Барбара Фритти - Время безмолвия

Она открыла было рот для ответа, понимая, насколько это легкий вопрос, но на ум ничего не пришло. Ее мозг словно чистый лист бумаги. Как ее зовут? У нее ведь есть имя. У всех есть. Да что с ней такое? Она беспомощно покачала головой.

– Я… Я не знаю, – пробормотала она, потрясенная осознанием.

Врач нахмурился, его взгляд уткнулся ей в лицо.

– Вы не помните своего имени? Где живете или откуда вы?

Она прикусила нижнюю губу, пытаясь вспомнить верные ответы. В ее голове мелькали числа, но ни названия улиц, городов или штатов. Ее накрыла волна ужаса. Должно быть, она спит – просто потерялась в кошмаре. Ей захотелось убежать, закричать, разбудить себя, но она ничего не могла сделать.

– Вы не знаете, не так ли? – вмешалась медсестра.

– Я… но я должна. Почему я не знаю? Что со мной не так? Почему я не могу вспомнить свое имя и откуда я? Что происходит? – с каждым отчаянным вопросом ее голос повышался.

– Похоже, при аварии пострадал ваш мозг, – начал объяснять доктор Кармайкл. – Вам понадобится время, чтобы полностью вернуться к нормальной жизни. Думаю, здесь не о чем беспокоиться. Вам просто нужен отдых, подождем, пока спадет опухоль.

Его слова должны были обнадежить, но беспокойство, словно огонь, разлилось по венам. Она изо всех сил пыталась хоть что-то вспомнить о себе. Взглянув на свои руки, она увидела на ногтях светло-розовый, слегка сколотый лак, удивляясь мысли, как случилось, что собственные пальцы кажутся незнакомыми. На ней не было ни колец, ни украшений, ни часов. Ее кожа была бледной, руки тонкие. А еще она понятия не имела, как выглядело ее лицо.

– Зеркало, – произнесла резко. – Можно мне зеркало?

Доктор Кармайкл и Роузи обменялись короткими взглядами, но затем он кивнул медсестре, и та быстро покинула палату.

– Вам необходимо успокоиться, – проговорил он, что-то записывая себе в папку. – Расстройства вам не помогут.

– Я не знаю своего имени. Не ведаю, как выгляжу, – ее захлестнула истерика, а паника чуть не заставила выпрыгнуть из кровати и убежать… но куда, понятия не имела. Она пыталась дышать, испытывая выброс адреналина. Если это кошмар, в конце концов она проснется. Если нет… ну, тогда ей придется выяснить, что же делать дальше. А сейчас ей нужно успокоиться. Необходимо подумать.

Врач сообщил, что она попала в аварию. Прямо как в своем сне? Неужели все случилось взаправду, и это был не сон?

Бросая взгляд на часы, она увидела, что уже полвосьмого. По крайней мере, она знала, как определить время. А вот ночь или утро? Она посмотрела в сторону окна, но тяжелые синие занавески были задернуты, не давая возможности выглянуть наружу.

– Сейчас утро, – произнес доктор. – Вас привезли около девяти вечера.

Почти десять часов назад. Сколько же времени прошло!

– Вы знаете, что со мной случилось?

– Боюсь, детали мне неизвестны, но из того, что понял, вы попали в серьезную автоаварию.

Прежде чем она успела задать новый вопрос, в палату вернулась медсестра, у нее в руках была маленькая пудреница.

Дрожащими руками пациентка открыла ее, практически боясь того, что увидит. Она долго всматривалась в свое лицо. Ее глаза, обрамленные густыми черными ресницами, были небесно-голубыми. Темно-коричневые волосы – длинные, спутанные и вьющиеся – ниспадали ниже плеч. Под глазами были темные круги, как и лиловые синяки, что особо выделялись на ее бледной коже. На висках зафиксирована белая повязка, на скулах – крошечные порезы. Лицо у нее было тонкое, словно нарисованное. А сама она выглядела как призрак. Даже в глазах пролегли тени.

– Бог ты мой! – прошептала она, ощущая будто смотрит на незнакомку. Кто она такая?

– Порезы пройдут, – сказала медсестра. – Не волнуйтесь. Ваше милое личико быстро восстановится, даже заметить не успеете.

Но не синяки на лице наполнили ее сердце ужасом, а сам факт, что ничего не узнала о себе. Она абсолютно не почувствовала связи с женщиной в зеркале.

Она захлопнула пудреницу, боясь и дальше смотреть в отражение. Ее пульс ускорился, а сердце забилось в три раза быстрее, когда реальность ситуации, в которой она оказалось, полностью дошла до нее. Она почувствовала себя уязвимой, и ей захотелось сбежать и спрятаться, пока все не выяснит. Выскочила бы из кровати, если бы доктор Кармайкл не положил руку на плечо, словно почувствовав ее отчаяние.

– С вами все будет в порядке, – сказал он твердо, встречаясь с ее взглядом. – Ответы появятся. Не давите на себя слишком сильно. Просто отдыхайте, и позвольте своему телу восстановиться после травмы.

– Что, если ответы не придут? – прошептала она. – Что, если я останусь такой навсегда?

Он нахмурился, не в силах скрыть беспокойство в глазах.

– Давайте делать шаг за шагом. В коридоре сейчас ожидает помощник шерифа. Он хотел бы пообщаться с вами.

Полицейский хотел поговорить с ней? Звучит не очень хорошо. Она сглотнула очередной комок страха.

– Зачем? С чего он решил побеседовать со мной?

– Это связано с вашей аварией. Предупрежу его, что вы проснулись.

Как только врач покинул палату, Роузи подошла к ней.

– Может, мне что-нибудь принести вам: воду, сок, еще одно одеяло? По утрам бывает холодно. Не могу дождаться апреля. Не знаю, как на счет вас, но я устала от дождя. Я уже давно готова к солнцу.

Значит, на дворе был март – конец длинной холодной зимы, весна на близлежащем горизонте. В ее голове пронеслись образы ветренных дней, распускающихся цветов, человека, запускающего змея – красивого красно-золотого змея, что запутался в ветвях высокого дерева. В сознание ворвался смех молодой девушки – это ее смех или чужой? Она увидела двух других девочек и мальчика, бегущих по траве. Она хотела догнать их, но они были слишком далеко, а затем и вовсе исчезли, оставив ее лишь с тревожным чувством утраты и непроглядной темноты в голове.

Почему она не может вспомнить? Почему ее собственный мозг скрывает ее прошлую жизнь?

– Какой сегодня день? – спросила она, стараясь узнать как можно больше информации.

– Четверг, двадцать второе марта, – ответила Роузи, одарив еще одной сочувствующей улыбкой.

– Четверг? – пробормотала она, испытав облегчение, что заполучила новое сведение, пусть даже не столь существенное, как день недели.

– Постарайтесь не волноваться. Вы вернетесь к нормальной жизни раньше, чем поймете это, – прибавила Роузи.

– Я даже не знаю, что такое быть нормальной. Где мои вещи? – вдруг спросила она, стараясь получить больше ответов. Возможно, если она дотронется рукой до чего-то своего, воспоминания вернутся.

Роузи указала головой в сторону аккуратной кучки одежды на соседнем стуле.

– Вы были в этом, когда вас привезли. С собой у вас не было ни кошелька, ни каких-либо украшений.