Пэппер Винтерс - Третий долг

***

Мой телефон завибрировал, когда я в три часа ночи проходил мимо тумбочки.

Я не подпрыгнул и не напрягся.

На самом деле я уже несколько дней этого ждал.

Подняв гаджет, я провел пальцем по экрану и прочитал мигающее сообщение.

Я задавался вопросом, сколько она будет держаться подальше. Она продержалась дольше, чем я предполагал, но я не сомневался, что это было из-за разных слухов и бесконечных дониманий со стороны журналистов — не упоминая того, что ее брат делал все, что было в его силах, удерживая ее от общения со мной.

Но, как предполагал мой отец, Нила пыталась установить контакт, не осознавая, что только что перешла к следующему этапу, прямо в нашу идеальную ловушку.

Иголочка с Ниточкой: Целую неделю я пялюсь на телефон, раздумывая над тем, что сказать. Все еще не могу подобрать слов, поэтому использую простые. Кайт, я люблю тебя. Скучаю по тебе. Я здесь ради тебя. Я стала пленницей в своей собственной семье. Они следят за мной, охраняют меня. Я сменила один плен на другой. Мне нужно, чтобы ты пришел и заявил на меня свои права. Если мы будет действовать сообща, все будет кончено. Пожалуйста... мне нужно, чтобы ты боролся за меня так же, как я за тебя. Мне нужно знать, что ты жив и здоров. Джетро, я хочу, чтобы ты забрал меня из этого места. Давай уедем. Сбежим туда, где нас не найдут.

Это было настоящее испытание. Окончательный суд над туманом оцепенения, который поглотил меня в последние дни. Я ожидал, что из-за ее слов выйду за пределы утешительной пустоты, которую обрел.

Этого не произошло.

Я был пуст. Никто не мог вернуть меня к прошлому. Ни Нила. Ни моя сестра. Никто.

Эта игра превратилась в рыбалку, а все хорошие рыбаки знают, что нужно позволить рыбе проглотить наживку, прежде чем она насадится на крючок и решит свою судьбу.

Проглоти наживку, Нила Уивер.

Позволь мне поймать тебя.

Бросив телефон на пол, я оставил ее без ответа.

Нила

Мне удалось продержаться неделю, пока я не отправила ему сообщение.

Но как только эта граница была пройдена, я не могла остановить себя, чтобы не пересекать ее каждый день.

Я жила лишь тем, что отправляла еще больше сообщений, надеясь, что однажды он захочет ответить.

Понедельник...

Иголочка с ниточкой: Пожалуйста, Джетро. Я умоляю тебя. Не отказывайся от меня так просто.

Вторник...

Иголочка с ниточкой: Ты в порядке? Кат причинил тебе боль? Пожалуйста... Я с ума сойду от переживаний.

Среда...

Иголочка с ниточкой: Напиши мне, Кайт. Пожалуйста, скажи, что все это не меняет того, что произошло между нами.

Четверг...

Иголочка с ниточкой: Я пыталась обмануть своих охранников сегодня, чтобы спасти тебя. Но они нагнали меня на автомагистрали. Я не могу освободиться. Я хочу, чтобы ты пришел ко мне, если я что-то значу для тебя.

Пятница...

Иголочка с ниточкой: Что они сделали с тобой? Почему ты не хочешь отвечать?

Суббота...

Иголочка с ниточкой:Ответь мне, Джетро! Лишь простое сообщение, чтобы дать мне знать, что ты все еще жив. По крайней мере, ты задолжал мне это.

Воскресенье...

Иголочка с ниточкой: Мир думает, что мы абсолютно сумасшедшие. Я согласна с ними. То, что сделала твоя семья — ужасающе. Но не ты. Не позволяй им забрать тебя у меня.

Не имеет значения, как много сообщений я отправила, неважно, сколько чувств я влила в них, Джетро игнорировал меня.

Он полностью отключился от меня.

***

Семнадцать дней с тех пор, как я видела его.

Семнадцать дней с тех пор, как я разговаривала с ним.

Восемнадцать дней с тех пор, как он любил меня, кончал в меня и показал, как много я значу для него.

А сейчас — ничего.

Я лежала на моей королевских размеров кровати, уставившись в потолок, где фиолетовая люстра блестела от лунного света, струящегося через открытые шторы.

Гнев заглушил мою жалость к себе, и впервые с тех пор, как я была дома, я прокляла Джетро Хоука.

— Черт бы тебя побрал! — Снова глядя на безжизненный телефон, я дала ему еще одно мгновение, чтобы ответить. Давай же…

Ничего не случилось.

С воплем я бросила телефон через всю комнату. Он упал на ковер возле моей ванной комнаты, светясь в темноте.

Моя комната была большой, но не такой огромной, как в «Хоуксбридже», и, несмотря на странное сочетание комфорта и стресса от того, что я дома, я не могла найти покой.

Мои глаза скользнули от верхней части беговой дорожки, стоящей в углу, к моему переполненному гардеробу.

Эта комната была частью меня.

Но сейчас она была врагом.

Все были врагами. От сотрудников и незнакомцев до моей семьи. Я чувствовала себя не в своей тарелке. Даже в своих собственных мыслях.

Почему я скорбела по человеку, которому было суждено меня убить?

Почему я была так решительно настроена вернуться в дом убийц?

Почему я паниковала при каждом приступе рвоты?

Я знала почему.

Потому что ты больше любишь, чем боишься.

Потому что не можешь вынести, как Текс смотрит на тебя.

И потому что боишься возможной беременности.

Мой отец разрывал мое сердце на части с каждой проведенной вместе секундой.

Мы больше не могли разговаривать — не об обыденных или важных вещах. Наши неловкие разговоры были безжизненными и фальшивыми. Он не мог оторвать от меня взгляда, хоть мы и были истощены и окружены тенями, такими же глубокими, как и сама тьма. Он сжался под гнетом сожаления обо мне и моей матери.

И я ненавидела то, что он не смог утешить ее.

Почему он не пошел за ней?

Почему позволил им пойти за мной?

Вопросы никогда не были озвучены, но я знала, он чувствовал их, они повисли в воздухе между нами.

Моя семья осталась за бортом для меня, и я понятия не имела, как это исправить.

Я прижала татуированные подушечки пальцев к векам, изгоняя мысли о своем отце и пытаясь заглушить слезы, которые, казалось, никогда не останавливались.

Я нахмурилась, сглатывая печаль. Я была не в состоянии терпеть тишину — безжизненную тьму.

Здесь я была в безопасности.

Никто не мог обидеть меня или надругаться над моей душой.

Здесь я была в безопасности.

И я больше не знала, как с этим справляться.

Мой инкрустированный рубинами клинок лежал рядом со мной на серебристом кружевном покрывале. Он принадлежал Хоукам... тем не менее это единственная вещь, которую я забрала с собой. Я оставила все в «Хоуксбридже», включая телефон. Мой отец запретил мне обзавестись новым — он винил СМИ, что они преследовали нас в поисках интервью. Но я знала истинную причину.

Он хотел, чтобы я была отрезана от мира, была недосягаема.