Александра Гейл - Журавль в ладонях

Необходимость заботиться питомце, который действительно в этом нуждается, потихонечку что-то меняла в сознании сестры, возвращая веру в свои силы. Она не переставала жаловался на питомицу, на то, как мы ее обязали и загрузили лишней, но исправно ухаживала за собакой и выгуливала ее дважды в день: до и после работы. Мы делали вид, что очень раскаиваемся, а потому «помогали». Утром, конечно, Лона ходила с Шиной одна, но по вечерам мы составляли ей компанию минимум трижды в неделю. В смысле мы с Лешкой — трижды, а Ванька — как получится. Из- за разношерстности компашки я в шутку называла нас Бременскими музыкантами.

Сын просто сходил с ума от счастья. Ради собаки сам карабкался по лестнице, пыхтя от усилий, цеплялся за поводок во время прогулок и утверждал, что именно он ведет Шину гулять. Мы всячески это поддерживали, но не разрешали ему направлять собаку в одиночестве. Шона обладала веселым нравом и запросто могла рвануть за голубями, болтая ребенка на веревочке, как воздушный шарик. Росла не по дням, а по часам. Глядя на это, я хотела завести животное дома. Но Сергей был категорически против: нечего измываться над зверьем, держа его в квартире.

В общем, терапия от доктора Гордеева оказалась очень действенной. Подружившись с псом, сестра начала без опаски подходить к Алексею, а там и до нас — взрослых — оказалось рукой подать. Осознание, что все позади и удалось выкарабкаться, пришло ко мне в тот счастливый день, когда я, подъезжая к дому Илоны, увидела, как она разговаривает с каким- то парнем. Она сутулилась и держала приличную дистанцию, но не пыталась уколоть его или обидеть. У ног сестры металась Шина, обвивая их поводком, но сестра свою питомицу не останавливала: слишком много сил забирало у нее общение с молодым человеком. Но то, что она не огрызалась, вынуждая его бежать, сверкая пятками, очень обнадеживало.

— Привет, — подошла я, как только разговор между сестрой и молодым человеком подошел к концу, и тот скрылся в одном из подъездов. Сестра покраснела до кончиков ушей. — Это…

— Это… Антон, — проговорила она неловко. — Мы познакомились на площадке для собак. У него пес хаски. Теперь он вздумал устроить случку. Пришлось объяснить, что Шина дворняжка. — Ну да, и это имело бы смысл, вздумай парень устроить случку именно собакам. — Он из тех, кто разводит и тренирует собак. Он видел, как я пыталась научить Шину сидеть, и сказал, что хаски очень своевольные. Вот только мой пес не хаски, и все равно не слушается. В общем, дворняжка обласканному Микки не пара, — очень нелогично закончила сестра, но я все равно кивнула. Лоне явно было неловко рассказывать мне о знакомстве с молодым человеком и его псом.

Домой я вернулась довольная, с улыбкой на губах, и ощущением, что все будет хорошо. Мне даже расспросы Сергея о состоянии сестры не показались странными. Мы сидели на кухне, ужинали и болтали. Алексей сидел в сторонке дубасил плюшевого медведя плюшевым же молоточком и ни к кому не лез. О новом знакомом сестры я рассказывать не стала, но он совершенно точно понял, что все хорошо. Именно в тот момент день он решил, что я достаточно успокоилась по поводу сестры и заговорил о переезде открыто.

— Ульяна, я хочу поговорить, — позвал он меня, стоило уложить Алексея.

— Я так понимаю, Илоне намного лучше. Она нашла работу, хорошо выглядит…

— Где ты ее видел? — тут же насторожились я.

— Видел, — ответил он уклончиво.

— Я не хочу, чтобы вы виделись. В смысле, ты напоминаешь ей о Петре, а это плохо. Ты правильно сказал: ей лучше, и я не хочу, чтобы это изменилось.

— Да, я уже заметил, что ты предпочитаешь общаться с ней в компании Ивана Гордеева, — уколол он меня.

— Его друзья ее не избивали, — пожала я плечами, даже не попытавшись смягчить ситуацию.

— Я хотел поговорить о другом. — Сергей не стал развивать опасную тему.

— Мне предложили место в Москве.

В кухне повисла гнетущая тишина. Даже если бы я нашла, что на это сказать, вряд ли не назрел бы скандал, а их в нашей жизни стало слишком много.

— И? Ты согласился, — поинтересовалась я сипло.

— Я соглашусь, когда ты согласишься поехать со мной.

— Этого не будет, — ответила категорично.

— Второго такого шанса…

— Не будет, — закончила я просто. — Конечно, нет. У меня же нет еще одной сестры, из которой можно выбить место в государственной думе! — сорвалась я. — Пас, Сергей. Я — пас.

— Ей лучше, Ульяна. Ты вытащила сестру, снова. Но пора отпустить, — так правильно и так… расчетливо. Слишком очевидная манипуляция.

— Один раз я уже это сделала, — напомнила я, скрывая иронии.

— Нет, ты не отпустила, а установила за ней слежку и солгала мне! — Пожалуй, то был первый раз, когда Новийский открыто вменил мне это в вину. — Тебе необходимо абстрагироваться от этой ситуации и от своей сестры. Она уже очень большая девочка, пусть сама о себе заботится. Или пусть о ней заботится Иван Гордеев.

Наши мысли стиль пугающе совпали, но не мог бы Сергей руководствоваться теми же мотивами. Он не знал о том, что именно думала о Ваньке сестра, не знал, сколько именно Гордеев сделал для Илоны.

— Что? С чего вдруг? — опешила я. — Между ними ничего нет. Увы.

— Ты это сейчас серьезно? — раздраженно спросил Новийский. — Парень вместо того, чтобы устраивать свою жизнь, без конца возится с двумя девчонками, одна из которых больна, а вторая готова жизнь положить на то, чтобы вылечить первую. Тут только два варианта: либо он делает это ради одной, либо ради другой.

— Или он просто хороший человек, — огрызнулась я, отказываясь признавать даже возможность его правоты.

— Настолько хороших не существует, — усмехнулся Сергей горько.

— Это все плод твоего воображения, — отрезала я упрямо.

— Знаешь, если ты права по поводу его чувств к своей сестре, то мне очень жаль Ивана. За то время, что он работает на ЗС я не раз убеждался, что ты права в нем: он замечательный человек и заслуживает счастья, но я сделаю все, чтобы сохранить семью.

— Ты уже в этом облажался. Забудь о том, что я брошу сестру. Этому не бывать.

— Мы вернемся к этому разговору в пятницу, — пожал плечами Новийский. И мне вдруг показалось, что точно таким же тоном он разговаривает с нашим трехлетним сыном.

Вот так появилось расписание разговоров о Москве, каждый из которых неизменно заканчивался руганью. Сергей не хотел жертвовать своей семьей, а я… я не собиралась своей. И в ней было чуть больше людей. Плюс, его перспективы были вполне конкретны, а мои? Я должна была оставить не только маму, Лону и Ваньку, но еще карьеру, Зарьяну, ребят из редакции, с которыми было легко и весело. Новийский требовал ради него вырвать с корнем из себя прошлое ради него, ради его карьеры. А ведь от былой любви и слепого обожания уже ничего не осталось. Я не желала расставаться с прошлым ради бесконечного облизывания бесчестных политических задниц, сидевших на обломках судьбы моей сестры. Даже Сергей, тот Сергей, которого я узнала в браке, не стоил этих жертв. И как- то так вышло, что я начала желать ему всяческих благ… но без меня.