Джессика Соренсен - Спасая Куинтона

Выдыхаю, а затем добавляю еще одно фото, переворачивая на чистую страницу.

— Еще я узнала кое-что о Куинтоне от Тристана, который вернулся сюда в Мейпл-Гров неделю назад. Короче говоря, я думаю, примерно в то время, когда я искала Куинтона, у Тристана случился передоз. Куинтон вызвал скорую помощь, и Тристана увезли в больницу. Тогда, я предполагаю, Куинтон позвонил родителям Тристана, которые появились в больнице и заставили его пойти на реабилитацию. Я даже не знаю, как они заставили его на это согласиться, но жаль, что у меня не получилось также — хотела бы я найти волшебные слова, чтобы привести Куинтона в чувства и понять, насколько хорошим человеком он является, несмотря на то, что он думает. Что все плохое, что с ним случилось, роковое стечение обстоятельств… хотя все равно тяжело. Я никогда не смогу пробиться к нему, чтобы помочь, — замолкаю, делая глубокий вдох. — Мне не удалось. И плевать, что говорит моя мама. Я подвела его точно так же, как Лэндона, и теперь все, что я могу сделать, это жить с этим.

Добавляю фото Лэндона на страницу, грустные медово-карие глаза напоминают мне о Куинтоне, что довольно странно, потому что обычно Куинтон напоминает мне о Лэндоне. Лэндон был так красив, что, когда он ушел, мир потерял часть своей красоты.

— Тристан писал мне несколько раз, пока был в реабилитационном центре, извиняясь за все, что он сделал, что могло бы причинить мне боль. Я ни разу не ответила ему, потому что не знала, что сказать, но вчера он позвонил… мы поговорили немного о разном — о жизни. Мы даже поговорили о Куинтоне. Он рассказывает, что понятия не имеет, где он может быть — слишком много мест, но он слышал, что здание, в котором они жили, сгорело. Никто не умер, по крайней мере, в огне, потому что тела не найдены. Но пожар начался неслучайно, и я задаюсь вопросом, какого черта там случилось. И был ли Куинтон там, когда это произошло. Была ли там Делайла. Мне больно осознавать, что все они могут жить на улице, занимаясь Бог знает чем. И что есть шанс, что их никто не найдет. Бедная Делайла. Я предполагаю, что ее мать не ищет ее, учитывая, насколько плохи их отношения. — Я вздыхаю, чувствуя безвыходность, возникшую вновь. — Я думаю, что Тристан, возможно, знает немного больше, чем говорит обо всем этом — обо всем, что случилось — но я не хочу давить на него, так как он сейчас совсем как новорожденный олененок, который учится ходить, и много что может заставить его упасть, по крайней мере, так говорят люди, — вытаскиваю из раздатчика кусочек клейкой ленты. — Я хожу на эти групповые встречи, такие же, как посещала в Лас-Вегасе… это страшно… слушать рассказы людей, но с другой стороны, приятно слышать хорошие истории, где кто-то выживает и побеждает свою зависимость. Они дают мне маленькую надежду, что это еще не конец для Куинтона. — Прижимаю кусочек ленты к странице. — Кроме того, встречи дали мне некоторое представление о том, как себя вести, поскольку Тристан должен прийти сегодня. Надеюсь, что его визит пройдет хорошо. — Я смотрю в камеру. — Хотя пессимист внутри меня говорит, что это будет довольно неловкая встреча.

Взглянув на часы на микроволновке, понимаю, что он скоро будет здесь, а я до сих пор в пижаме. Возвращаю свое внимание к объективу.

— Я дам вам знать, как сложится ситуация. — Машу в камеру рукой. — До следующего раза.

Затем отключаю камеру и уношу ее вместе с фотоальбомом в свою комнату, на стол, рядом с зарисовками Куинтона, которые я взяла из его квартиры в последний раз, когда была там. Один взгляд на них заставляет меня скучать по нему. Если бы я могла сделать что-то в этот самый момент, я бы держала его и никогда не отпускала.

Вздохнув, я отворачиваюсь от рисунков, направляясь к комоду. Переодеваюсь в шорты и черную майку и расчесываю волосы, оставив их распущенными. Я не надеваю никаких браслетов на запястье с татуировкой. Я никогда не смогу забыть все это: моего папу, Лэндона, Куинтона, свой путь и как легко можно упасть. Как легко жизнь может выйти из-под контроля. Это как царапины на моем автомобиле — напоминание, чтобы не забыть. Я никогда не восстановлю ее после ударов монтировкой. Моя мама предложила заплатить за это, но я отказалась. Знаю, это звучит глупо, но мне это напоминает последний раз, когда я видела Куинтона, и, хотя это ужасный, страшный момент, это все что у меня есть.

Когда я заканчиваю переодеваться, раздается звонок в дверь. Мой желудок сжимается от нервов, и я направляюсь к двери. Моя мама и отчим Дэниел вышли на ежедневную прогулку, и их не будет дома до позднего вечера, что означает, что будем только Тристан и я. Почти чувствую неловкость, поднимающуюся в воздух.

Когда я открываю входную дверь, он стоит на краю крыльца, как будто собирался уходить. Солнце ослепительно позади него, и мне трудно сфокусироваться. Он делает шаг вперед, в тень, все ближе, но сквозь блики все равно кажется, будто я смотрю через объектив фотоаппарата. Сначала его силуэт кажется размытым, затем я могу разглядеть его светлые волосы, его черты лица, а затем, наконец, его голубые глаза. Он надел чистую рубашку, модные джинсы и кроссовки. Он выглядит хорошо. Здоровым. И те следы, которые были на его руках, исчезли, но есть несколько крошечных белых пятнышек, которые остались, как шрамы.

— Привет, — говорит он, засунув руки в карманы.

Я смотрю на него, моя рука лежит на дверной ручке, тело потряхивает. Он почти неузнаваем, и это делает меня счастливой и несчастной одновременно, потому что напоминает мне о том, каким он был, и что Куинтон все еще в этом состоянии.

— Привет, — отвечаю я, заставляя себя перестать пялиться. Делаю шаг назад, жестом приглашая его пройти. — Можешь зайти.

Он мнется, нервничает, но, в конечном счете, проходит мимо меня через дверной проем, и я чувствую запах одеколона вперемешку с сигаретами, но это намного лучше, чем я-не-мылся-несколько-недель запах, когда я была рядом с ним в последний раз.

Закрываю дверь и поворачиваюсь, изучая его, как он озирается по сторонам в гостиной, глядя на семейные фотографии на стене, диваны с цветочным принтом и телевизор.

— Кажется, я никогда не был в твоем доме, — констатирует он, поворачиваясь кругом, прежде чем его глаза останавливаются на мне. — Здесь мило.

— Спасибо, — благодарю я, нервничая. Боже, я не знаю, что сказать или сделать, куда положить руки, куда смотреть. У него этот шрам на щеке, как будто там был глубокий порез, и он зажил, но шрам остался. Я хочу спросить его об этом, но не думаю, что это уместно.

Но он видимо замечает, как я смотрю, потому что прикасается к нему и говорит:

— В тот день Трейс порезал меня ножом, когда… ну, знаешь, все полетело к чертям.

Мои губы вытягиваются в букву «о».