Лоретта Чейз - Недоступная и желанная

Лидия поднесла шкатулку ближе к глазам, вернула ее было на подоконник и неожиданно для самой себя прижала к сердцу.

– О Эйнсвуд! – тихо воскликнула она. – Да ты вовсе не порочен, если способен на такие сантименты!

– Ты самое надоедливое существо женского пола на земле! Тебя вообще ничего не устраивает, – проворчал Вир, глядя на собаку. – Дождь льет вовсю, Сьюзен. Неужели, черт побери, тебе приятнее мокнуть, чем оказаться в большом, теплом и сухом доме под опекой лакеев и горничных? Кстати, и мамочка там. Ты же хочешь встретиться с мамочкой?

Ответом был глубокий отчаянный вздох, на который способны только собаки.

Сьюзен рванулась вперед. Вир подобрал выпавший при этом сверток и зашагал к дому. Скоро он предстал перед Джейнесом.

– Чертова собака не хотела идти, – пояснил Вир, передавая слуге поводок, и, не дожидаясь ответа, направился в свою спальню.

Бросив там сверток на стол и сняв жилет, он оглянулся и увидел жену. Она сидела у камина, обхватив колени руками.

Сердце Вира забилось в три раза быстрее.

Стараясь не пересекаться с ней взглядом пока не восстановится дыхание, он присел перед ней на ковре. Надо было что-то сказать, но он не знал что именно. Вир медленно поднял глаза и увидел испачканные чернилами пальцы, сжимавшие шкатулку. Несколько секунд он молча смотрел на нее, мысленно проклиная Джейнеса. Это была его идея, сложить все в шкатулку.

– Что там у тебя, Гренвилл? – с легкой усмешкой спросил Вир, наконец взяв себя в руки. – Яд для невыносимых мужей?

– Вещи, сохраненные на память. Своего рода реликвии.

– При чем здесь реликвии! – воскликнул он, но легкий румянец на щеках тут же выдал его. – У меня есть привычка совать в карманы всякую дребедень, чтобы позлить Джейнеса.

– Ты так прелестно выглядишь, когда смущаешься, – улыбнулась Лидия.

– Я не смущаюсь. Мужчина, который провел полдня, общаясь исключительно с собакой, волей-неволей будет выглядеть смущенным, когда заговорит с женщиной. Верни мне это, Гренвилл, – сказал Вир, протягивая руку. – Тебе не следует копаться в моих личных вещах. Я же не пытался подглядеть содержание новой главы «Фиванской розы», не так ли?

Вир почувствовал, что шкатулка легла в его ладонь. Именно почувствовал, а не увидел. Взгляд его был прикован к ее лицу. Лидия опустила ресницы, но, прежде чем она сделала это, он успел заметить в ее глазах смущение и испуг.

– Я не слепой, – сказал он. – Я видел у леди Дейн перстень с большим рубином, поразительно похожий на описанный в «Фиванской розе». Смутные подозрения насчет авторства некоего Сабеллтира у меня появились намного раньше, когда я случайно переставил буквы его имени, и получилось «Баллистер». А когда увидел этот перстень, все сложилось окончательно. Сегодня я выяснил, думаю, тем же способом, что и ты, откуда привезен рубин леди Дейн. О том, что его похитили из пирамиды фараона, история умалчивает, но зато достоверно известно: камень куплен агентом ювелирной фирмы в Египте.

К чести Гренвилл, она не стала изображать непонимание.

– Ты заподозрил ранее? – Голубые глаза Лидии удивленно блеснули. – Из-за чего? Даже поразительно догадливая мисс Прайс с минуту смотрела на меня открыв рот, когда я ей раскрыла эту тайна.

– Ты выдала себя в двух последних опубликованных частях, когда Диабло вдруг начал говорить моими словами.

Лидия выпрямилась, зашуршав бомбазином, и принялась размеренно ходить по комнате, так же как вчера вечером.

Вир поудобнее устроился на ковре, подложив под голову сплетенные руки таким образом, чтобы Лидия оставалась в поле зрения. Ему нравилось наблюдать за ней, когда она так ходит, будто демонстрирует достоинства своей великолепной фигуры. Конечно, это у нее получалось непреднамеренно. Но Лидия была женщиной в полном смысле этого слова.

Вир лежал на мягком ковре, а перед его мысленным взором возникали различные образы, медленно приближаясь и удаляясь в никуда, как волны на берегу.

Вспомнились несчастные дети, которых он видел, когда гулял со Сьюзен неподалеку от тюрьмы Маршалси. Одни торопливо шли куда-то, видимо, выполняя поручения родителей, узников долговой тюрьмы, другие возвращались и апатично, с явной неохотой шли в сторону мрачных ворот, невольно замедляя шаг по мере приближения.

Когда-то по этой странной дороге брела и его жена. Вир знал, что у нее отняла тюрьма Маршалси. И понимал, почему ей так хочется поехать в Бедфордшир.

«…следовало бы сразу отвезти меня туда и познакомить с членами моей новой семьи».

– О, это невозможно! – Лидия неожиданно остановилась и с размаху плюхнулась в кресло и пристально посмотрела на него с недоверием и укоризной во взгляде. – Ты путаешь мои планы и на каждом повороте ухитряешься поставить подножку. Всякий раз, когда я прошу тебя что-то сделать, ты находишь поводы не согласиться. Более того, ты ухитряешься размягчить мое сердце до такой степени, что внутренне я начинаю соглашаться с тобой. Не от того ли, что ты ознакомился с моим творчеством, внимательно разобрав и проанализировав все до последнего слова?

– Верно, – согласился Вир, отводя взгляд от нее и направляя его в потолок. – Но если бы благодаря этому я действительно научился размягчать твое сердце до такой степени, я бы сегодня сэкономил целую кучу денег, не говоря уже о том, что мне бы не пришлось провести полдня в компании измучившей меня Сьюзен.

Последовало продолжительное молчание. Лидия сидела неподвижно. Но, как отметил исподволь следивший за ней Вир, ее внимание наконец привлекли лежащие на кровати свертки.

– Странный ты человек, – сказала она тихо и как-то неуверенно. – Ты купил мне подарки?

– Да. Свадебные, – ответил Вир, незаметно наблюдая за женой.

Лидия встала с кресла, подошла к кровати и остановилась, рассматривая свертки.

– О, по крайней мере, это значит, что меня не отправят ночевать на конюшню.

После «Ранделла и Бриджа» Вир ходил с упирающейся Сьюзен из магазина в магазин еще несколько часов с коротким перерывом на ланч в отдельном кабинете постоялого двора.

– Похоже, ты не так уж хорошо научился читать мои мысли, – сказала Лидия. – О подарках я точно не думала.

Вир встал и подошел к ней.

– Ты сначала разверни их, – предложил он.

Первыми перед ее взором предстали записные книжки с прекрасными пергаментными страницами и обложками из мягкой кожи. В следующем свертке оказался пенал для перьев в виде украшенного замысловатой гравировкой серебряного цилиндра, роль крышки которого исполняла миниатюрная чернильница. Через пару минут был извлечен дорожный письменный набор – украшенный картинками на мифологические темы ящик, где лежали ручки, перья, чернильница, коробочка с угольным порошком, а также несколько маленьких ящичков для миниатюрной грифельной доски, стопки бумажных листов и серебряного перочинного ножика. Груду подарков дополнила большая чернильница из серебра и заполненная карандашами красивая коробка из папье-маше.