Олег Кудрин - Чужая кровь

— Вот видишь, чужой человек понимает меня лучше, чем ты.

— Я не чужой человек!

— Да! — подтвердил Николай Андреевич. — Она совсем не чужой человек. И помни об этом во время разговора. Хорошо?

— Очень хорошо. Олеся, пойдемте ко мне. Там удобнее.

На правах хозяина Рука занялся хозяйством: поставил чайник на газ.

Заварил крепкого кофейку из порошка. Разорвал несколько пакетов сухариков и высыпал их в глубокую тарелку.

— Угощайся, Удав!

Но угоститься прямо сейчас не удалось. Раздался звонок мобильного. Удав молча выслушал сказанное. И взгляд его снова стал свинцовым. Закончив разговор, он по-отечески дал Руке легкий подзатыльник:

— Ну что, доигрались, голодающие?! Вот мне сообщили. Твой напарник уже в отделении, отдыхает. Уроды, темноты не могли дождаться?

Удав неторопливо достал из потайной кобуры пистолет. Рука всмотрелся в его глаза и понял: убьет! Прямо сейчас, чтоб концов поменьше осталось. А потом кому-то весточку кинет, и Леху в КПЗ тоже замочат.

Рука начал заикаться от волнения.

— Удав! Удав! Я понял все, Удав. Я тебе зуб даю, буду осторожен. Удав, я не попадусь. Любое приказание, любое твое слово. Я сделаю все…

Главный махнул рукой.

— Все! Ладно… Живи пока. Мараться об тебя неохота.

Рука испуганно посмотрел на шефа, все еще не веря, что пронесло…

Удав спрятал пистолет. И только после этого Рука чуток успокоился.

— А что теперь делать-то? Валить надо отсюда. А вдруг Леха расколется?

— Ты думаешь, он может?

— Не знаю… — задумался Рука. — Вообще-то он парень крепкий. Знаешь, так… вроде простой, гибкий. А как его пересилить захочешь, становится как кремень. Хрен перешибешь.

— Тогда оставайся здесь. Я на свои рычаги нажму, чтоб Леху там морально поддержали.

— А потом что? Ты что, хочешь сказать, что сможешь вытащить его оттуда?

— Я все могу. Другое дело, захочу ли я это сделать. Вообще, еще посмотрю, как будете вы себя вести. Оба. Он там, в тюрьме, а ты здесь, на воле.

— Хороша воля, сидишь в четырех стенах…

— Чего ты там лопочешь?

— Я говорю: Удав, мы же с тобой в одной упряжке?

— Нет, Рука. Это ты с Лехой в одной упряжке, которой я управляю.

Запомни это, крепко держи в голове. Никогда не забывай.

Есть такое громкое звание — мама, И что бы с ребенком ни произошло, она за это в ответе. И чтобы ни случилось, должна нести свой крест. От всего, что рассказала Люцита, у Земфиры просто голова распухла. А в висках звонкие молоточки застучали. Боязно, страшно за всех — за дочку, связавшуюся с Рычем, за Кармелиту, которой, по их словам, угрожает опасность.

Как же защитить всех? Да так, чтобы ни с кем не поссориться, никому не навредить.

Когда Баро вернулся домой, бросилась Земфира к нему, как на первом свидании:

— Слава Богу! Я очень волновалась. Ты где был? Ушел и ничего не сказал.

— Мы поймали человека, который был при передаче денег вместе с убийцей Бейбута.

— Асам убийца?

— Мы его не нашли. Да и этот молчит. Миро пришлось отвести его в милицию…

— Значит, убийца все-таки на свободе?

— Да. И не только убийца. В Управске у нас, оказывается, есть еще кто-то третий — Удав. Он у них за главного…

Земфира принялась аккуратно вести свою мысль:

— Странно все-таки, что они не сбежали сразу после убийства. Знают ведь, что их будут разыскивать…

— Да, действительно… — задумался Баро.

— Мне кажется, они остались, потому что затевают что-то новое против тебя…

— Ты думаешь, бандиты захотят все же достать деньги, которые не смогли получить за золото?

— Такое вполне может быть.

— Но как они собираются это сделать? Золото надежно спрятано. Деньги в банке…

О Господи, ну как же ему сказать? Земфира начала мучительно подбирать слова, стараясь при этом не смотреть Баро в глаза.

— Рамир, боюсь я…

— Чего?

— Что они станут искать твои слабые стороны…

— Какие у меня слабые стороны? — удивился Баро.

— Я не знаю, Рамир, но у меня очень нехорошие предчувствия…

— А я думаю, все нормально. Один парень уже в милиции. Там его заставят признаться во всем…

— Но пока в милиции только один, а не все, лучше подстраховаться…

— Как?

— Ну, например, не пускать Кармелиту одну… Пусть охранник будет рядом с ней.

— Хорошо, Земфира, я подумаю…

И только тут она вздохнула с облегчением.

Рыч совсем заждался Люциту. И как только заслышал ее легкие шаги, забыв про осторожность, сам выскочил из-за занавески.

— Предупредила? — Да.

— И про меня сказала?

— Пыталась не говорить. Увиливала, как могла. Но мама не верила.

Поэтому все открыла. Сказала даже больше, чем хотела. Хорошо получилось.

Знаешь, маму это очень испугало. Нобольше всего… — Люцита запнулась.

— Что? Что больше всего?

— Мама за меня испугалась, когда узнала, что я с тобой общаюсь.

Говорит, что ты убийца. Я защищала, как могла. Но она не верит.

— Конечно. Я ее понимаю… Кто же мне теперь поверит? Люцита, но я не могу так! Не могу. Давай я сам пойду к твоей матери. И скажу ей, как ты мне дорога, и что мы хотим быть вместе.

Люцита посмотрела на него то ли с нежностью, то ли с изумлением.

— Пойду! Если, конечно, ты хочешь быть со мной… — горячо продолжал Рыч.

— Ты делаешь мне предложение?

— Да, я делаю тебе предложение.

Люцита внимательно посмотрела на Рыча. Так, как будто увидела его впервые в жизни.

— Значит, ты хочешь, чтобы я всю жизнь была рядом с тобой?

— Да. Я уже и не представляю свою жизнь без тебя. За такое короткое время ты стала для меня самым дорогим человеком. Самым близким.

Девушка довольно улыбнулась, встала с места, прошлась по палатке вперед-назад. Рыч с тревогой смотрел на не. Согласится ли?..

— Люцита, что же ты молчишь? Ты не ответила… Не сказала, готова ли принять мое предложение?

Смутилась Люцита. Как долго и безнадежно ждала она таких слов. Не от Степана, конечно. Что Степка — сущий ребенок, его она никак не могла принять за взрослого. А тут Рыч, большой, сильный, ошибающийся, мятежный.

Раскаявшийся, мечтающий о прощении. Как много сразу всего вскипело в ее душе. Но цыганка застеснялась, не хотела, чтоб это все так, разом вышло наружу. Постаралась укрыть за ехидной маской.

— Допустим… Но не могу же я выйти замуж за человека по имени Рыч…

— А за человека по имени Богдан ты выйдешь замуж?

— Ой, да! Точно! Ты же Богдан. Красивое имя…

— Да, наверно. Но я даже не знаю. Меня давно так никто не называл.

— Богдан, — сказала Люцита, перекатывая имя на языке, как леденец. — А мне нравится… Я теперь всегда буду называть тебя Богданом.

Они обнялись, чтобы поцеловать друг друга. Но тут зазвонил телефон Рыча.

— Да! — сказал он.