Ирина Мясникова - Пион уклоняющийся

– Чтоб ты понимал! Нина – классическое имя. Это ж не Кристина какая-нибудь, или Каролина, прости Господи.

– Ну, не знаю. Мне имя Кристина нравится, – возразил бывший принц.

– Вот будет у тебя дочка Кристина, будешь звать её Крыся, – проворчала Центральная.

Нина хихикнула.

– Типун вам на язык.

– Это тебе типун, тебя самого как звать-то?

– Игнат меня звать.

– Тоже неплохо. Приходится признать. Не Артур и на том спасибо.

– Ну, теперь и вам не мешало бы представиться. А то вы уже с нами и «на ты» перешли.

– Конечно, перешла. Я ж Центральная. Остальное вам знать не положено.

– Слушайте, Центральная, а вдруг вы на самом деле на своём дежурстве от скуки так развлекаетесь? Запрёте людей в лифте и начинаете издеваться? Вдруг электричество вовсе и не отключили?

– Это ребус. Да! Поди теперь, отгадай. – Центральная заливисто рассмеялась. – Так что по всему выходит, лучше меня не злить.

– Игнат! – Нина ткнула принца локтем. – Вы сами сказали, ни связи, ни Интернета. Значит, электричество всё-таки вырубили.

– Вполне может быть, что шахта лифта создаёт помехи для сигналов.

– Ой! Страшно.

– Сейчас ещё страшнее будет, – сказала Центральная и завыла.

– Помогите! – пискнула Нина.

– Надо кричать «Хелп», иностранцев быстрей спасут.

– Да ладно вам. Давайте дальше беседовать. Скажи, Нина, а Игнат этот, он тоже не в твоём вкусе? – поинтересовалась Центральная.

– Разумеется, – ответила Нина и прижалась к принцу. Бояться было так интересно.

– Маленький, страшненький и зубы кривые?

– У меня ноги колесом, как у кавалериста.

– Неправда. Всё у него нормально, но…. Не знаю. Он зануда, – призналась Нина. – Я зануд терпеть не могу.

– Я зануда?!

– Да! Кто недавно возмущался, что я машину неправильно ставлю? – Нина выпрямилась и отодвинулась от несостоявшегося принца. – Ещё и при Людмиле Борисовне.

– Ха! Центральная, вы только представьте. Человек никогда не может поставить машину ровно, а на простецкий вопрос «почему», отвечает, буду ставить, как хочу, хоть вверх ногами. И это при самой Людмиле Борисовне!

– Я и говорю, зануда.

– А чего ж тогда на него уселась? – В вопросе Центральной сквозило ехидство.

– Как чего? У меня пальто белое, шпильки. Стоять тяжело.

– Ага! Что-то меня терзают подозрения, что на зануду противного ты б ни за что не уселась, пожертвовала бы пальтишком.

Тут уже захихикал Игнат, а Нина вспомнила бывшего мужа. Следует признаться, Центральная права на сто процентов.

– А ты, Игнатка, чего там хихикаешь? Можно подумать, если б наша Нина и правда не в твоём вкусе была, ты б ей свои колени костлявые предложил.

– Центральная, а вы случайно психотерапевтом не подрабатываете? В свободное от дежурства время? – поинтересовалась Нина и опять замерла, так как принц Игнат придвинул её к себе и прижал уже основательно.

– Давно живу, без психотерапевтов всё понимаю. А теперь главный вопрос, интересующий всех женщин без исключения. Игнат, скажи честно, как на духу. Ты женат?

– Как на духу?

– Да!

– Женат.

Ну вот, чего и следовало ожидать. Женатик Нине никак не нужен, ни в каком виде, будь он хоть трижды принц. Женатик у неё уже был, слиняет в самый ответственный момент, как не было его. Опять же тумбочка. Тумбочка у женатика для жены и деток, а никак не для посторонних баб. Нина забарахталась в руках принца-женатика, пытаясь встать. Это было непросто. Дело сильно усложняли сапоги на шпильках.

– Куда! – Он ухватил её и посадил на место. – Я в процессе развода. Делим ребенка. У нас ребёнок совместно нажитый. Мальчик двенадцати лет.

– Очень опасный возраст, – заметила Центральная. – Особенно у мальчиков.

– Именно поэтому всё затянулось. Остался последний суд. Так что через месяц я буду официально свободный чувак. Вы собираетесь меня на себе женить?

– Я нет. Я очень конкретно замужем, так что тебе тут ловить нечего. Просто подумала, вдруг нашей Нине этакий свободный мужчина пригодится, раз ноги у него не колесом и зубы не кривые.

– Ещё чего! – фыркнула Нина. – Мне никто не нужен.

– Ты б помолчала, что ли, – рыкнула на неё Центральная, – а то не ровен час договоришься.

– Что вы имеете в виду?! – возмутилась Нина.

– А ты глянь вокруг, сколько девок несчастных. Маются, бедолаги, кто одна одинёшенька, кто замужем за мудаком каким, считай всё равно одна. А всё почему?

– Почему? – поинтересовался Игнат.

– Говорят много.

– Это как?

– Вначале было слово! Вот как. Сидит такая, вся из себя и провозглашает, мол, все так живут, счастья нет, любви не бывает, только в кино и книжках, или ещё, мол, ей никто не нужен, ей и одной хорошо. Врёт, зараза! Добро б окружающим врала, окружающим на неё наплевать и забыть, она ж себе дура врёт! А как скажешь, ведь так оно и будет исполнено! И слово, мальчики и девочки, оно не воробей.

– А мужчины чего говорят? У них, отчего неприятности?

– Да то же самое говорят, только на мужской манер. Все бабы дуры, думаешь, откуда взялось? Так чего потом удивляться, что женился на дуре, и она тебя своей дуростью до печенок достала.

Игнат тяжело вздохнул, и Нина поняла, что Центральная сейчас говорила что-то очень ему близкое.

– Так что, Ниночка, никогда не бойся говорить вслух, чего хочешь на самом деле. И себя не обманывай.

– Легко сказать.

– А ты попробуй. К примеру, замуж хочешь?

– Как вы узнали, что я не замужем?

– Никак. Предположила. А ты замужем?

– Была.

– Ну, отвечай, ещё раз замуж хочешь?

– Так как раньше, точно не хочу.

– А как хочешь?

Нина зажмурилась, хотя в лифте и без того было темным темно, в мыслях пролетели все её мечты о красивом муже, тумбочке с деньгами, красивом доме, камине, ковре, и сексе на этом ковре. Нет, не то. Она даже головой помотала.

– Хочу, чтоб хорошо было, весело, чтоб хотелось идти домой, нет, бежать.

– Вот. Будет, попомни моё слово. Пойду, узнаю, как там с ремонтом. – Центральная чем-то зашуршала, и лифт погрузился в тишину.

– А она совсем не страшная, – прошептал Игнат Нине в ухо.

– Да! – Нина хотела ему рассказать про своего друга и советчика психотерапевта, но тут он поцеловал её в шею. У Нины закружилась голова, она обернулась к нему и… И никто никогда не целовал её так. Стало жарко и трудно дышать. Тут вспыхнул свет, лифт дёрнулся и поехал.

Игнат помог Нине встать, подпихнув её снизу. Затем сам вскочил на ноги. Встав, Нина поняла, что шутки насчёт туалета в углу были не лишены основания. Ещё немного и она бы точно описалась. Вот это была бы романтика. Да и сейчас ей уже стало совсем не до поцелуев. Лифт остановился на её этаже, она стремительно выскочила, Игнат, было, последовал за ней, но она отпихнула его назад в лифт и кинулась к своей квартире. Открыла дверь и, не снимая сапоги и пальто, под подозрительным взглядом Сони промчалась в туалет. Только на горшке к ней вернулась способность соображать. Вот, что он теперь про неё подумает? Решит, что дура. Точно! Ещё одна дура на его голову. Ясно же, что его бывшая именно дура. Конечно, он выглядел занудой, когда расспрашивал её, почему она ставит машину кое-как, наверное, пытался понять, не дура ли она. Ага! А если б она описалась у него на глазах? Тоже ничего хорошего. Надо непременно завтра ему всё объяснить. И как она только не догадалась узнать его номер телефона? Или хотя бы номер квартиры. Хотя, зачем ей номер квартиры? Явишься туда, а там жена. Всю ночь, несмотря на принятый «пион», Нина ворочалась на своём матрасе, прикидывая так и этак, как лучше объяснить принцу своё неподобающее поведение.