Пэппер Винтерс - Третий долг

Его отчаяние — полное отречение от всего, чем он был — было лучше, чем любые извинения. Более проницательным, чем любые мольбы или просьбы о понимании.

— Мне очень жаль, Нила, — вздохнул он, и в его глазах заблестели слезы.

Я была в ярости. Я была растеряна. У меня было так много нерешенных вопросов в отношении отца, но мы были семьей. Прощение было наиважнейшим.

Еще один всхлип вырвался, когда я шагнула ближе. Ви не отпускал меня. Вместо этого Текс подошел к нам. Он обвил своими сильными руками своих сына и дочь и обнял до хруста костей. Его щеки стали влажными от печали, и его фирменный запах «Олд Спайс» ворвался в мой нос и разорвал мой мозг в клочья.

О боже. О боже.

Мир вращался.

Быстрее и быстрее, и быстрее.

В общих объятиях своей семьи — в тех же самых объятиях, в которых я раньше находила комфорт — теперь я нашла только ужас и плохое самочувствие.

Я закричала, когда в ушах взревело, мои глаза закатились.

Мир кружился.

Я страдала от худшего вертиго за последние годы.

Я так сильно дрожала, никто не был в состоянии обнять меня. Они отпустили меня, оставив страдать в одиночестве. У них был опыт такого моего состояния — они знали, что в таких ситуациях прикосновения для меня худшее мучение.

Ви и отец опустили меня на пол, где я упала на колени, положив на них голову, пытаясь сдерживать мир, который внезапно сошел с ума.

Все перевернулось вверх дном.

В их голосах появилось беспокойство, они бегали туда-сюда, делая все только хуже.

Болезненность превратилась в тошноту, которая становилась непреодолимой.

Я не могла держать ее под контролем. Я была полностью во власти своего сломленного разума.

Меня вырвало.

Маленький тихий голосок внутри меня визжал. Это вертиго или беременность?

Меня снова вырвало.

Никогда. Не может быть. Ни при каких обстоятельствах.

— Дерьмо, Ниточка, — Вон присел на корточки рядом со мной. Его рука дергалась, намереваясь прикоснуться ко мне. Потереть мои плечи и заправить волосы за ухо. Но он знал, что нужно держаться подальше. Если он начнет раскачивать меня или утешать, мое тело может начать следующий приступ.

Мне нужно было выстоять самой — исцелиться самой.

Из-за новой волны вертиго мой мир начал вращаться еще быстрее, украв способность думать. Мое тело взревело от других ран.

Отец стоял над нами, стиснув челюсти. Он привык быть тем, кто поддерживает — столько необходимый в моей жизни. Сейчас из-за него я распадалась на части. Моя новообретенная сила медленно выливалась в страдания.

Мир продолжал вращаться как сумасшедший маятник.

Ви прошептал:

— Ты здесь. В безопасности. Эти ублюдки заплатят за то, что сделали. Начнем с Джетро Хоука.

Не прикасайся к нему!

У голоса Ви был двойной эффект. Моя прежняя личность откликалась на его способность и братскую силу, благодарная ему за то, что теперь он главный. Пока новая Нила съеживалась от мысли полагаться на кого-то, кроме себя.

Я должна была поблагодарить его за свою свободу.

Должна была благодарить его за свои страдания.

Я подняла голову. Темные глаза Вона смотрели на меня, и любовь, которая была у меня к своему близнецу, прорывалась на поверхность. Я ненавидела себя за предыдущие мысли.

Я была в безопасности и должна была благодарить за это.

Но с каждой прошедшей минутой я клялась вернуться. Не потому, что мне промыли мозги о принятии боли и мучений, а потому, что меня пыталась сломить смерть, а вместо этого спасла любовь. Джетро вернул меня к жизни. Я не оставлю его позади.

Мы получим свободу. Мы должны.

Мое сердце заболело при мысли о Джетро. Я была счастливицей, что у меня есть семья, которая обо мне заботилась и любила, при условии, что они не знали меня настоящую.

А что он?

Находился в клетке всю свою жизнь.

Его будущее могло разрушить его.

Рухнув на бок, я обняла себя руками и тяжело вздохнула. Мое горло выло из-за того, что я была очень долго под водой. В голове стучало. И через все эти мучения, я могла думать только о...

Этого бы не случилось, если бы Джетро был здесь.

Его душа была моим якорем.

В котором я нуждалась больше всего.

Я застонала из-за ужасной иронии.

Я была свободна в «Хоуксбридже» в той степени, в какой никогда не буду свободной в Лондоне.

Я не могла без него жить.

Не хотела без него жить.

Мне нужно его спасти.

И очень скоро.

Джетро

Лечение начиналось медленно, шепотом проникая в мои мысли.

Распутанные Нилой нити снова переплетались вместе. Любовь, паника, давление… все это исчезло.

Мой яркий мир стал блеклым. Сияние яркости уменьшалось, и таблетка за таблеткой я становился восхитительно онемевшим.

Мне нравилось это новое покрывало.

Я был благодарен отцу.

Без него я бы начал вскрывать шрамы на моих ступнях и жить в боли, чтобы выжить. Но он не учел моего убеждения спасти Нилу. Лекарства дали мне силы для этого.

Так что я принимал одну таблетку за другой... полагая, что они будут моим спасением и ее ключом к выживанию.

Каким чертовым тупицей я был!

***

Семьдесят два часа.

Три дня с тех пор, как уехала Нила.

Следы повреждений после избиения Дэниелем были жесткими и пестрыми. Я отказывался смотреть на себя в зеркало, поскольку не мог вынести вид желто-фиолетового униженного мудака, смотрящего на меня.

В то время, как мое тело болело, душа чудесным образом парила. Каждый день непреодолимые опасности моего заболевания отдалялись, становились похожими на водяной знак, а не яркое пятно.

Кат разрешил мне покинуть темницу при условии, что я буду лечиться сам. Выбор между сырой темнотой и пилюлями не был трудным.

Я сдерживал себя. Не ходил к Жасмин, чтобы защитить ее от созерцания моей внешности. Я не ходил на отгрузку и не искал отца. Я провел дни в конюшне, находя одиночество в безмолвном присутствии Вингса и ускользая в объятия лекарств.

Однако, лежа в постели по ночам, я не мог остановить свой разум, заполняющийся ею…

Нила.

Я скучал по ее запаху, вкусу... теплу.

Я жаждал быть внутри нее, удерживать ее в тишине и отыскать подарок, который она дала мне, влюбившись. Она использовала меня, чтобы помочь себе. Она манипулировала мной так, что я не мог отказаться, но в итоге мы оба оказались проигравшими... или победителями — в зависимости от моего настроения. Ее сердце принадлежало мне. И мое сердце принадлежало ей.

Я влюбился в нее.

Я старался стать лучше для нее.

Но лекарства были гораздо сильнее, чем я.

Я хотел радоваться, наконец, отыскав то, что сработало. Я должен низко поклониться врачам за то, что они создали чудодейственное средство. Мне нужно рассказать всем, как невероятно прекрасно быть укрытым коконом мягкого тумана опьянения.