Дмитрий Иванов - Примадонна. Банкирша. Шлюха

Но удача ей тут же изменила. Раздвинув благодарных слушателей, к Жанне подошел милиционер. Он был с ней едва ли не одного возраста, потому напускал на себя показную суровость.

- Так, девушка, - сказал он. - Бери свою гитару и уходи. Быстро. И чтобы я тебя тут больше не видел.

- Да ладно тебе, сержант, - воспротивилась толпа. - Дай послушать. Хорошо же поет.

- А я и не сказал, что плохо. Но не положено.

- Петь не положено?

- В общественных местах не положено.

- А как же в Большом театре? - ехидно спросил кто-то. - Тоже ведь общественное место.

- Вы тут не умничайте! - Молоденький милиционер покраснел до слез, но долг звал его к решительным действиям. - Вы сами уйдете, девушка, или вас проводить?

Он шагнул к Жанне и случайно задел коробочку из-под рафинада. Мелочь высыпалась на затоптанный асфальт.

- Деньги-то зачем пинать, жандарм! - выкрикнул женский голос.

Милиционер, ухватив Жанну за локоть, зыркал по сторонам в поисках крикнувшей про жандарма.

- Оставь ее, юноша! - внезапно прогремел сочный баритон.

Милиционер живо обернулся к новому врагу. Им оказался высокий мужчина в живописно потрепанной одежде. Непокорная грива волос и курчавая борода были тронуты ранней сединой. На отечном, но все еще красивом лице пылали черные глаза.

- Айвенго!… - благоговейно прошептал кто-то.

Это был знаменитый на Арбатской площади нищий. Вечерами он величественно сидел в переходе, глядя в пространство. Он ни у кого ничего не просил. Люди сами осторожно клали деньги ему в банку из-под «Нескафе», завороженные его странным видом. Клали не из жалости.

Никаких увечий у этого необычайного нищего не было. Он сидел с надменным лицом и лишь царственно кивал иногда кому-нибудь. Рассказывали, что когда-то он блестяще сыграл в кино доблестного рыцаря Айвенго, ездил даже на кинофестиваль в Венецию, но пройти огонь, воды и медные трубы не сумел. Женщины, вино и интриги погубили его карьеру. Осталось только имя - Айвенго. Возможно, все это было сплошным враньем, но народ за красивую легенду мог все простить. И прощал. Даже милиция была вынуждена относиться к Айвенго с почтением. В арбатском переходе, среди торговцев котятами и щенками, польской косметикой и самодельными пейзажами в дешевых рамках, Айвенго был непререкаемым авторитетом.

- Ты слышал, что песня не знает границ? - продолжал Айвенго, обращаясь к милиционеру.

Тот смущенно кивнул.

- А что песня нам строить и жить помогает? Что она, как друг, нас зовет и ведет?

И тут Жанна, повинуясь внезапному озорному порыву, ударила по струнам и пропела во все горло:

И тот, кто с песней по жизни шагает,

Тот никогда и нигде не пропадет!

- Вот именно! - пророкотал Айвенго.

А Жанна уже начала следующий куплет. Его, переглядываясь, подхватили остальные. Айвенго положил руку на плечо вконец смущенному милиционеру и заставил его запеть со всеми.

После этого случая Жанна, попавшая под покровительство Айвенго, пела в переходе каждый вечер.

Теперь ее никто не смел тронуть. Айвенго зорко следил за этим, хотя с Жанной ни разу не заговаривал.

Год 1977-й. Миледи

Неприметные «Жигули» припарковались в двух шагах от отделения милиции, и Малюля стала следить за выгрузкой из автобуса своих девочек. Приличия заставляли Малюлю чуть-чуть выждать, прежде чем идти на выручку.

Миледи вместе с остальными девушками запихнули в тесный «обезьянник», отделенный от коридора частой решеткой. Там даже присесть было не на что. Так они и стояли, задирая проходивших мимо милиционеров привычными шутками. Атмосфера была вполне дружеской, поскольку все тут встречались не впервые.

- Ты правда у «Националя» случайно оказалась? - спросила у Миледи платиновая Филя.

- Правда.

- Менты ни за что не поверят.

- А что они мне сделают?

- Вышлют из Москвы в двадцать четыре часа. И еще домой сообщат, что ты у «Националя» клиентов снимала. Да ты раньше времени не дрожи. Сашка парень неплохой. Просто работа у него собачья.

Неплохой парень как раз в этот момент подошел к решетке «обезьянника».

- Ну, с кого начнем, девчата? - спросил он, подмигнув. - С тебя, Филина?

- Всегда пожалуйста!

- Или вот с новенькой, - продолжил Саша, рассматривая Миледи. - Выходи!

И он загремел ключами.

- Если вдвоем в кабинете останетесь, - быстро шепнула Филя, - ты ему лучше дай. Поняла?

- Я без копейки, - тоже шепотом ответила Миледи.

- Да я не про деньги, дурочка…

Но Миледи не успела выйти из «обезьянника».

- Александр Иванович, - позвали Сашу из глубины коридора, - тут вас спрашивают.

- Кто?

- Дама. Говорит, срочно.

В конце коридора маячила Малюля.

Саша посмотрел на нее долгим взглядом, а потом сказал якобы недовольно:

- Ну что там у вас? Пройдите в кабинет.

«Обезьянник» оживился, предчувствуя скорую свободу.

Беседа в кабинете заняла на больше трех минут. После этого Саша с хмурым лицом открыл «обезьянник»:

- Давайте отсюда по-быстрому!

- До скорой встречи, Саша! - загалдели девушки.

- Вот именно. До скорой…

Малюля стояла рядом с ним, проверяя выходивших на волю.

- Стоп! - сказала она, увидев Миледи. - Эту я не знаю.

У Миледи все внутри похолодело. Но тут Филя стала что-то горячо нашептывать на ухо Малюле.

- Ну так забираете ее или нет? - нетерпеливо спросил Саша.

- Забираю.

Они вместе вышли на ночную улицу. Девочки моментально исчезли, словно растаяли.

- Что надо сказать? - спросила Малюля, рассматривая Миледи оценивающим взглядом.

- Спасибо… - пролепетала Миледи.

- Пожалуйста. Ну и куда ты сейчас? Может, подвезти? У меня машина.

- Я не знаю… Мне вообще-то некуда ехать.

- Так… - сказала Малюля, приглядываясь к девушке повнимательнее.

Опыт подсказывал ей, что эта девчонка с фарфоровыми глазами и пухлым ртом может сделать себе в столице неплохую карьеру. Не на панели, конечно. Для уличной шлюхи она была слишком хороша. Если взяться по-настоящему, то ее можно вывести на такой уровень, какой самой Малюле не снился в ее лучшие годы. А это уже серьезные деньги, только не надо выпускать девчонку из рук.

- Ладно, - сказала Малюля. - Поедем ко мне. А там видно будет.

Обстоятельства жизни сделали Малюлю тонким психологом. Ей не требовалось много времени, чтобы раскусить человека. По дороге домой она успела понять, что Миледи принадлежит к тому типу людей, которых инстинкт, словно только что вылупившихся цыплят, заставляет следовать за любым удаляющимся предметом, кажущимся им собственной матерью.

Дома при ярком электрическом свете Малюля рассмотрела девушку досконально и убедилась, что не зря решила взять ее под свое крыло. Приятная внешность и легко угадываемая сексуальность Миледи обещали большую удачу. Малюля, как настоящий работорговец, никаких угрызений совести не испытывала. Тем более что Миледи в недалеком будущем предстояло трудиться отнюдь не на плантациях. Ее ждала, прямо скажем, завидная жизнь.