Олег Кудрин - Чужая кровь

Света лежала на кровати, читала книжку, грызла печенье. Отцу она очень обрадовалась.

— Привет!

Форс подошел к ней поближе. Света отбросила книгу.

— Здравствуй, дочка. Как ваши дела?

— Отлично. Наши дела — как плесень, бела. Едим печенье.

— Слава богу, что не бананы.

— Ага. А то родится обезьянка!

— Естественно. А что еще может родиться от Антона?

— Па… — Света не знала, смеяться или обижаться. — Ну чего ты на молодого папашу наезжаешь?

— Больше не буду.

— Ну вот и правильно. Ато настроение у меня преотличное. Знаешь, какой-то такой подъем. Все хочется: писать картины, играть на саксофоне, прыгать, скакать, гулять…

Форс бережно положил руку на живот Светы.

— Дочка, лучше успокойся немного, успеешь еще. И прыгать, и бегать, и скакать… Все будет.

— Па! А ты о чем мечтаешь? — неожиданно спросила Света.

— Об одном — успеть увидеть внука. Или внучку, — мягко, но серьезно сказал Форс.

— Не поняла. Откуда такое настроение? Что значит "успеть"? Успеешь.

Куда денешься? Недолго осталось.

— Да вот, наверное, не должен говорить тебе такие вещи, но могу и не успеть. Я тут одно дело затеял… рискованное…

— Пап, ты что-то не то говоришь. Какое "рискованное"? Ты же адвокат!

— Знаешь, дочка, у адвокатов тоже бывают рискованные дела… Так вот…

Я хочу, чтобы вы с ребенком ни в чем не нуждались.

Недавняя лучезарность сошла со Светиного лица.

— Я тебя не понимаю… Я отказываюсь тебя понимать. Ты меня очень пугаешь…

Форс постарался улыбнуться.

— Так нужно. Потому что на твоего будущего мужа… надежды мало… Ты помнишь свой первый мольберт?

— Ну да, конечно. Тот, с которым я в художку бегала?

— Вот-вот. Я там, внутри, для вас с маленьким немного денег оставил.

— Зачем, папа…

— Для подстраховки. Хочу, чтобы вы с ребенком ни в чем не нуждались.

Пойми правильно, на самом деле опасность не так уж велика. Просто когда ты в таком положении, я должен перестраховаться. Поняла? — на этот раз Форс улыбнулся по-голливудски широко и совершенно искренне.

И Света немного успокоилась.

— А у тебя что, сейчас какой-то опасный клиент?

— Не думай об этом, дочка. Для тебя сейчас главное — родить здорового ребенка.

— Пап… А я ведь никогда не интересовалась твоей работой.

Форс грустно улыбнулся.

— И правильно делала… Я думаю, это к лучшему.

— Нет, а я так не думаю. Вообще, ты знаешь, сейчас я очень многое поняла, очень изменилась, очень повзрослела. И хотела бы больше знать о твоей работе, о том, что тебя занимает, что волнует…

— Это лишнее… Ладно, дочка, мне пора. Форс чмокнул Свету в щеку.

— Папа… — опять заволновалась она.

— Будь умницей, — сказал он, как в детстве, и быстро вышел из палаты.

Странное дело. Форс никогда не думал, что способен еще плакать. А сейчас слезы буквально душили его изнутри. Но он не пустил их наружу.

Увидев Земфиру, Люцита бросилась ей на шею.

— Мама!

— Здравствуй, здравствуй моя родная… Здравствуй, моя доченька!

— А ты, ты зачем пришла?

— Тебя увидеть… А ты что, мне не рада?

— Я не знаю.

Земфира внимательно посмотрела на дочку.

— Не знаешь… Что с тобой происходит?

— Не спрашивай меня, мама… ни о чем не спрашивай… Я — пропащий человек…

— Да что же ты глупости говоришь, а? Ну, у тебя вся жизнь впереди… Ну что ты?

— Нет, мама… Я чувствую, моя жизнь закончилась. Прости меня, мамочка… прости меня.

— Ты расскажи мне все как есть… Иначе я не смогу тебе помочь… Не молчи…

И тут Люцита не выдержала и сказала то, о чем давно уже хотела рассказать.

— Мама… со дня убийства Бейбута Богдан живет в нашем доме.

— Богдан?.. Какой еще Богдан?

— Богдан — это Рыч. Его так зовут, по-человечески.

— Ах да, Рыч… Ты сказала, что он только предупредил тебя.

— Нет, все это время он был здесь, за занавеской.

— Он что, держал тебя в заложницах? — ахнула Зем-фира.

— Нет, я же тебе рассказывала, он хороший. Очень. Просто запутался.

Земфира строго нахмурилась.

— "Хороший"? "Очень"? Рыч украл золото, он шантажировал Баро, он виновен в смерти Бейбута! И после всего этого ты говоришь, что он "хороший"!

— Да! Ты даже себе представить не можешь, как он переживает гибель Бейбута! Он не хотел его смерти.

— Не верю.

— Мама, вот про золото все понятно — понимаешь, Баро его выгнал, и он хотел ему отомстить. А смерти Бейбута он не хотел.

— Он тебе еще не то наговорит, ты только его слушай!

— Мама! Во всем виноват совсем другой человек! Удав!

— Какой еще Удав?

Земфира напряглась в ожидании ответа.

— Удав — главный тут среди бандитов. Это он заставляет Богдана совершать преступления. Вот и сейчас… — Люцита осеклась, со страхом посмотрела на мать.

— Продолжай…

— Удав позвал Богдана, чтобы похитить Кармелиту.

— Прямо сейчас? — Да.

— Что же ты раньше-то молчала?!

— Я не молчала! Я же приходила к вам в дом, пыталась предупредить вас!

— Ты говорила какими-то намеками, ты не сказала напрямую.

— Но если бы я сказала напрямую, меня бы тоже заподозрили. И потом, Богдан хотел убедить Удава оставить Кармелиту в покое, но у него ничего не получилось. И тогда он пообещал, что поможет Кармелите. Не позволит ее похитить.

Земфира с изумлением посмотрела на Люциту.

— Чем он может ей помочь, если там целая шайка? Люцита пожала плечами:

— Он обещал, он придумает.

— Глупости! Надо что-то делать… Все. Я поехала обратно к Баро. Нет, зачем ехать. Я сейчас позвоню ему!

Максим с Кармелитой пошли к озеру, тому самому, их любимому. Гуляли, вспоминали о том, что с ними было. И здесь, на озере, да и вообще в жизни…

А в это время со стороны леса к озеру подъехала машина. Старая, битая, засвеченная, находящаяся в розыске, с замененными номерами. За рулем был Антон, заменивший Леху, пропавшего в ментовских застенках. Рядом с ним сидел Форс. Оба были в больших рокерских париках и черных очках (не хотели светиться перед Рычем). А сзади — сам Рыч и Рука.

Форс махнул рукой в сторону озера, туда, где резвились, бегая друг за другом, Максим и Кармелита. Рыч и Рука вышли из машины и направились навстречу парочке. А те были так увлечены друг другом, что и не заметили людей, вынырнувших из леса.

— Рыч? — ахнула Кармелита.

И только тут ей разом вспомнились все опасения Земфиры.

Максим встал перед девушкой и неторопливо закатал рукава.

Рыч обогнал Руку, чтобы успеть негромко переброситься с Максимом парой слов — убедить его в своем союзничестве.

— Максим, — сказал он вполголоса. — Слушай меня внимательно. Это очень опасно.

Но Орлов лишь презрительно скривил губы. Что может сказать этот человек, и раньше не очень-то хороший, а теперь совсем опустившийся.