Морган Мэтсон - Лето второго шанса

– Ничего себе! – Я испытала колоссальное облегчение. – Мне казалось, нам никогда не выйти к жилью. Большое тебе спасибо.

– Не за что, – пожал он плечами.

Я отметила про себя, что он не хвастался и не смеялся над тем, что я сначала отрицала, что заблудилась, а потом попросила вывести меня к дому. Глядя в его серьезные зелено-карие глаза, я вдруг порадовалась, что не дернула перед ним волосами.

– Меня, кстати, зовут Тейлор.

– Рад познакомиться, – он улыбнулся. – А я Генри.

Отец вернулся из больницы на следующий день, но было ясно, что в нашей жизни начался новый период. Врачи больше не могли оставлять отца без постоянного медицинского наблюдения, и кроме того, вскоре ему понадобится помощь, оказывать которую самостоятельно мы не сможем. Поэтому отца отпустили домой с условием, что теперь у нас круглые сутки будет дежурить сиделка. Ему также запретили подниматься по лестнице, поэтому в гостиной поставили больничную кровать с дистанционным управлением, позволявшим поднимать и опускать изголовье, а стол, которым мы никогда не пользовались, отодвинули, чтобы освободить место. В углу террасы как предзнаменование надвигавшихся перемен теперь стояло кресло-каталка.

Привычному образу жизни пришел конец, и, словно в подтверждение этого, мы ждали приезда дедушки.

После нашего разговора с Генри я ушла в дом и целый час проплакала. Это сильно напугало Уоррена, пришедшего на ужин вместе с Венди – он не ожидал ни того, что отца увезли в больницу, ни того, что у сестры глаза на мокром месте.

Успокоившись и призвав на помощь Уоррена, я позвонила в Нью-Йорк дедушке и рассказала ему, как обстоят дела. Едва я договорила, как он сказал, на каком автобусе приедет и где его встречать. Поэтому, пока мама устанавливала с медиками кровать и обсуждала вопросы медицинского снабжения, а Уоррен повел Джелси есть мороженое (несмотря на то что было только десять часов утра) и объяснять, что случилось, я поехала в Маунтинвью встречать дедушкин автобус.

Я приехала заранее, припарковалась возле автобусной станции и, только выйдя из машины, подумала, что теперь придется следить за тем, как я одеваюсь. Я была босиком, чему в Лейк-Финиксе никто не придавал значения, а кожа на ступнях так огрубела, что я могла бегать по гравию подъездной дорожки. Я предпочитала и машину водить босиком, и все же не забывала бросить в салон какие-нибудь шлепанцы, чтобы, выйдя из машины, не выглядеть странной. После полубессонной ночи, размышлений о том, правильно ли я поступила с Генри, и суеты посторонних людей, устанавливавших у нас медицинское оборудование и слонявшихся по дому, я была далеко не в лучшем настроении. Автобус прибыл вовремя, и я пошла к нему по горячему тротуару. Двери открылись, стали выходить пассажиры – дедушка был третьим. Я помахала ему рукой, и он ответил коротким кивком.

Стояло жаркое субботнее утро, но дедушка был в рубашке с воротничком, синем пиджаке спортивного покроя, брюках цвета хаки и мягких туфлях. Седые волосы были причесаны на пробор, в руках он нес небольшую кожаную сумку и чемодан, которые будто ничего не весили. Дедушка подошел ближе, и я вынуждена была признать, что он, всегда казавшийся мне очень старым, находится в лучшей форме, чем отец.

– Тейлор! – он потянулся и обнял меня.

Отец не очень походил на дедушку и, насколько можно было судить по фотографиям, которые я видела, больше напоминал бабушку. Но только сейчас я впервые заметила, что у дедушки такие же голубые глаза, как у отца и у меня.

– Здравствуй. – Я сразу почувствовала себя как-то неловко рядом с ним и подумала, долго ли он у нас пробудет. – Нам сюда, – указала я и пошла к машине. Он взглянул на мои босые ноги, удивился, но ничего не сказал, за что я была ему благодарна, так как не имела понятия, почему этим утром забыла обуться.

– Итак… – начал дедушка, когда мы тронулись с места. Он держался очень прямо, и потому я тоже сидела прямее обычного. – Как Робин?

Потребовалось некоторое время, прежде чем я поняла, что он говорит об отце, которого все звали Робом. Робином его звал только дедушка.

– Вернулся из больницы, – ответила я, не решаясь добавить что-то еще.

Отец проспал почти все утро и не проснулся, даже когда устанавливали больничную кровать, хотя это сопровождалось таким шумом, что Мерфи убежал и спрятался в моей комнате, под кроватью. Дедушка кивнул и посмотрел в окно, а я вспомнила, что последний раз он виделся с отцом несколько месяцев назад, когда тот казался здоровым и сильным. Я понятия не имела, как подготовить дедушку к переменам, произошедшим с отцом, ведь и сама я едва успевала привыкать к ним.

– Он плохо себя чувствует, – сообщила я, глядя вперед и стараясь сконцентрироваться на сигналы светофора впереди. – Тебя, наверное, удивит его вид.

Дедушка снова кивнул и расправил плечи, готовясь к встрече с больным сыном. Несколько минут мы ехали молча.

– Я сделал это для твоей сестры, – сказал он, – закончил в автобусе, – и, когда перед следующим светофором я сбавила ход, протянул мне что-то из сумки.

Я посмотрела на предмет, лежавший на его ладони. Это была крошечная собачка, вырезанная из дерева в мельчайших подробностях.

– Ты сам сделал? – спросила я с удивлением.

Машина позади нас загудела, дав понять, что зажегся зеленый. Мы поехали дальше, и дед, не переставая, вертел в руках свою поделку.

– Научился вырезать ножом на первом своем корабле, когда дежурил по кухне. Мог придать картофелине сходство с чем угодно. – Я улыбнулась.

По-видимому, у дедушки в запасе имелись интересные истории. – Твоя мама говорила, что у вас теперь есть собака, но не сказала, какой породы, и потому эта, – он приподнял деревянную фигурку, – дворняга.

– У нас тоже дворняга, – сообщила я дедушке, украдкой взглянув на него. – Мне кажется, сестре понравится. – Я представила, как тщательно дедушка вырезал эту фигурку, и устыдилась, что, едва его увидев, подумала, долго ли он у нас пробудет. Хорошо, что он поехал на автобусе, а не полетел. Почему-то мне казалось, что управление транспортной безопасности не одобрило бы нож для резьбы по дереву на борту самолета.

– Хорошо. – Дедушка убрал фигурку обратно в сумку. – Ей, наверное, очень тяжело сейчас. Да и всем вам тяжело. – Я кивнула, сжала руль и велела себе продержаться еще немного. Уж перед кем мне меньше всего хотелось бы расплакаться, так это перед дедушкой.

С подъездной дорожки я заметила, что фургон с медицинским оборудованием уехал, но рядом с маминой машиной стоит еще одна, незнакомая. Я решила, что на ней приехала на дежурство сиделка.

– Ну вот и прибыли, – сказала я, хотя это было и так очевидно. Дедушка взял вещи, отмахнулся от моей помощи, вылез из машины, и я повела его в дом.