Александра-К - Элька [СИ]

Стар садится напротив меня, хмуро говорит:

— А теперь будь добр, нормально все расскажи. Что случилось-то?

Кстати говоря, Стар не совсем прозвище. Она по паспорту Стелла, дедушка с бабушкой были культурные люди, назвали в честь героини оперетты «Вольный ветер», там какой-то сладкоголосый пел: «Стелла, любовь моя!» Так и вышло. В детстве она натерпелась от дразнилок, а потом плавно перетекла в Эллу, каковой и пребывает много лет. Мама всегда ее звала Элей или Стеллой, а я переделал в Стар — мне казалось, что так ее имя звучит круче. Так что моя звезда из стали и сплавов мирно усаживается передо мной, глаза в глаза, фиг соврешь и приготавливается слушать.

— Стар, у него очень тяжелая аритмия, ее можно вылечить, но нужен дорогой расходник — какая-то хрень, что засовывают в сердце.

— Должна заметить, что я тоже дохтур, поэтому не надо так все упрощать…

— Ну да… Стоит она… — я называю цифру…

Стар тихо присвистывает, качает головой. Замолкает на минуту, считая, видимо, собирает вместе сумму моих и ее денег.

— Ну почему я не умею брать взяток, Влад, ну скажи?

— Не получается?

— Нет…

— Семеныч сказал, что можно провести по бесплатной квоте, но там много таких, а у Эльки какой-то редкий случай. Стар, он страшно задыхается, когда проходит приступ.

— Это дело понятное. Когда нужно оперироваться?

— Как можно скорее, у него лекарства не берутся. Уходит из-под контроля.

— Ну, понятно. Сердечной недостаточности нет?

— Не знаю, я никогда не воспринимал его как больного…

— Ладно, пойдем посмотрим.

Тетка встает и медленно тянется в комнату, я за ней. Как-то странно получилось — достаточно было мне увидеть ее, и все встает на свои места, я чувствую, что не один. Странное чувство для одиночки.

Элюн сладко спит, развалившись на диване. Ну да, вчера-то было не до сна, а тут такой славный диванчик, да еще и вся стая его облепила во всех сторон, греют, лечат. Кешун лежит в ногах, дико довольный — тетка его с дивана гоняла, точно знаю. Мой сладкий мальчик откинул на подушке голову назад, волосы разметались, руки совсем по-детски закинуты над головой — так сладко спят только совсем маленькие детки, потом забывают это. Смешной чуть курносый носик, тихо подрагивает на щеке тень от длинных ресниц. Мерно и спокойно вздымается грудь. Тетка приглядывается к его пальцам и быстро взглядывает на губы. Да, синеватые, после приступа они всегда такие.

— Идем, пусть отдыхает…

— Да…

Моя улиточка вдруг шевелится, не открывая глаз, тихо шепчет спросонья:

— Влааад!

Я подсаживаюсь поближе:

— Что, Элюш?

Он внезапно смеется и обхватывает меня руками за шею, пытаясь выпросить поцелуй.

— Элюша, мы не одни…

И слышу тихие шаги Стар — она почти бесшумно уходит на кухню. Воровато оглянувшись-Стар действительно ушла, быстро целую Эльку, тихо шепчу на ушко:

— Поспи еще, я на кухне со Стар сижу.

— Ой, она видела нас?

— Нет. Спи, дурачок…

Возвращаюсь на кухню, Стар мирно сидит на поручне диванчика, болтаете ногой. Услышав мои шаги, сердито говорит:

— Ну что, нацеловался?

Меня бросает в жар, мы немного расслабились, это точно. Но как она относится к нашей жизни с Элькой я просто еще не понял.

— Да. Тебе неприятно?

Она мрачно хихикает:

— Мне сиренево и фиолетово. Честно говоря, ты безумно шокировал меня, но, с другой стороны, в подоле точно не принесешь, и это весьма радует.

Я фыркаю — не принес бы при любых обстоятельствах.

— Отеки на ногах есть?

Я обладело смотрю на нее. А я проверял? Ножки целовал как-то, было, но отеки…

Стар сердито качает головой:

— Бог мой, чему вас учат в универе! Носки снимает — есть следы от резинки?

— Нет…

— Влад, родители его совсем помочь не смогут?

— Нет родителей, мать в бегах, а ее сожитель…

— Про него я знаю… Мне подумать надо….Тортика хочешь?

Ладно, тогда еще не все так страшно Мне внезапно жутко хочется жрать.

— Хочу. Стар, а супа нет, а то я совсем замотался, давно уже не готовлю.

— Да где уж тебе, если токуешь, как глупый глухарь…

В голосе тетки слышится смех. Она резво щелкает включалкой чайника, тот начинает уютно шуметь, достает из холодильника кастрюлю с супом, громко кричит:

— Эля, супчик будешь?

Слышен топот лап стаи и шаги Эльки — услышав магическое слово «суп», на запах съестного летят все. Элюн останавливается на пороге, зависает под аркой Вери, теткины котауси страстно завывают, требуя свою порцию, причем рыжая кошка — инвалид у раздачи мисок стоит первой.

— Меня тетя Элла зовут, я не успела представиться, а как твое обычное имя, я поныла, что Эльдар больше для солидности?

— Элька… Тетя Элла, а вот Чебурашка, она почему такая? Машиной переехало?

У тетки моей брови ползут вверх от удивления — страшная грозная моя тетка в мгновение превратилась для Эльки в тетю Эллу. М-дя, но это же Элюн…

Она снова смущенно хихикает, но потом собирается и отвечает:

— Родилась такая. Да она-то не понимает, что не такая, как все. Суп будешь?

— А тортик можно?

— Тортик потом. А пока суп, по-моему, мясо еще осталось с картошкой.

— А мы утром с Владом ели…

— Ну, понятно.

Пока они болтают, притираясь друг к другу, можно немного расслабиться и передохнуть. Ненадолго…

— Эль, а ты учишься или работаешь?

— Учусь, в колледже в районе.

— И кем будешь?

— Механизатором.

— Ты машины любишь?

— Ой нет, я читать люблю, но туда были бесплатные места и меня устроили…

Элька словно попрехивается, замолкает. Понятно, его устроил, скорее всего, тот таинственный третий, что периодически встает между нами.

— Элюш, а что читать любишь?

— Толкиена, ну, «Хоббит» и про «Властелина колец». Еще фильмы были, ну, вы знаете…

— А как же, мне очень понравилася вся трилогия, даже диск есть. Если хочешь, потом посмотрим.

— Ага!

Ой,не буду говорить, что мы смотрели вчера вечером…

— А еще кино про самураев люблю смотреть. Вы «Табу» видели? Еще «Крадущийся тигр, затаившийся дракон». Хорошее кино.

Мама дорогая, Эль, что еще скажешь?

Стар вытаскивает в это время из микроволновки горшочек с супом, он опасно покачивается в ее руке.

— «Табу», да, хороший фильм. Небось, у Влада смотрел?

— Не-а, раньше тоже видел.

Еще один горячий камушек мне на сердце. Кто в его глухом районе смотрел фильм Осимы? А?Блин, ведь ревность, самая настоящая ревность — ничего еще не произошло, а больно.

— Ну ладно, Элюш, бери-ка тарелку в хлебом, и иди в комнату, там кушать будем. Поосторожнее только, а то мои бешеные с ног собьют.

Элька торжественно уносит хлеб, Стар грохает мне на руки несколько глубоких тарелок и ехидно так спрашивает: