Элли Кеннеди - Счет

Но я слышала это. Четко и ясно. У меня замирает сердце. Он только что признался, что любит меня.

– Ты только что так сказал, – говорю я Дину, борясь с широченной улыбкой, которая грозит вот-вот появиться на губах.

– Я… – Дин прочищает горло. – Ладно уж, черт с ним. Думаю, так и есть.

– Ты серьезно?

Когда он кивает, мои губы начинают растягиваться против моей воли. Боже, как же сильно мне хочется сейчас улыбнуться!

– Я хочу услышать это снова, – умоляю я его.

Он потирает кулаком подбородок, и меня умиляет его смущенный вид.

– Ой, детка, не заставляй меня произносить это снова. Плохо уже то, что я признался первым . Со мной такого никогда не бывало.

Моя улыбка сияет в полную силу, от уха до уха. Я слетаю с кровати и бросаюсь в его объятия, но голова кружится от счастья и мне не удается поцеловать его по-настоящему. Мои поцелуи слюнявые и жадные, и Дин хохочет как сумасшедший, пока я хаотично тычусь в него ртом.

Внезапно я отстраняюсь.

– Уверен, что с твоей головой все в порядке?

– С ней все нормально, – уверяет он меня, и я чувствую вибрацию его радостного смеха, когда снова принимаюсь чмокать его лицо.

– Это хорошо, потому что, по-моему, мы должны заняться сексом.

Я толкаю его к кровати, положив руки ему на талию.

Дин изображает изумление.

– Мы должны? И почему это?

– Потому что ты сказал, что любишь меня, и я тоже тебя люблю, а ты знаешь , как сильно меня возбуждает вся эта романтическая фигня. – Я практически сдираю с себя рубашку. – Милый, ты даже не представляешь, какая я сейчас мокренькая.

Веселье в его глазах тут же сменяется томным желанием.

– Покажи мне, – просит он.

Я стягиваю с бедер легинсы, трусики – тоже. Пинаю их в сторону и подхожу ближе к Дину. Потом беру его руку и кладу между своих ног. Она тут же сжимается в кулак, тогда я кладу свою ладонь поверх его костяшек и двигаю наши руки по своей мокрой промежности.

Дин стонет, и в этот раз не от боли. Или это другая разновидность боли. Его эрекция натягивает трусы – твердая длинная выпуклость, которую я жажду ощутить внутри себя.

– Элли… – Его голос звучит хрипло.

– М-м-м? – Я двигаю бедрами.

– Я люблю тебя.

Эти три слова вызывают внутри целый пожар. Я издаю стон. Дин – тоже. Я знаю, он чувствует, как сжимаются мои бедра, как влага покрывает его ладонь.

– Боже мой, – сдавленно произносит Дин, – вся эта штука с любовью реально возбуждает тебя.

– Говорила же.

Я толкаю его, он падает на матрас и приподнимается на локтях.

– Я собираюсь кончить на тебя. Множественные оргазмы и все такое.

Дин тянется к ящику за презервативом, а я уже сижу верхом на нем.

– Люблю тебя, – шепчет он и прижимается ртом к моему рту.

Поцелуй выходит сладким и нежным, и от него по телу пробегают мурашки удовольствия. Рука Дина дрожит, пока он надевает презерватив. Мы продолжаем целоваться, когда он переворачивает нас и втискивает в меня головку.

Я кладу руки ему на плечи и поднимаю бедра, чтобы пенис Дина проник глубже. Это срабатывает. С тихим стоном Дин входит еще на дюйм, потом еще и еще, и вот он уже полностью внутри, растягивая и наполняя меня.

Наши затуманенные взгляды встречаются, когда Дин начинает двигаться. Черт, я ощущаю себя такой полной! Дин убирает прядь волос с моего лба и проводит пальцами по моей щеке, занимаясь со мной любовью в ленивом, блаженном ритме, от которого у меня поджимаются пальцы на ногах.

– Люблю тебя, – повторяет Дин, и будь это не я, если все мое тело не поет от радости.

Я прижимаю его к себе, принимая каждый его медленный толчок. Дин подкладывает руку под мою попу, поднимая меня так, что его лобковая кость упирается в мой клитор каждый раз, когда он входит глубже. У меня перед глазами вспыхивают звезды. Я ловлю ртом воздух, издаю стоны и извиваюсь под Дином, и он становится центром моей вселенной. Меня накрывает волной оргазма, с моих губ слетает: «Я люблю тебя».

Зеленые глаза Дина вспыхивают. Хрипло простонав, он опускается на меня, глубоко проскальзывая в меня в последний раз.

– Я тоже тебя люблю, – говорит он, дрожа от наслаждения.

Декабрь пролетает почти незаметно, я и опомниться не успеваю, как наступают праздники. Как же приятно будет провести три недели, отдыхая с семьей и объедаясь рождественскими вкусняшками!

Почти все каникулы я проведу с папой, за исключением первых двух дней, когда буду с Дином в Коннектикуте. Его семья отправляется на Сен-Барт на пару недель, так что это мой единственный шанс увидеться с ним до его отъезда, а потом, когда Дин вернется, он приедет ко мне в Нью-Йорк, чтобы насладиться последними тремя деньками свободы.

Дин просил меня поехать на остров вместе с ним, но я предпочла остаться в Бруклине, хотя на душе кошки скребли из-за того, что пришлось отказаться от бесплатного путешествия в рай. Кто знает, что меня ждет после окончания университета? Мне нужно пользоваться каждой секундой, которую я могу провести с папой.

И все же мне было грустно покидать Коннектикут.

Дин говорил мне, что его родители – легкие в общении и непринужденные люди, но я все равно не могла в это поверить. Ведь они богатые юристы, у которых три дома, может, даже больше. Дин никогда не хвастается, но я знаю, что у его семьи есть по дому в каждой стране.

Глядя на них, ни за что об этом не догадаешься. Все время, пока я была в Гринвиче, мама Дина носила джинсы и фланелевую рубашку и призналась мне, что в выходных она больше всего любит возможность забыть про деловую одежду. Ее зовут Лори, она сохранила свою девичью фамилию и ведет практику под именем Лори Хейворд.

Папа Дина, Питер, такой же добродушно-веселый. Каждое утро он занимался какой-то бумажной работой в своем кабинете, но бо́льшую часть времени старался проводить с детьми: катался на лыжах с Саммер, играл в хоккей со своими сыновьями на открытом катке позади их особняка. Да-да, у них есть собственный каток.

Ник, брат Дина, оказался необыкновенно приятным мужчиной. Он привез с собой свою новую девушку, которая тоже работает юристом, но в другой фирме. Поначалу она показалась мне чересчур чопорной, но потом, когда я узнала ее поближе, оказалось, что она очень даже милая.

А Саммер… ну, Саммер есть Саммер. Никаких фильтров, яркая, с заразительным смехом. Иногда мне кажется, что я люблю сестру Дина больше, чем его самого.

Но, как бы печально мне ни было прощаться с Хейвордами Ди Лаурентисами, я с радостью жду встречи с папой. Решаю немного побаловать себя, заказываю такси из Гринвича в Бруклин и уже поздно вечером качу свой чемодан через парадную и зову отца.

Папа сидит в гостиной в спортивных штанах и читает книгу под называнием «Физика хоккея». Он приветствует меня снисходительной улыбкой и брюзжит, когда я целую его в щеку и принимаюсь расспрашивать о самочувствии. Наконец ему удается перебить меня и спросить о том, как прошла моя поездка в Коннектикут. Когда я рассказываю ему, как здорово провела там время, он выглядит немного разочарованным, что заставляет меня нахмуриться.