Ирина Мясникова - Пион уклоняющийся

Наутро у белого «Рэнжровера» она увидела активистку-общественницу и тут же вспомнила, что та зовётся Людмилой Борисовной.

– Ну, теперь-то вы не будете возражать. – Она протянула Нине бумаги.

– Против чего? – Нина на всякий случай бумаги брать не стала.

– Вы что не в курсе? Вчера весь район без света сидел! У нас же плиты электрические. В лифте у нас женщина с ребенком застряла. Что хотят, то и делают. Думают, управы на них нет. В суде за всё ответят.

– Какая ещё женщина с ребенком? Что вы выдумываете?

– Ничего я не выдумываю. Женщина с ребенком из семнадцатой квартиры и пожилая женщина из двадцать пятой. А если сердечный приступ? Кто будет отвечать? Наша общественность коллективный иск подаёт в суд на лифт этот! Пусть ущерб компенсируют.

– А сколько раз отключали свет? – на всякий случай решила уточнить Нина.

– Девушка, вы с Луны свалились? Вам одного раза мало?

– А лифтов у нас в доме сколько?

Людмила Борисовна присвистнула, покрутила пальцем у виска и пошла в сторону выхода из паркинга.

– В лифте вчера никакой женщины с ребёнком не было, там застряла я и мужчина, из не знаю какой квартиры, вот его машина, – сказала Нина в мощную удаляющуюся спину общественницы. – И если вы обратитесь в суд, то мы оба пойдём в прокуратуру. У нас претензий к лифту нет!

Нина села в свой автомобиль и немного подождала, вдруг появится Игнат. Но он не появился. Пришлось уехать, не опаздывать же на работу. Вечером, когда она въехала в паркинг, его машина уже стояла на своём месте. Всю неделю она так и не смогла его подкараулить. Когда она уезжала, «Рэнжровер» ещё стоял на своем месте, когда приезжала, он уже стоял там. Нина растерялась и решила пожаловаться Центральной. Она нажала на кнопку с колокольчиком и услышала противный скрипучий голос:

– Дежурная слушает.

– А где Центральная? – спросила Нина.

– Что там у вас? Какие проблемы?

– Мне нужна Центральная, ну, та женщина, что дежурила, когда была авария с электричеством.

– Не положено.

Нина ещё несколько раз нажала на колокольчик, но никто ей не ответил.

Дома она хотела позвонить младшей даме, но вспомнила, что у той медовый месяц на Тайпее. Беспокоить старшую даму она не решилась, поэтому пожаловалась Соне. Соня понимающе тарахтела и слушала внимательно.

В субботу Нина поехала на дачу готовить дом к зиме. Думала, было, остаться ночевать, посидеть у открытой печки с бокалом вина, но не стала. Во-первых, никакого вина на даче не было и в помине, а во-вторых, её тянуло домой. Кроме того, Соня ещё ни разу не оставалась одна на ночь. Ведь наверняка обидится или забьётся куда-нибудь в гардеробную и будет бояться. Закончив все дела, Нина заехала в местный магазин купить чего-нибудь к ужину. Магазин оказался закрыт на ремонт. Ехать в универсам не хотелось, и Нина решила, что вполне может поголодать вечерок. И для фигуры полезно, и для кошелька не накладно. Диван-то так и не куплен.

Въехав в паркинг, она отметила, что «Рэнжровер» опять на месте. Когда она подошла к лифту, то увидела Игната. Он шёл от входа в подъезд с дорожной сумкой и ноутбуком.

– Игнат! Ну, наконец-то вы нашлись, – радостно сказала она. Лицо его выглядело настолько суровым и озабоченным, что на всякий случай она обратилась к нему на «вы».

– Добрый вечер, – произнес он несколько отстраненно. – Да я и не терялся, собственно говоря. Уезжал ненадолго по делам.

– А я вас потеряла.

– Напрасно. Куда я денусь? Я тут живу, – пробурчал он, не глядя на неё.

Нина определенно сникла. Как-то он ей не особо и рад.

Вошли в лифт. Каждый нажал кнопку своего этажа. Нина вспомнила все советы психотерапевта, младшей и старшей дам, Центральной и решила, что сделает максимум возможного, чтобы чудесные поцелуи в лифте не закончились ничем. Вот прямо сейчас она сделает именно то, что хочет. Это не так уж и страшно, практически, как надеть бежевый сарафан, тот самый, с оголенной спиной и кружевными дырочками на груди. И плевать, что он будет про неё думать, и тем более плевать, что про неё подумают люди. Что подумают люди – главный вопрос всю жизнь беспокоивший её мать и её бывшего мужа. Сейчас Нина представляла этих «людей» в виде толпы активистов-общественников, типа Людмилы Борисовны. Пусть себе думают, что хотят, тем более что наверняка они уже про неё ничего хорошего не думают.

– Мы вроде бы на «ты» перешли, или мне показалось? – робко спросила она. Надо же с чего-то начать. Не кидаться же к человеку на шею с поцелуями.

– Не показалось. Только мне показалось, когда свет включили, что ты кого-то другого на моем месте представляла. Не люблю навязываться.

– Ничего подобного! С чего ты взял?

– Видела бы ты своё лицо…

– Просто когда мы встали, я поняла, что очень-очень, просто катастрофически хочу в туалет! – выпалила Нина на одном дыхании, заглянув ему в глаза. Она подошла к нему близко, очень близко и посмотрела снизу вверх.

Он улыбнулся, как Нине показалось с облегчением, и обнял её всеми своими сумками.

– А почему сразу не сказала?

– Как ты себе это представляешь? Сказать совершенно незнакомому человеку, что писать очень хочется?

– Ну, сейчас же говоришь.

– Ага. – Нина уткнулась носом ему в шею. – Я всю неделю тебя в паркинге караулила. Вот, решила больше не стесняться. Это вредно.

Лифт остановился на её этаже.

– Пойдём? – спросила она. Нет, конечно, можно было бы стоять так вечность, но лифт, открыв двери, требовал решительных действий.

– Еще спрашиваешь! – Он вытолкал Нину из лифта. – Я с того случая вообще теперь боюсь в лифт заходить.

Когда Нина открыла дверь в квартиру, он замер на пороге.

– Давай, лучше ко мне. Тут недалеко.

– Почему?

– Потому что я боюсь твоего зверя, – ответил он, смотря на что-то за спиной Нины.

Нина обернулась. Соня выглядывала из гардеробной. Видимо она сидела, на комоде для обуви, поэтому морда её находилась на уровне лица человека среднего роста. Зверская морда кошечки, как обычно, не предвещала ничего хорошего.

– Это же Соня! Не бойся, – Нина потянула принца за руку. В этот момент Соня издала обычный охотничий клич. По сравнению с Сониной песней джунглей на взгляд Нины в этом крике не было ничего особо страшного. Вот если б Соня при этом ещё и выпрыгнула внезапно, то тогда, да, можно и вздрогнуть.

– Никогда не думал, что боюсь именно сонь. Этот зверь нацелился на моё горло. Скажи, сони питаются программистами?

– А ты программист?

– Не совсем, местами, у меня своя компания.

– Соня – это кошка! Она не ест программистов.

– Кошка? Кричит так страшно? И с рогами?

– Не выдумывай! Это у неё уши такие.

– Всё равно пошли ко мне, у меня лучше.

– Чем это?

– Во-первых, у меня нет сонь, во-вторых, у меня есть кровать. – Он кивнул в сторону приоткрытой двери спальни, где виднелся угол прекрасного ортопедического матраса. – Я очень надеюсь, что кровать нам понадобиться. А в-третьих, у меня есть стол со стульями. Вдруг ты захочешь съесть чего-нибудь.