Олег Кудрин - Чужая кровь

— Ага. Это, наверное, потому, что его родной сын такой непутевый.

— Наверное.

— Зато уж ты — Орлов. Орел. Любой мечтал бы иметь такого сына, как ты.

Думаю, и мой отец тоже.

— Да уж что уж, куда уж там, — Максим заговорил комической скороговоркой.

— И вот именно поэтому жена у тебя будет цыганка…

Кармелита обняла его.

— Нет, не так. Жена у меня будет самая красивая цыганка.

Максим поцеловал любимую, но тут в дверь постучали.

Они отпрянули друг от друга.

— Да.

Вошел новый охранник Кармелиты.

— Здравствуйте.

— Привет, и что опять произошло? — жестковато спросила она.

— Ничего. Я пришел проводить тебя домой.

— Что?! Опять охрана? Отец снова мне не доверяет!

— Нет, Кармелита, извини, но меня послал не Баро, а Земфира.

Девушка разозлилась еще больше:

— Ну это уже слишком! Ладно, отец, но Земфира…

Максим постарался ее успокоить:

— Ну что ты… Перестань. Их можно понять — они волнуются за тебя.

— Я все понимаю, все! Но я не могу вечно ходить с охраной?!

— Так мне что? — мирно спросил охранник.

— Ну пойдем. — Кармелита повернулась к Максиму: — Это я благодаря тебе такая смирная. А то в окно бы убежала.

Он засмеялся. И когда Кармелита ушла, еще долго улыбался своим мыслям.

Нет, это немыслимо — быть таким счастливым.

В потайную квартиру Удав нагрянул неожиданно. И как только щелкнул замок, Рука насторожился, ожидая, что сейчас будет взбучка. Уже прошло много времени, а Лехи все нет и нет.

Где ж его нечистая носит?

Или вправду попался? Не, вряд ли. Он человек опытный… Только как все это объяснишь Удаву, который уже в комнату заходит. Леха вскочил с кровати и начал делать какие-то непонятные кругообразные движения руками, типа зарядкой занимается для поддержания формы. Удав посмотрел на него с нескрываемым недоумением:

— Привет!

— Здравствуй.

— А где Леха?

Рука усиленно махал руками, стараясь не смотреть Удаву в глаза.

— Ты это… Присаживайся…

— Я спрашиваю, Леха где?

— Он… Он скоро будет. В кафе пошел поесть купить.

Удав побагровел и задохнулся от негодования.

— Что? Какое кафе? Вы что забыли, что в розыске?! Кретины!

— Удав, ну, мы помним, помним… Ночтожтеперь, с голоду подыхать?

— Какое "подыхать"? У вас же на кухне все шкафчики "сухпаем" забиты.

— Так сухое ж уже горло дерет. Свеженького захотелось.

— Свеженького? Хорошо, в тюрьме вас будут регулярно кормить… три раза в день! Свеженьким! Идиоты!

— Удав, ну что ты сразу… Чуть что, сразу — тюрьма-тюрьма… Мы же не кутята дурные. Понимаем, надо быть аккуратными! Мы понимаем…

— Да ни черта вы не понимаете! Ты в розыске за мокрое дело, на подходе к другому делу и жизни шоколадной. А думаешь о какой-то жратве…

Удав со злостью посмотрел на Руку, который нервно играл желваками.

— Значит, так: если Леха попадется и хоть слово вякнет, шкуру спущу с обоих!

Вот, поговорил с Кармелитой и сердце совсем растравил. Просто совсем никакого покоя. В прежние времена, до Олеси, подумал бы, что "бес — в ребро".

А тут нет, чувствует, что все не так, что сложнее намного.

Николай Андреевич достал старый семейный альбом и стал рассматривать пожелтевшую от времени черно-белую фотографию. В те времена он сам фотографией увлекался и, видно, закрепитель слабый сделал — вот снимок и пожелтел. А на снимке — Женя, Женечка…

В кабинет вошла Олеся, села напротив него. Астахов улыбнулся ей, отложил альбом в сторонку.

— Я соскучился.

— Я тоже.

Ее взгляд упал на фотку в раскрытом альбоме.

— Кто это?

— Это? Это моя первая жена. Она умерла. Давным-давно при родах…

Олеся взяла альбом в руки и внимательно рассмотрела фотографию.

— Она была красивая… — сказала мягко, аккуратно, боясь обидеть чем-нибудь, даже интонацией.

— Да, красивая… А ты ни с кем не замечаешь сходства?

Олеся еще раз посмотрела в альбом.

— Нет. Ни с кем?

— Всмотрись внимательней. Вылитая Кармелита, невеста Максима, а?

Олеся опять уткнулась в альбом:

— Может быть, — не очень уверенно сказала она. — Может, действительно что-то есть… Но как это вообще может быть?

Астахов обрадовался, что кто-то подтвердил, пусть и с натягом, найденное им сходство:

— Я ж говорю. Вот и я ничего не понимаю. Просто мистика какая-то…

Женя… Женечка… — Николай Андреевич улыбнулся своим давешним воспоминаниям. — Любил ее… Помню, мы еще нервничали очень, что она забеременеть не может. Ну и Тамара тоже… — он как-то неловко крякнул.

Олеся не стала переспрашивать, поскольку хорошо поняла, что история там была сложная и запутанная.

— Я долго потом Тамару не видел. А встретился с ней в роддоме, куда Женю привез. Тамара там акушеркой работала. Как мы ждали этого ребенка…

Какие планы строили! А потом мне сказали: ваша жена умерла, а дочь родилась мертвой.

Олеся с сочувствием посмотрела на Астахова, погладила по руке.

— Если тебе тяжело вспоминать — остановись, не вспоминай…

На глазах у Николая Андреевича появились слезы.

— …Женя умерла буквально на руках у Тамары… Он остановился, чтобы взять себя в руки и всерьез не расплакаться.

— И мне всегда казалось, что часть ее души осталась, отпечаталась в Тамаре. Потом прошло какое-то время, Тамара была рядом, утешала… И однажды призналась мне, что у нас есть общий сын, познакомила меня с ним… А еще через какое-то время я сделал ей предложение… Антон был маленький. Мы не хотели его травмировать, поэтому придумали какую-то историю про то, как я забирал их из роддома, про первые годы жизни… Вот так получилось, что я усыновил собственного сына… А тот Женин отпечаток, что был в Тамаре, за это время, наверное, совсем выветрился…

Он замолчал. Олеся тоже не говорила ни слова — говорить после услышанного не хотелось и не моглось. Некоторое время спустя Астахов нарушил молчание.

— Но все это в прошлом, а в настоящем у меня есть ты! Я благодарен судьбе, что ока свела нас, Наверное, именно этой встречи я ждал столько лет.

Олеся посмотрела в глаза ему, взяла за руки.

И в это мгновение в кабинет вошла Тамара (она вообще довела до совершенства свое умение приходить не вовремя).

— Какая идиллия… Просто приятно посмотреть.

— Если ты пришла ерничать или скандалить — то я не советую, — сказал Астахов глухим голосом.

— Нет, ну что ты, Коля, я только хотела бы кое-что обсудить. Наедине…

— Обсуждай! У меня от Олеси нет секретов.

— Ты меня неправильно понял, я хочу поговорить с Олесей, а не с тобой.

Ну, так сказать, по-женски.

— А я не вижу в этом необходимости, тем более, я помню, как ты умеешь с ней разговаривать. Ты вообще можешь обидеть кого угодно.

— Не нужно, Николай. — Олеся чуть сильнее сжала его руку. — Я готова поговорить с Тамарой Александровной.