AlmaZa - Амазонка бросает вызов [СИ]

— Хватит тут свой характер показывать, пошли, посушишься и поедешь.

— Это не я показываю характер…

— Поговори мне! — оборвала я его и, тише и спокойнее, разворачиваясь обратно, проворчала: — А то передумаю.

Мы молча поднялись. Стараясь не смотреть на Чжунэ, я сложила зонт и сунула в корзину обтекать. Не поднимая взгляда от ног, я бросила через плечо:

— Дальше прихожей не ходи, не хочу потом вытирать всё.

— Чонён… — вновь попытался начать он.

— Я не хочу говорить с тобой, можешь ты понять?

— Чонён, не говори, но хотя бы выслушай! — попросил он. Сжав пальцы в кулаки, я обернулась. Посмотрела на него, и мне показалось, что по щеке течёт тональный крем. Не поверив глазам, я подошла ближе и, внимательно всмотревшись, убедилась, что всё лицо Чжунэ ещё недавно было в макияже.

— Вот ты… пидрила всё-таки! — прищурилась я.

— Чего?! — нахмурился, заводясь, парень.

— Ты чего накрасился, как баба?

— Я? — Он, запоздало вспомнив об этом невероятном факте, достал мокрый платок из мокрого кармана и стал тереть лицо. — Ничего! И вообще, почему как баба? Ты — баба, и не красишься, значит, это вполне мужская прерогатива.

Я знала, что иногда женихи тоже делают грим для церемонии и фотосессии, заодно с невестой, но до этого никогда подобного не видела. Никто из моих знакомых ребят не пользовался косметикой, впрочем, пока и жениться им не приходилось.

Когда Чжунэ закончил оттираться, сделав шаг вперёд, чтобы подойти к зеркалу, я присмотрелась повторно. На лице открылись ссадины и шрам на брови — его прежде не было. Меня охватило беспокойство и, как ни силилась я его удержать, всё-таки спросила:

— Кто тебя так?

— Какая разница? — хмыкнул он, убирая платок. Губа тоже была разбита, но заживала.

— Сказать трудно?

— Трудно.

— Ну и уходи тогда! А то, ишь, поговорить пришёл, а говорить не хочет.

— Да какая разница? Пьяная драка — ничего такого.

— Как же ты на неё нарвался?

— Пьяный был — не помню. Как-то нарвался. — Опять молчание. Я села на пуфик в прихожей, закинув ногу на ногу. Якобы увлеклась рассматриванием обуви, стоявшей вдоль стенки.

— Зачем же столько было пить? — стараясь не звучать нравоучительно, скорее нейтрально, спросила я. Мне вроде как абсолютно всё равно, что с ним творится.

— Больше нечем было заняться. Ты где пропадала?

— Уж точно не бухала.

— Даже и не думал.

— Ну, это твоё нормальное состояние.

— Зараза… — процедил он, и я, подняв глаза, думала, что он злится, но ничего подобного, Чжунэ опять улыбался.

— И чего ты такой довольный?

— Да так, просто.

— Чего просто? Просто так довольные дебилы, смех без причины…

— Ну, значит, я дебил, ты же сказала, что не думать — это моя норма. — Снова пауза. Я боялась открыть рот, потому что могла предложить чаю или ещё какой-нибудь фигни, из-за которой он тут надолго задержится. А мне наоборот поскорее надо покончить с этим. Чжунэ медленно подошёл ко мне и, опустившись на колени, попытался взять мою руку. Совсем не кстати, не по настроению и без права. Я вырвала её.

— Не трогай меня, пожалуйста.

— Чонён… — Ещё одна попытка коснуться меня. Я встала, едва не ударив его коленом по подбородку — не специально. Он успел отклониться.

— Попросила же! — Я скрестила руки на груди, чтобы они не болтались. И грудь заодно чтоб не болталась тоже, потому что лифчик я пододеть забыла. Чжунэ подошёл ко мне, встав.

— Мне трудно говорить, действительно, потому что я никогда не говорил ничего подобного и… не думал, что захочу сказать… Я люблю тебя, Чонён, — ровно и внятно произнёс он, посмотрев в мои глаза, увеличившиеся и моргнувшие пару раз. Чжунэ воспользовался моим коротким шоком и успел взять меня за плечи, но это меня отрезвило. Я высвободилась, отходя, и сказала:

— Ещё что придумаешь? Любит он! Что ж ты женился сегодня на Дане?

— Я же написал тебе! Я не люблю её — это не по любви!

— Тогда зачем и для чего?!

— Да подумай сама, если бы я любил её, был бы сейчас здесь? Я оставил её одну, даже ни разу не поцеловав. Узнал, что ты вернулась, и приехал сразу же…

— Откуда ты узнал? — Чжунэ, как пойманный вор, поджал губы.

— Случайно.

— Как это — случайно? Тебе в разгаре свадьбы попалась в руки газета, где писали о событиях моей жизни?

— Чонён, какая разница, как узнал? Разве это было большим секретом? Кто хочет узнать — узнает, а я хотел! Я хочу быть с тобой, я очень скучал по тебе, и мне было очень плохо без тебя…

— Но женат ты на Дане — гениально!

— Да не мог я отказаться от этого брака — не мог! Считай, это был приказ сверху.

— И ты, естественно, зассал, не сопротивляясь.

— Если бы риск падал только на меня! Откажись я, сразу бы проверили, почему и из-за чего, вернее, из-за кого. И обнаружили бы тебя. Я не хочу, чтобы тебя устранили, как помеху чьим-то планам.

— Хорош заливать, кому бы я была нужна?

— Ты нужна мне, а другим, в том-то и дело, стала бы мешать. Потому что Дану следовало оставить в Сеуле вроде как заложницей… Она сестра влиятельного человека, чтобы оказывать на него давление, её надо было… ну… каким-то образом превратить в добровольную пленницу.

— И ты с радостью согласился на роль пленителя!

— Нет, не с радостью. Это она выбрала меня. Ей предложили варианты, и я был её выбором, а не она моим.

Я вслушалась и вдумалась. Звучало правдоподобно.

— И чего ты теперь хочешь?

— Быть с тобой.

— Каким образом?

— Любым.

— Боюсь, наши пути разошлись, Чжунэ. Ничего не выйдет. — Я села на диван. Молодой человек, хоть и разулся, всё равно оставлял мокрые следы за собой, но я ничего не сказала против, когда он опять подошёл.

— Не говори так, если хотеть — всё получится.

— Не сильно ты хотел, что же изменилось?

— Я хотел и хочу, но часть обстоятельств… с ними нужно просто смириться, закрыть на них глаза, и устраивать в остальном свою жизнь по собственному усмотрению.

— Я так и сделаю. Закрою на тебя глаза и буду жить, как мне хочется, как велит мне сердце. Езжай к жене.

— Чонён, как мне вернуть тебя? — прямо спросил Чжунэ. Мы встретились взглядами.

— Никак. Я выбрала другое. Я, в общем-то, и не хочу замуж, ты не подумай, что я претендую на место Даны, мне оно ни к чему. Но если я и буду с мужчиной, то свободным, которого не придётся делить ещё с кем-то. Которого не придётся провожать к нему домой, потому что у нас будут разные дома… Даже при любви к непоседливому образу жизни, я хочу, меняя жилище, иметь его всегда общее с тем, кто мне нужен.

— Если мы снова будем встречаться, ты даже не заподозришь о существовании в моей жизни ещё кого-то, клянусь, мы можем жить вместе, Чонён, я буду скрывать от тебя Дану, словно она любовница…

— Но на деле-то любовницей буду я? — сорвался язвительный смешок.