Габриэлла Лопез - Хозяйка судьбы. Украденное счастье

Он гордился тем, что служит у этой красивой и смелой женщины. И если бы ему сказали, что ради нее надо умереть, он не задумываясь сделал бы это. Да, у него была жена. И он ее тоже любил, но здесь был особый случай. Себастьян любил свою Дону, как далекую мечту, как сказку, как солнце, на которое можно смотреть только издалека. Подойдешь ближе — сгоришь. Но и за это он был благодарен судьбе.

Еще в школе он впервые услышал сонет Шекспира:

«Ее глаза на звезды не похожи.

Нельзя уста кораллами назвать...»

Мог ли он знать тогда, что сердце его когда-нибудь растает от любви к женщине, которая так будет похожа на возлюбленную этого «простака Шекспира».

Он подъехал к редакции газеты «Ежедневные новости», но решил загнать машину в ближайший переулок, чтобы хоть одним глазком взглянуть на платье доны Жозефы. Именно его сегодня вечером она хотела надеть на торжественный прием в честь королевы Елизаветы Второй.

Себастьян аккуратно достал тонкий струящийся шелк из картонной коробки и погрузил в него свое лицо. От него исходил тонкий аромат иланг-иланга.

Грубый удар по капоту машины заставил его вздрогнуть. Он увидел двух полицейских, которые с интересом уставились на него.

— Что ты здесь делаешь? — поинтересовался тот, что поменьше ростом. — Что это?

— Платье моей хозяйки, доны Жозефы де Магальяеш.

— Владелицы этой газетенки, что за углом? А ты ей кто? — тут же подключился второй.

— Водитель.

— Судя по тому, как ты напыжился, ты возишь ее не только на машине, — бугай явно дразнил его.

— Я не позволю вам оскорблять меня и мою хозяйку! — Себастьян сжал кулаки.

— Какие мы смелые? Наверно ты хочешь, чтобы я накормил тебя завтраком!

Он почувствовал металлический привкус во рту. Холодное дуло пистолета больно воткнулось в щеку.

Бугай медленно нажал на курок. Раздался щелчок. Его злые глазки так и сверлили бедолагу, словно старались проткнуть его насквозь.

Себастьян почувствовал, как его ноги стали ватными.

— Тебе повезло — осечка. А теперь еще разок...

— Хватит! — не выдержал его напарник. — Пошли отсюда. Ты сегодня слишком много шутишь.

Никогда Себастьяна так не унижали, никогда он не испытывал столько страха, как в эти пять минут.

— Ничего страшного не произошло. Сейчас я возьму себя в руки и отнесу платье, — сказал он вслух и немного успокоился от звука собственного голоса.

Взлетев пулей по черной лестнице редакции, уже через минуту он стоял перед дверью кабинета своей хозяйки.

— Это ты, Себастьян? — услышал он голос доны Жозефы. Каким-то непонятным образом она всегда чувствовала его появление. Хотя двигался он всегда быстро и беззвучно, как большая пантера.

Себастьян широко распахнул дверь.

— Доброе утро, дона Жозефа. Извините за опоздание.

Хмурое до сих пор лицо редакторши разгладилось. Ей всегда нравилось, как извинялся Себастьян. Брови его непременно складывались домиком, а лоб напоминал гармошку. Глаза же при этом были закрыты. Вот и сейчас он с уморительным видом стоял перед ней, держа в руках коробку с платьем.

— Ну, как твоя сестра? — спросила примирительно дона Жозефа.

— Спасибо, что не забыли. — Себастьян продолжал топтаться на пороге. — Она скоро приедет.

Редакторша нахмурилась.

— Послушай, Себастьян: в городе начинается что-то страшное. Если любишь ее, скажи, чтобы она оставалась дома, сейчас не время приезжать в Рио. Вызовешь ее, когда все успокоится.

— Поздно. Они уже едут.

— Плохо. Жаль, что нельзя предупредить ее. Ну ладно, теперь иди вниз, Себастьян. В три часа я должна быть на приеме, и сейчас мне необходимо привести себя в порядок.

Себастьян тихо закрыл дверь.

Па торжественном приеме в честь королевы Жозефа блистала в своем роскошном платье с изумрудным ожерельем на стройной шее, подаренным ей на свадьбу вторым супругом. Несмотря на новую тенденцию в моде, краситься ярко и броско, она пренебрегла этим и положила лишь немного макияжа, на губы и веки, чтобы выгодно выделяться из толпы своим естественным румянцем и натуральным цветом лица.

Вечер был великолепен. Ей даже удалось обменяться любезностями с Елизаветой Второй и произвести хорошее впечатление на королеву.

Соблюдя все формальности, Жозефа все же поспешила побыстрее удалиться: ей необходимо было заскочить в редакцию, чтобы успеть проинструктировать сотрудников в случае форс-мажорных обстоятельств.

Но чувство гордости за маленькую победу, которую ей удалось одержать, сразу исчезло, как только она пришла к себе в кабинет.

Дирсеу возбужденно ходил из угла в угол.

— Конгресс только что отклонил запрос военных и не дал разрешения судить депутатов, — он сразу вывалил последние новости.

— Это будет гвоздь номера! — Глаза Жозефы возбужденно загорелись. — Надо немедленно пригласить репортеров.

— Они уже в редакции. Недавно сюда приходили три амбала и предупредили, что любые новости о голосовании в Конгрессе запрещены в печати. Я велел им убираться, но они наверняка вернутся с оружием.

— Надо спрятать наших людей, мы не можем ими рисковать. — Лицо доны Жозефы нахмурилось. — Одни мы не справимся, нам нужна помощь.

— Может, это тот случай, когда надо позвонить вашему другу, барону Бонсучесу? — предложил Дирсеу. — Он не сможет вам отказать в этой просьбе. У него в имении им будет более безопасно.

— Да это именно тот случай. Скажи Себастьяну, чтобы он прямо сейчас вывел людей через черный ход и отвез их в поместье барона. А я успею с ним договориться. Кстати, — Жозефа дотронулась до руки Дирсеу, — тебе надо ехать вместе с ними.

— Нет, я останусь. Кто-то должен хотя бы попытаться предотвратить разгром в редакции.

— Ты сильно рискуешь. Тебя могут арестовать. — Дона Жозефа внимательно посмотрела на Дирсеу.

— Зато своим детям я с гордостью смогу сказать, что сам творил историю нашей страны.

— Я горжусь тобой! — В глазах Жозефы блеснули слезы. — Пусть силы добра будут сегодня на нашей стороне. Пообещай мне, что ты будешь очень осторожен. — Она крепко обняла журналиста и почувствовала, как сильно бьется его сердце.

— Может, вы сами выйдете через заднюю дверь?

— Нет, я всегда выходила только через парадную и даже сегодня не откажусь от этой привычки.

Стремительно спустившись по парадной лестнице, она вышла на крыльцо и застыла от изумления.

Сотни людей, стоявших на балконах и у здания редакции, разразились дружным ревом аплодисментов. Все они пришли сюда, чтобы выразить свое уважение редактору газеты, сохранившей в это неустойчивое время свое доброе имя, неподкупность и верность демократии и интересам простых людей.

Дона Жозефа приветливо махнула им рукой и села в машину.