалившись головой в подушку.

— Перерыв, — пропыхтел я. — Я слегка увлекся.

Она положила голову мне на грудь — ее щеки горели, а розовые губы припухли от моих поцелуев.

— Все хорошо, — выдохнула она.

Ее пальцы прошлись по моим грудным мышцам, ее ногти — по моим соскам. Ч-е-е-рт. Она собиралась убить меня.

Я поймал обе ее руки в мою и постарался не смотреть на ее груди, которые были так близко от моего лица.

— Но это… это тоже хорошо.

Улыбаясь, я опустил ее руки вниз, пока локти не оказались по обе стороны от меня. Потом взял ее за бедра и посадил на себя верхом.

Тут ее глаза немного расширились. Это все было в новинку для нее, и я не хотел ее пугать. Но такова уж была Кори — она бы сказала начистоту, если бы что-то шло не так. Даже сейчас ее взгляд, в котором удивление смешивалось с отвагой и щепоткой удивления «о господи», резал меня надвое. Кори была на сто процентов настоящей — никакой фальши, никакого притворства. Не нужно было прятаться от нее. Она хотела меня всего — несмотря ни на что.

И я мог наконец-то дать ей то, что она хочет.

Покусывая губу, она начала двигаться — сначала с осторожностью. Но через мгновение вполне освоилась — она просто знала, что ей нужно. Я наблюдал за ее лицом, пока она не нашла то, что искала. Ее глаза закрылись, и она снова издала тот звук — вздох такой глубокий и такой сладостный, что я почувствовал его всем своим существом. За ним последовал короткий стон с придыханием.

Святые угодники.

— Мне нравится этот звук, — выдохнул я.

А потом все стало происходить очень быстро. Я подался вперед, требуя ее рот. Ее губы сжались с эротической сосредоточенностью, пока я направлял ее бедра, углубляя движения. Все вокруг померкло, и я почувствовал, как мое собственное тело застыло, словно воздух перед грозой. Потом я зарычал, и этот звук пронзил нас обоих. Кори начала прерывисто дышать, когда я выгнулся и прижал к ней свои бедра. Наслаждение выплеснулось из меня, и я потерялся в нем. Мое собственное освобождение и ее счастливые стоны стали для меня всем.