Яна Ясная - Новая история Колобка, или Как я добегалась

В квартире было душно. Страшно. За дверью мерещились шаги, хотелось задернуть шторы и не выглядывать в окно.

Схватить всех и угнать в “Тишину”? И что там? Что помешает этим неизвестным достать нас там? Охрана на воротах?..

Уехать к родителям? Вот просто собрать всех и уехать? Прощай работа, прощай… все. Нет, если бы это дало гарантию безопасности — я бы так поступила, не задумываясь. Но какие, к бесу, гарантии, когда я понятия не имею, с чем нам в принципе пришлось столкнуться?!

Я посмотрела, как моя банда дружно строит башню из конструктора, ободряюще улыбнулась оглянувшейся на меня Аде, у которой между бровей залегла глубокая морщина, а потом нащупала в кармане телефон и вышла на кухню.

Есть еще один вариант.

Три долгих гудка. Бесконечно долгих. И бодрое “Да, Лена?” на том конце.

— Мир, какие у тебя планы по поводу детей? — выдала я в лоб, не размениваясь на реверансы. В выходные он несколько раз писал, спрашивал, как мы, напрашивался в гости, но послушно сдал назад, когда я дала понять, что мне нужна еще некоторая дистанция.

Я честно пыталась представить, что это мог организовать он — и не смогла. Даже моя паранойя тут давала сбой. И все равно…

На том конце Мирослав слегка запнулся, подавившись неначатой фразой и произнес несколько растерянно:

— Познакомиться поближе, подружиться, а потом… — он собрался с мыслями от неожиданного вопроса и продолжил уже увереннее и детальнее: — Я планировал остаться пока в Чернорецке, все равно нам с вами — и с тобой и детьми, и с тобой и Елистратовым, надо решать вопросы, поэтому почему нет? Ничто не мешает мне застрять надолго, я, кстати, даже квартиру присмотрел, съездишь со мной посмотришь, как оно там на тему безопасного нахождения троих детей? Вы же придете в гости? Но, Лен, — голос стал еще тверже. — Я хочу быть в их жизни. И не дядей-доктором.

Я молчала, ковыряя ногтем слегка потрескавшуюся краску на батарее. Что я хотела услышать? Какое однозначное доказательство вины или невиновности? Разве он мог мне его дать?..

— И в твоей жизни тоже, — прозвучало в трубке чуть тише, но вполне себе четко.

Я помедлила мгновение не в силах решиться и, взяв себя в руки, все-таки произнесла:

— Мне нужна твоя помощь.

Я бросила прощальный взгляд на четыре спящих головы, занявших широкую, кинг-сайз, кровать — Ада в обнимку со Стасом, Ольга — с Яриком — и вышла из комнаты, осторожно и бесшумно прикрыв за собой дверь. Дети, взбудораженные резким переездом и сном на новом месте, уложились с трудом, прошло, наверное, больше часа с того момента как было заявлено — а теперь спать!

После темноты спальни, свет в гостиной резанул глаза, и я потерла их, усталые, покрасневшие и огляделась.

Номер-люкс лучшей гостиницы города сиял чистотой, комфортом, стилем, дороговизной и всем тем, чем положено ему сиять. Я машинально отметила хорошую работу горничных — даже под вазочкой на декоративном столике возле моей руки не было пыли — и поморщилась. В висках противно ныло. Хотелось то есть, то спать, то плакать, можно все сразу, то просто сесть на диван и отключиться, уставившись куда-то в пустоту.

Я как всегда выбрала ни то, ни другое.

Мирослава нигде не было видно.

Ушел?..

Внутри что-то кольнуло.

А потом до ушей донесся приглушенный и неразборчивый звук голоса.

Прислушавшись и определив направление, я двинулась к дверям на балкон. И замерла, привалившись к косяку, обхватив себя руками за плечи, в попытке спастись от зимнего щиплющего холода.

Мир расхаживал по балкону туда-сюда, как тигр в клетке, злой и очень голодный тигр. Хвост кнутом по прутьям, сталь в рыке и все прочее из разряда “не подходи, убьет!”. На февральский мороз ему, кажется, было плевать.

Я попыталась уловить, о чем он говорит, потому что было очевидно, что разговор касается меня, вернее, детей напрямую, но мозг объявил забастовку. Сознание на последнем издыхании еще вылавливало отдельные “да” и “нет” и что-то вроде “немедленно”, но все остальное плыло и тонуло в густом тумане усталости. Даже холод не бодрил.

Из-под полуприкрытых век я наблюдала за тем, как мечется в бессильной ярости отец моих детей, и думала о том, что в этом действительно что-то есть.

Немного стыдно и обидно было это признавать. Грустно еще. И горько.

Но сейчас от того, что я не одна с этой проблемой, что мне есть с кем ее разделить, я испытывала гигантское облегчение.

— С ума сошла? Ты чего мерзнешь? — внезапно раздавшийся не где-то на периферии сознания, а прямо передо мной голос выдернул меня из странной медитативной полудремы.

Мир впихнул меня в номер, закрыл за собой дверь, попытался растереть и отдернул руки:

— Тьфу ты, я сам холодный. Спят?

— Спят, — кивнула я.

— Сходи в душ, погрейся. Я ужин заказал новый, а то все остыло уже. Вот-вот принесут.

Да, детей и Аду мы накормили, а сами не успели как-то в суете…

Я почти повернулась в указанном направлении — душ это хорошо, да, отличная идея — но замерла.

— Мир, спасибо. Я не знаю, как я смогу…

Он скривился, как от резкой зубной боли.

— Не начинай, пожалуйста, а? Не надо этого всего.

Я нахмурилась, готовая заявить, что сама решу, что надо, а что не надо, и вообще!

Я чувствовала себя немного дурой. Вот тебе и сильная, и независимая, а чуть что всерьез припекло — поскакала как миленькая искать защиты у мужика и переваливать проблемы с больной головы на здоровую.

А еще…

— Это и мои дети тоже, — мягко вклинился Мирослав в мои мысли.

Да, именно. Это и твои дети тоже. И если раньше твои притязания я могла с легкостью отмести тем, что “без тебя до сих пор обходились и дальше обойдемся”, то теперь я упустила это преимущество. Сама по собственной доброй воле передала тебе козырь и теперь предстоит разгребать последствия и этого в том числе.

Как все же сложно выстраивать отношения с человеком, с которым тебя объединяет только одна ночь, но при этом трое детей.

— Иди в душ. Тебе надо расслабиться и выдохнуть. А то лопнешь.

Я сдулась. И пошла куда послали.

Под текучими струями воды, прижавшись лбом к холодной плитке, я стояла практически без движения, наверное, добрых полчаса. Грелась. Отмокала, позволяя воде смыть с себя не столько грязь, сколько усталость, напряжение и нервяк. Потихоньку отпускало. Расслаблялись мышцы, расправлялись плечи. Утекали в водосток сиюминутные заботы, отодвигались временно на второй план глобальные.

Прав он. Надо выдохнуть, а то так недолго и задохнуться.

Я вышла из душа взбодрившаяся и посвежевшая и только вытеревшись сообразила, что не захватила себе никакой пижамы. Детям все собрала, Адку проконтролировала, себе смену на пару дней, белья и одежды… а пижаму забыла. И сменное белье в сумке осталось…