Олег Кудрин - Чужая кровь

Он хочет, чтобы мы похитили одну девушку…

Тамара взяла горяченный кофе и чуть не обварилась им.

— Что? Какую еще девушку? Он что, сексуальный маньяк?

— Нет, мама, хуже. Мы думали — он юрист, бизнесмен, а он — настоящий уголовник. Он хочет похитить ради выкупа. И знаешь кого?

Тамара пораскинула мозгами, кого же можно похитить в этом городе для выкупа. И как-то сразу не сообразила.

— Кого?

— Представь себе, эту девушку зовут Кармелита Зарецкая…

— Да, забавно. Так… ты отказался?

— Конечно!

— Говоришь, ему нужен выкуп?

Антон кивнул головой:

— Да. Он хочет получить немаленькую сумму с Зарецкого.

— Рискованно.

— Вот и я о том же. Он был взбешен.

— Антон, а может быть, ты зря отказался? Сын с недоумением посмотрел на маму.

— Что? Ты что хочешь, чтобы я в тюрьме оказался, да?

Но Тамаре вдруг вспомнился совсем недавний Антон. Тот, который мучил ее своими упреками, постоянной угрозой разоблачения. Какой он тогда был — г-жесткий, уверенный в себе. А сейчас вдруг превратился в слизняка. И ведь не пил.

— Да Боже упаси. Зачем же в тюрьму, сыночек? Но ты подумай. А если у Форса все получится? Я очень хорошо его знаю. Он не тот человек, что решится на такой шаг, не продумав все детали. Уверена, у него все получится.

— А я вот не уверен. Вспомни выпуски новостей. Еще ни одно похищение человека не проходило удачно!

— Милый мой, удачные похищения не афишируются. Вот и получается: Форс будет при деньгах, а ты будешь стоять с протянутой рукой. И потом, знаешь, сынок… Ты хочешь быть богатым. Ведь так?

— Так, — угрюмо ответил Антон.

— Но ты не прошел школу 90-х. Вот тогда времена были… Крепко приходилось в седле держаться. Чуть что не так — сразу вышибут. Понимаешь? У Форса просто хватает смелости и сейчас не размягчаться, быть таким же. И поэтому, я думаю, он выиграет.

— Ты правда так думаешь?

— Уверена. — Ая…

— И в тебе я уверена. Это твой путь. Только не бойся. Ты сможешь.

— Спасибо, мама. Я побежал к Форсу.

— Удачи.

— Я тебя люблю.

— Я тоже…

Антон ушел. А Тамара почувствовала, что сейчас, сию секунду она переступ ила через еще какой-то важный рубеж. Прошла очередной свой Рубикон. Она сама отправила сына на такое дело…

После этого, пожалуй, ей уже ничего не страшно. И она ни перед чем теперь не остановится.

Быстро, пока прежнее, решительное настроение не ушло, Антон позвонил Форсу и вернулся к нему в ресторан.

— Здравствуйте, Леонид Вячеславович, у меня к вам дело. Разрешите?

— Мне сейчас не до тебя, зятек, — на этот раз Форс был не по-родственному холоден.

— Это очень важно. Выслушайте меня. Я думаю, вы не пожалеете.

— Хорошо. Садись. У тебя две минуты. Время пошло.

— Во-первых, я хочу извиниться за то, что было. Я вел себя неправильно.

— Уже хорошо, — оживился Форс. — Дальше…

— А во-вторых, я согласен принять участие в вашем деле.

Форс посмотрел на Антона с недоверием.

— Да-да, хочу. Я проявил малодушие, струсил, когда отказался. Это недостойно бизнесмена, который ставит перед собой большие задачи. Я готов помочь вам, Леонид Вячеславович.

— Поздно. Подготовка к операции уже идет полным ходом… и без тебя.

Антон расстроился, по-детски оттопырив губу.

— Значит, вам не нужна моя помощь…

— Видишь ли… Если я прошу помочь… я прошу только один раз и именно тогда, когда мне нужна помощь. Ты отказался. Я нашел тех, кто согласился.

"Зятек" удрученно кивнул головой.

— Понятно…

И тут Форс сделал широкий жест, как в переносном смысле, так и в прямом — рукой.

— Но ты, Антоша, мой родственник. И для тебя я готов сделать исключение. Только запомни: ты сам пришел ко мне и сам предложил помощь.

— Да. Конечно.

— И учти, обратной дороги у тебя не будет.

Наутро Кармелита забыла все свои обиды. И, как обычно, крутилась перед зеркалом, готовясь к свиданию с Максимом. В ее комнату вошла Земфира.

— Кармелита… Извини меня за вчерашнее… Я не хотела тебя обидеть…

Просто волновалась очень и потому послала охранника.

— Ладно, — улыбнулась Кармелита. — Я все понимаю. Ты меня тоже прости, что я накричала вчера, прости…

— Значит, не сердишься?

— Нет. Но вот на свидание с Максимом я сегодня пойду без охранника.

— Ну, а если что-то случится?

— Ничего не случится. А если что… Максим меня защитит, он у меня лучше всякого охранника.

— Ну хорошо. Хорошо, — озабоченно сказала Земфира.

А в голове билось: "Плохо! Плохо! Плохо! Плохо! Плохо!"

И в то же время Земфира понимала, что ничего не может сделать, чтобы предотвратить надвигающуюся беду.

— Ой, — радостно, по-девчоночьи резво, запрыгала перед окном Кармелита. — Максим приехал!

И она тут же выбежала к нему в гостиную.

— Я готова!

— Ну пошли, — сказал Максим, любуясь ею. Но тут и Баро вышел из своего кабинета.

— А куда же вы, интересно знать, собрались?

— Не знаю. Так, пройдемся.

— Оденьтесь потеплее. Похолодало.

— Пап! — возмущенно пискнула Кармелита. — Ну что ты с нами, как с маленькими!

— Хорошо, хорошо, — улыбнувшись в усы, сказал Баро. — Скажу как взрослым. Максим, я тебя очень прошу, будьте осторожны. Не оставляй Кармелиту одну.

— Хорошо.

Дети ушли. А Земфира еще долго пилила Баро за то, что он отпустил парочку без охраны. Зарецкий отбивался, как мог, и в конце концов ушел в кабинет работать.

Земфира же никак не находила себе места. Пошла на кухню, попробовала заняться хозяйством. Но закончилось это все битой посудой: одной тарелкой и двумя чашками.

"Нужно ехать в табор, к Люците! Я все равно сейчас ничего не смогу делать", — решила она.

Ну вот и все. Настал день запланированной сложной операции. С золотом дела обстояли как-то проще. Там на Форсе было только стратегическое руководство, а всю оперативную работу делал Рыч. Тут же с самого начала он, Удав, взял на себя все рычаги управления. И как все сложится, еще неизвестно.

Форс съездил домой, обрадовался, что не застал там Антона. Хоть тот и пришел, и повинился, и вызвался идти на дело, а все равно осталось у адвоката пренебрежительное отношение к нему, как к человеку, который струсил.

Леонид Вячеславович вошел в дочкину студию. Елки-палки, тут же сейчас ремонт. Интересно, куда Антон мог задевать старый, детский еще, Светин мольберт? Вот смеху будет, если выбросил. Однако же, нет-нет, не выбросил.

Мольберт обнаружился в куче всякой всячины, сваленной в углу. Форс подошел к нему, постоял, посмотрел с грустью, вспоминая былые времена.

А потом аккуратненько открыл его, достав внушительную пачку стодолларовых купюр. Пересчитал, сложил обратно.

И пошел в больницу к беременной дочке.