Тиффани Райз - Похититель бурбона

- Но сделка заключена, - продолжил Боуэн. - Папочка Граф заплатил за невесту, погасил их долги. И они отправили другую дочь. Самую младшую в семье. Единственную дочку, которая у них осталась.

- Насколько младшую? – решила уточнить Тамара. Леви посмотрел на нее и заметил, какими большими и внимательными были ее глаза, любопытными, как у ребенка во время ночных сказок.

- Четырнадцать, - ответил Боуэн. - Они сказали ей, чтобы она говорила, что ей шестнадцать. Будто всех на болоте заботили приличия. Она была ребенком, но она была единственной девочкой, которая осталась у них на продажу. И они были рады избавиться от нее. А для чего еще нужны маленькие девочки, кроме как для выплаты долгов?

- И они отправили ее через океан, чтобы выдать за мужчину, которого она никогда не встречала? - ошеломленно спросил Леви.

- Они продали ее, - ответила Тамара, ее голос был пустым, как сухая бочка.

- Не скажу, что они ее продали, - сказал Боуэн. - Но скажу, что Сент Круа купил ее.

- Что случилось? - спросил Леви. - У девочки получилось?

- Ее звали Луиза, думаю в честь короля, хотя Луиза чертовски забавное имя для короля, верно? Так или иначе, корабль приплыл, и они отправили маленькую лодку, чтобы доставить Луизу к Сент Круа. Говорят, она встала в лодке, когда увидела ожидающего ее мужчину на пляже. Говорят, это была любовь с первого взгляда. Говорят, лодка была в пятидесяти футах от берега, когда она спрыгнула с нее. И говорят, что для Сент Круа это не была любовь с первого взгляда, но всё равно что-то было, потому что он побежал в воду, чтобы встретить ее и нести по воде на руках. Правда, красивая картинка?

- Глупая девочка, - пробормотала Тамара, качая головой.

- Глупая и влюбленная. Или, может, ей так надоели лодки, что она решила, что лучше утонуть, чем оставаться в ней еще секунду. Но первая мысль более романтичная. Я романтик.

- Правда? - удивился Леви.

- А так и не скажешь? - ответил Боуэн, улыбаясь, хотя со стороны казалось, он кривлялся. - Теперь вернемся к тридцатичетырехлетнему, может, тридцатипятилетнему парню. Только представьте - Джулиен и его маленькая Луиза. Они поженились в доме Сент Круа в ночь ее приезда, в присутствии рабов и старушки, которая сопровождала Луизу. Луиза была милой девушкой, невинной, с добрым сердцем, и Сент Круа называл ее Лулу, думаете, она не таяла, как масло, когда он так ее называл? Маленькой Лулу здесь нравилось, нравилось солнце и океан. Говорят, когда она улыбалась, то вставало солнце, а на звук ее смеха слетались птицы, и когда она пела, ангелы бросали свои арфы и слушали. А когда она плакала, Сент Круа нес ее наверх, и час спустя они оба улыбались. Видите ли, она была так молода, и никого не было рядом, кто мог бы сказать, что девушки ее возраста не должны наслаждаться такими активными развлечениями. Сент Круа сдувал с нее пылинки, баловал ее. Когда Лулу попросила прораба прекратить бить рабов, Сент Круа остановил его. Когда она попросила найти девушку, чтобы та составляла ей компанию, Сент Круа привел двух леди, маму и ее дочку, из Франции, чтобы они занимались ее волосами, платьями, пудрили ей носик, все, чтобы угодить мужу. И когда однажды он спросил, почему она грустит и вздыхает, она ответила, что скучает по дубам, как дома во Франции. Она любила океан. Она любила небо. Она даже болото полюбила. Но почему на острове нет настоящих деревьев?

Все на крыльце затихли. Леви слышал только бриз, шум ветра и рев океана вдали. Над ухом жужжала муха, но Леви игнорировал ее. В тонких банках сияли крошечные огоньки - самодельные розмариновые и цитронелловые свечи, чтобы отгонять от дома комаров. Сияние звезд, луны, фонаря и крошечный красный огонек от сигареты Боуэна - идеальное освещение для истории о призраке. А Боэун с удовольствием рассказывал историю, словно мальчишка, пытающийся напугать своих маленьких братьев. И Леви был напуган, только не знал почему. Может, из-за ухающих сов или веток, двигающихся туда-сюда, когда невидимые животные улеглись спать. Или, может, выражение на лице Тамары, словно она не о ком-то историю слушала, а о себе.

- Сент Круа не собирался давать своей невесте снова грустить, не тогда, когда он мог что-то сделать. Он написал своему человеку и запросил саженцы дуба, самые лучшие, и не жалел средств. Три месяца спустя они приплыли на корабле, две дюжины. Это были самые лучшие деревья, которые можно было купить, крепкие и сильные, из самых густых и зеленых лесов Франции. Редкий сорт французского дуба. Сент Круа посадил дубы, и они прижились. Когда его невеста родила первенца, они выросли на десять футов. Когда их сыну исполнилось пять, деревья были достаточно большими, чтобы ребенок мог на них играть. И они были счастливыми, Сент Круа, его невеста и его мальчик. Богатые и счастливые, эта комбинация встречается гораздо реже, чем мы привыкли думать. Естественно, счастье не может длиться вечно. Океан - да. Деревья - да. Небо - да. Третий сын и его юная невеста счастливые в любви? Не так долго. А как иначе? Бог терпеливый судья, но, когда Он выносит свой вердикт, приговор исполняется немедля.

Леви стал приятно пьяным, но от этих слов протрезвел. Он притянул Тамару ближе к себе. Ее тело было напряженным, будто она не знала его. Но затем она расслабилась и позволила ему крепко ее обнять.

- В один прекрасный весенний день сын Сент Круа - они назвали его Филипп, забрался на самый высокий дуб, под его ногой сломалась ветка и — падай-падай, маленький мальчик. Песок был мягким, но не тогда, когда ты падаешь с тридцати футов. Он был мертв еще до того, как с губ мамы сорвался крик. Сент Круа пришел домой с рисового поля и обнаружил невесту, прижимающую их сына к своей груди. Она не отпускала его. А на следующий день она отнесла его в океан и дала воде забрать их тела. Когда ее труп обнаружили через два дня, доктор сказал, что она была беременна вторым. Тело его сына так и не нашли. Сент Круа сошел с ума, как богатые люди с разбитыми душами, когда Бог смеет им возражать. Он освободил рабов с рисовых полей и заставил их иссушить болота. А после они сажали деревья. Дубы, семена и саженцы дерева, убившего его мальчика. Каждый день на протяжении нескольких лет они сажали эти деревья, ухаживали за ними, выращивали их. Тогда тут стало столько деревьев, сколько мог видеть глаз… Зачем он посадил эти деревья? Кто знает? Может, он делал это потому, что любил свою жену, а она любила деревья. Может, он думал, что может вернуть своего мальчика, если на острове будет достаточно деревьев, чтобы соблазнить его душу. Ох, и вид у него был печальный, у Сент Круа, бродил по острову в грязной одежде, с грязными волосами, небритый, с черными по локти от земли руками. Он тоже сажал. Половину деревьев он посадил сам. И когда на острове не осталось ни дюйма без дерева, он вошел в дом, возведенный для его невесты, вылил каждую бутылку скотча, которую только смог найти, каждую бутылку бренди, каждую бутылку отличного ирландского виски, вылил их на ковры из Персии, шторы из лучших домов Парижа. Затем он поджег шторы, и он, и дом сгорели дотла. Прощай, третий сын. Прощай, невеста. Прощай, маленький мальчик, который любил лазить по деревьям. От тела Сент Круа не осталось ничего, кроме пепла, а тело мальчика так и не нашли. Только Луиза здесь похоронена. Вышла замуж и похоронена, все на этом острове. И пусть вам будет стыдно, но вот что происходит, когда строишь замок на костях других людей. Сент Круа хотел рая, а этот остров для него стал адом. Твой прапрадедушка, мисс Тамара, Джейкоб Мэддокс, выкупил остров у второго сына папочки Графа, который не хотел иметь ничего общего с местом, сломавшего его брата. И я не могу его осуждать. И с тех пор этот остров был наречён Островом Невесты из-за красивой невесты Сент Круа, а остров Луизы звучало бы немного забавно, согласны? И, конечно, Сент Круа уже было занято.