Нина Морено - Не встречайся с Розой Сантос

Мама вошла в комнату, вытирая волосы. Она остановилась возле меня, глядя в окно на зеленые холмы. Оранжевый цвет неба на закате превратился в ржавую патину.

– Интересно, каково это – быть дочерью фермеров? – спросила она.

Я представила себе, как моя мать девочкой несется по этой долине. Дикой, бурной и неукротимой.

Она наклонилась и поцеловала меня в лоб:

– Но тогда у меня не было бы тебя.

На следующее утро сосед Глории привел трех лошадей.

Я посмотрела на них, потом на нашу пожилую проводницу:

– Вы серьезно?

– Claro que sí [101] Ясное дело. .

Каким-то образом преодолев гравитацию, она легко вскочила на лошадь. Я удивленно посмотрела на мать, та пожала плечами:

– Guajiras [102] Крестьяне ( с куб. ). .

Мы сели на своих лошадей и затрусили по грязной дороге вслед за ней.

– Перестань делать такое лицо, – сказала мама, трясясь рядом со мной. – Ты раньше уже ездила на лошади.

– Ничего подобного.

Я держалась за уздечку крепко, но, надеюсь, не с ужасом. Животные чувствуют страх. – Спокойно, – прошептала я, и лошадь тут же слегка дернула головой. Я подавила вопль. – Ну что я тебе говорю!

– Вообще-то да, – спокойно сказала мама. – По-моему, это было в Колорадо. Ты ездила на пони. Мы целую неделю провели на том ранчо.

Кажется, я припоминала фиолетовые ковбойские сапоги, маленький домик и толстое синее стеганое одеяло, мы заворачивались в него у костра, и она болтала с ковбоем.

– Подожди, ты что, с ним встречалась?

– Ну, не по-настоящему.

– А он знал, что… нет, лучше не отвечай.

– Ну извини, я не относилась всерьез ко всякому подлецу, который попадался мне на пути.

– Пожалуйста, не говори это слово, – взмолилась я.

Долина вокруг нас была словно из другого мира. Домики с пальмовыми листьями со всех сторон окружали покрытые зеленью холмы, постепенно переходившие в горы. Поля были устланы бесконечными грядками табака. Ослики везли сельскохозяйственные принадлежности, а рядом налегке вышагивали фермеры. Виднелись дети, которые либо играли, либо работали в поле. Среди них когда-то была и моя abuela .

По пути попадались и туристы. На самом деле, довольно много. Они, тоже на лошадях, ехали группами, делая остановки, чтобы осмотреть табачные плантации. Мы, войдя в размеренный ритм, наблюдали за тем, как они пересекают страну.

– Много лет назад я продала одну картину женщине, которая знала, что я родом с Кубы. Она сказала, что хочет сюда поехать.

– Дай угадаю: «пока все не изменилось»? – Я всякий раз скрипела зубами, когда слышала эту фразу. – Ну конечно, никто не хочет, чтобы разрушенная экономика восстановилась, цензуру отменили и дефицит продуктов закончился. А свободная пресса убивает всю атмосферу.

– Осторожнее, – сказала пожилая женщина. – Кубинцам не разрешается говорить такие вещи.

Чувство вины вонзило свои острые когти в мою грудь. Я желала людям этого острова мира и свободы. Чтобы голоса их, даже тихие, были наконец услышаны. Чтобы они ели досыта.

« Pal’ante », – сказала тогда Мими.

Спустя два часа я осознала, что совершенно бесполезно спрашивать нашу безымянную проводницу, куда мы направляемся. Я задала ей вопрос об этом, когда мы остановились напоить лошадей. И у ларька, где продавали сок из сахарного тростника. У реки, где она остановилась, чтобы набрать камней. И в поле, где она собирала цветы. Время заканчивалось, самолет домой отправлялся завтра вечером. И тем не менее эта невозможная женщина лишь показывала вперед и говорила: «Туда».

– Серьезно, вы опять собираете цветы? – спросила я в поту и лихорадке.

– Такая нетерпеливая, – проворчала та и закурила сигару.

Я решительным шагом вернулась к матери, которая вгрызалась в спелое манго, и принялась вышагивать перед ней.

– Как ты думаешь, она просто везет нас обратно в Гавану?

– Ну, в конце концов, это же остров. Иногда, двигаясь вперед, ты двигаешься назад.

Просто история моей жизни в последние дни.

Мы снова сели на лошадей и поехали дальше. Заросли вокруг становились все более дикими. Я сдалась и бросила попытки следить за временем и за тем, куда мы едем. Я тоже могу быть дикой.

Наконец мы добрались. За последним рядом деревьев, где-то впереди, шумел океан. Мы аккуратно ехали между стволами, и наконец я мягко остановила лошадь, увидев волны такой синевы, какой я никогда не видела в своей жизни.

Мне хотелось заплакать, но вместо этого я рассмеялась.

– Мими была права.

Пожилая женщина слезла с лошади, и мы тоже.

Она остановилась у кромки воды и сказала:

– Вот отсюда она отчалила.

Я остановилась как вкопанная:

– Кто?

– Та, кого вы несете. Он ждет ее.

Я машинально отступила назад и шумно вздохнула, потом посмотрела на маму. Мы приехали сюда как раз за тем, чтобы как-то примириться с потерей Мими, и я думала, что готова развеять ее пепел. Это казалось единственно правильным. Но после этого путешествия с урной в рюкзаке я не могла просто взять и отдать ее назад. Я все еще пыталась снова найти ее.

Мамины глаза наполнились слезами, и она взглянула на море, а потом решительным шагом подошла к воде.

Я осталась на месте, искоса поглядев на пожилую женщину, которая тоже смотрела на мою мать.

– Вы могли бы хотя бы предупредить нас, что мы едем сюда.

Она вздохнула:

– Предупреждения никогда не работают.

Мама ходила взад и вперед по берегу. Она пнула носком песок, а затем зашла в воду. Она начала кричать, и поднялся сильный порывистый ветер, поглотивший ее слова.

Я споткнулась об песок, затем присела и принялась наблюдать, как моя мать расходится все сильнее и сильнее. Но как только она замолчала, ветер утих. Она обернулась и посмотрела на меня:

– Что дальше?

Вдруг тишину разрезал звук мотора. Я заметила вдалеке лодку, которая двигалась в нашу сторону. Меня практически затрясло. Я понимала, что это не может быть Мими, но, пока стояла на берегу, вглядываясь в синие волны, в ушах звенели ее ветряные колокольчики.

Лодка подошла ближе, и я сглотнула. Голова сильно кружилась, казалось, что меня сейчас стошнит или я упаду в обморок. Когда лодка подошла к берегу, я увидела, что это простая моторка, а на корме стоял рулевой – какой-то мальчик. Он заглушил мотор и жестом показал, чтобы мы забирались внутрь.

Урна была у меня, но решение принадлежало не мне.

– Что будем делать, мам? Как скажешь, так и будет.

Она стояла, вся сжавшись. Нижняя губа у нее задрожала, и она ее прикусила. Она смотрела на море так, что, казалось, оно сейчас не выдержит и отвернется.

– Я хочу узнать, кто там ждет, – наконец сказала она, обращаясь к пожилой женщине, и взглянула на меня: – Пойдем.

Мы вошли в теплую воду, и мальчик помог нам забраться в лодку. Мотор заворчал, и мы тронулись. От рывка я чуть не свалилась за борт, но мама поймала меня и сказала: