Ирина Мясникова - Пион уклоняющийся

– Ты ошиблась. – Он сел рядом с её креслом на пол и поцеловал ей коленку. – Я бы тебя запомнил. Как ты могла видеть меня в Белоострове на Новый год? Ведь мы с тобой знакомы всего дней десять.

– В этот Новый год тридцать первого декабря ты купил бутылку «Боржоми». Пластиковую. Облился и сказал…. – Нина процитировала то матерное слово, которое он тогда сказал.

– Ты знаешь такие слова?

– Мне сорок лет. – Нина встала, поставила бокал на стол и пошла в спальню искать свою одежду. Конечно, он может не говорить, если не хочет, но она-то испытывала желание честно рассказать ему всё. Как долго и как трудно она его искала. Про те самые железные сапоги, которые она сносила, про розовые кусты, которые пришлось посадить, про тонны крупы, которые она перебрала, то есть, про то, как она училась говорить «нет», и про то, как она, наконец, смогла полюбить себя, про то, как узнала, что же такое секс, и как это может быть здорово, и про то, что ей осталось всего-то ничего, а именно узнать, что такое любовь. Ей хотелось, чтобы у них не было никаких тайн друг от друга. И вот сейчас, в этот самый момент, когда, казалось бы, она нашла то, что искала, Нина поняла, что ей надо уйти. Для этого не понадобилось даже мысленно забираться на потолок и смотреть на ситуацию сверху. Просто она уже никогда не сможет делать то, что ей не хочется. А ей не хочется, быть с человеком, который от неё что-то скрывает. Вернее на всех остальных людей ей наплевать, пусть скрывают всё подряд. Остальные, пожалуйста, но только не он.

– Ты куда собралась? – Он пришёл за ней в спальню.

– Пойду, пожалуй.

– Как бы не так. – Он стянул с неё футболку. – Просто очень неприятно вспоминать. В Белоострове живёт моя уже скоро бывшая тёща. Тридцать первого декабря мне должны были выдать сына на новогодние каникулы. Не выдали. Я был бессилен, а бессилие выбивает меня из колеи. Это война, на которой я безоружен.

– На войне без мата никак. – Нина тяжело вздохнула, но тут всё опять закружилось и поплыло. Ей казалось, что у него тоже не менее шести рук, но эти руки находились именно там, где ей хотелось, и именно в тот момент, когда ей было это необходимо.

Потом всё же пришлось идти домой к одинокой Соне, но пошли вместе, и сладко спали на матрасе под торжественные песни джунглей за дверью. Утром опять крутили любовь, и надо было видеть лицо Игната, когда в затем поисках еды он обнаружил в огромном двухкамерном холодильнике Нины только настойку пиона уклоняющегося.

В понедельник утром по пути на работу Игнат решил проверить рассказ Нины про то, что Центральная скорее всего волшебная фея из параллельной реальности или вовсе из Хогвартса, потому что на кнопку с колокольчиком отзывается дежурная, а никакая не Центральная. Как только сели в лифт, он нажал на колокольчик и в ответ услышал знакомый голос:

– Центральная слушает.

– Здравствуйте, Центральная! – сказала Нина.

– Проверка связи, – сказал Игнат.

– Ну, что за люди, – возмутилась Центральная. – Вы в курсе, что у вас в лифте кнопка вызова диспетчерской постоянно зависает? Придется теперь бригаду на ваш адрес высылать. Безобразие.

– Простите нас, пожалуйста.

– Фигушки вам. Оборудование импортное, пока привезут. Придётся лифт до того момента закрыть и опечатать. И будете, как Кинг-конги по этажам лазить.

Нина представила себе это ужасное зрелище и заскулила:

– Мы больше не будем.

– То-то.

Лифт остановился, Нина с Игнатом попрощались с Центральной и выкатились в паркинг.

– Теперь ты понимаешь, что никаких фей не существует? – спросил Игнат.

Нина послушно кивнула головой. Даже если он вдруг решит ей просветительствовать, она будет ему внимать с открытым ртом. Это же он! Ему можно. Она даже машину теперь постарается ставить ровно и носом к выезду.

– На, вот. – Он протянул ей банковскую карточку. – Код – номер дома и этаж.

– Зачем? – удивилась Нина.

– Чтоб не голодала. Обязательно пообедай на работе. Я проверю.

– А ты? Как ты без карточки?

– Темнота. Она у меня в телефон забита. – Он поцеловал Нину так, что у неё потемнело в глазах, и пошёл в сторону своего ровно стоящего «Рэнжровера».

Нина смотрела ему вслед и думала, как же ей нравятся оборванцы, программисты и немножко зануды.