Морин Гу - Чувства, которые ты вызываешь

– ¿Estas bien? – спросила она.

Я коснулась лица – оно было мокрым от слез. Господи. Теперь я плакала у всех на виду.

– Да, я в порядке! Просто аллергия.

Она похлопала меня по плечу, и я несколько секунд смотрела на экран, а потом выключила его.

Попробовав еду, я тут же подумала о том, как эта заправка понравилась бы папе. Я сидела здесь, на пляже из белого песка, ела рыбу, обдуваемая прохладным ветерком, и думала о том, как бы мне сейчас хотелось оказаться в «КоБре» – в раскаленном фургоне с папой и моей лучшей подругой.

Когда я вернулась в отель, мама готовилась – ей укладывали волосы и делали макияж.

– Клэра! Ты как раз вовремя. Я собиралась на интервью с «Плит энд Гэза», – сказала она, когда стилист грубо потянула ее плойкой за прядь.

Я плюхнулась на ее кровать.

– Что такое «Плит энд Гэза»?

– Ты не знаешь, что это такое? – прокричала она, то ли от боли, то ли от удивления. – Детка, это крупнейший сайт о моде. Кстати, хочешь поприсутствовать?

– Конечно, я ничем не занята.

После дневного сна я ощущала слабость, поэтому мамино интервью в тот момент показалось отличной идеей.

Оно проходило на улице – мама устроилась на бледно-розовом диванчике так, чтобы на заднем плане был виден пляж с белым песком и сверкающий голубой океан. Ее волосы волнами ниспадали на загорелые плечи, она надела длинное белое льняное платье с тонкими лямками и теперь сидела, поджав под себя ноги. Она напоминала роскошную русалку.

Интервьюер – молодой мексиканский блогер со светлой стрижкой боб по имени Тереза, – начала задавать вопросы. За ее спиной стоял оператор.

– Мы ведем разговор с инфлюенсером и законодателем вкусов Джулианой Чой на территории прекрасного отеля «Лотос» в Тулуме. – Так понимаю, это скрытая реклама . – Джулс, как любят называть ее фанаты, делится своей жизнью с четырьмя миллионами подписчиков – путешествует по миру, сидит в первом ряду на важных модных показах и сотрудничает с дизайнерами. А еще она – мама очень крутой дочки-подростка, которая сейчас с нами. Вы можете в это поверить ?

К счастью, я сидела на стуле за женщиной-оператором, поэтому они не смогли перевести на меня камеру. Тем не менее было не по себе от того, что меня обсуждают. Мама подмигнула мне, и я поняла: ее фанатам должен был понравиться этот личный момент между мамой и дочкой.

– Итак, Джулс, расскажите о вашем творческом пути.

Я чуть не рассмеялась.

Мама удобнее устроилась на подушках.

– Меня с самого детства привлекали красивые вещи. Я выросла в Бразилии, в окружении пышных тропических ландшафтов, и это до сих пор воодушевляет меня.

Я не могла не задаться вопросом – воодушевляет на что ? Популярные блогеры всегда говорили о необходимости «создания контента». Мне казалось, что это была шаблонная фраза, чтобы «узаконить» карьеру, построенную на фотографировании себя в соответствующих условиях. Но людям это нравилось, так кто я такая, чтобы судить? А еще мама выросла в Сан-Паулу, огромном городе, который я не назвала бы «пышными тропиками».

Она продолжила:

– Не говоря уже о культурных влияниях – коренные жители, национальная еда, католические иконы… огромное разнообразие.

Тереза закивала.

– Да, подруга. Это так вдохновляет.

Что? Она ведь почти ничего не сказала! Разве она не должна говорить о реальных событиях?

Но Тереза продолжила:

– Как прошло ваше детство в Бразилии?

Я знала, как оно прошло. Ее родители боролись с финансовыми трудностями, управляли небольшим продуктовым магазином и были такими строгими и религиозными, что моя мама выросла задавленной и одинокой.

– Дико и свободно, – произнесла со смешком она. Что?! – Нельзя и мечтать о более прекрасном детстве. На улицах играли дети. Меня кормили уличные торговцы, и я носилась, сломя голову. Вот, что значит свобода .

Мне было сложно сохранять серьезное выражение лица, пока она рассказывала о своем «замечательном детстве». Мама ненавидела свое детство. Именно это привлекло ее в отце – их взаимопонимание. Я знала, что мама врет, вероятно, из-за того, что реальность вгоняет в депрессию, и эти сведения вряд ли заинтересовали бы «Нью-Йоркер», но все равно… Это было так неискренне, что все во мне зудело.

– Кстати говоря о свободе, у вас есть планы «осесть» и поработать на какого-нибудь дизайнера? Вы отлично справились бы с брендированием, – заметила Тереза. Между маминых бровей пролегла небольшая морщинка.

– Я обожаю всех дизайнеров, с которыми сотрудничаю. Но не уверена, что могу выбрать один город, в котором смогла бы прожить так долго, понимаете? – Тереза закивала. – Я люблю… мир . Новизну. Каждый месяц или неделю знакомлюсь с людьми. Мне кажется, если сравнить людей с деревьями, которые глубоко врастают в землю корнями, то я словно… воздушное растение, понимаете?

– Потрясающе , – заявила Тереза и почтительно закрыла глаза. Я постаралась не засмеяться. Пусть мама сама выбирает растение, с которым себя сравнивать.

Тереза вдруг посмотрела на меня.

– Давайте спустимся на землю и поговорим о материнстве! Как вы нашли время воспитывать такого замечательного ребенка и следовать своим мечтам?

Кожу закололо в ожидании ответа. Потому что все шестнадцать лет мне удавалось – судя по моим воспоминаниям – полностью игнорировать мамино отсутствие. Она словно всегда находилась рядом, потому что об этом заботился папа. Она никогда не забывала позвонить на день рождения, купить подарок или поздравить с чем-нибудь. Но на самом деле ее не было.

– Я родила Клэру очень молодой, – сказала мама и замолчала. – Это очевидно, да? – засмеялась она. Тереза тоже засмеялась. Мама умела держаться на публике.

– Когда мы с ее отцом переехали в Лос-Анджелес, я была так потеряна, – призналась она. А вот и он – момент искренности. – И подумала, раз я молодая мать, мне стоит забыть о своих мечтах. Но с поддержкой папы Клэры я смогла добиться всего сама.

Будь я злопамятной, назвала бы это преуменьшением. С поддержкой моего папы? Да он меня воспитал!

Но все в моей маме – незамысловатые амбиции, поверхностная дружба, боязнь выходить из зоны комфорта – напоминало… меня. И я ее понимала.

Но больше не хотела быть ею.

Пока она продолжала сидеть перед камерой и в радужном свете переписывать историю нашего прошлого, я проскользнула на виллу и забронировала билет до дома.

– Я сделала что-то не так?

После интервью прошло несколько часов; я паковала свои вещи и посмотрела на маму.

– Нет, не сделала. Честно. Просто пора вернуться домой. Мне нужно многое решить.

Она присела на край кровати и кивнула.