Кэти МакГэрри - А тебе слабо?

Я делаю два шага и обхватываю его руками. Исайя обнимает меня. Мне нравится слушать стук его сердца. Такой мерный. Такой сильный. На несколько секунд мои цепи ослабевают.

– Я скучала по тебе, – говорю я.

– Я тоже по тебе скучал.

Исайя прижимается подбородком к моей макушке. Поднимает руку, кладёт мне на затылок. Его пальцы скользят по моей щеке, и я вся напрягаюсь. За последние четыре года мы много и часто прикасались друг к другу. Но только когда были под кайфом. После моего ареста Исайя дотрагивается до меня как-то слишком по-серьёзному.

Однажды ночью, когда мы оба были под кайфом, мы зашли слишком далеко. Типа как мы с Райаном. Только, в отличие от нас с Райаном, мы с Исайей сделали вид, будто ничего не было. Если бы не Райан, я, наверное, тоже постаралась бы забыть ту ночь в амбаре.

И тут я вспоминаю… Исайя сказал, что любит меня!

– Как только ты окончишь школу, клянусь, я увезу тебя отсюда.

– Ладно, – отвечаю я, прекрасно зная, что сбегу задолго до окончания школы.

Я высвобождаюсь из его объятий и в который раз спрашиваю себя, могла ли я неправильно понять Исайю. Может быть, он вовсе не говорил мне, что любит меня. Или говорил, но это неважно.

– Тебе опять позвонил Дэнни?

– Да, и он будет всё время так делать. Лучше звони мне сама перед приездом, и всем будет проще. Если тебе нужно повидаться с матерью, пусть я буду рядом, чтобы прикрыть тебя в случае чего. Я убью Трента, если он ещё раз до тебя дотронется, но не хотел бы садиться в тюрьму из-за этого ублюдка.

– Конечно.

Я никогда ему не позвоню. В следующий раз я приеду в Луисвилл только для того, чтобы забрать маму и уехать навсегда.

– У Рико сегодня вечеринка, – продолжает Исайя. – Ной тоже там будет. Обещаю, мы отвезём тебя к дяде до того, как он тебя хватится.

Тянущая чёрная дыра разверзается в моей душе. Я ударила Ноя.

– Он на меня злится?

Исайя качает головой.

– Он злится на себя. Как и я. Конечно, нам обоим не следовало так вести себя с тобой, но мы примчались сразу после Трента. Мы боялись, что он снова тебя изобьёт.

Я вытаскиваю телефон, смотрю на время. У меня осталось пять минут до встречи с Райаном. Провожу рукой по волосам, прикидываю, как поступить. Я хочу увидеться с Ноем и побыть с Исайей. Мне хочется толкнуть Райана под автобус за то, как он поступил со своим братом. Моё сердце рвётся на части. На самом деле мне больше всего хочется, чтобы Райан улыбнулся мне своей фантастической улыбкой и сказал, что совершил страшную ошибку.

Что со мной такое?

Я прикусываю губу и смотрю на Исайю.

– Сначала мне нужно поговорить с Райаном.

Бет выходит из обшарпанного дома, Исайя ни на шаг не отстаёт от неё. В голове у меня крутится одна и та же мантра: я не потеряю Бет. Я её не брошу. Я так просто не сдамся.

Я мог бы заехать за ней раньше, но решил проявить уважение и придерживаться первоначального плана: съездить на стадион, принять душ, переодеться и через час забрать Бет. Я изменил только один пункт плана: решил забрать её там, где видел в последний раз. Час назад я видел, как Бет вошла в этот дом вместе с Исайей, который нёс на руках какую-то женщину.

Дать Бет свободу, зная, что она с ним, а не со мной, оказалось одним из самых трудных испытаний в моей жизни. Но я твёрдо решил удержать Бет. Несмотря на то что я наговорил ей, она всё равно – моя девушка.

Бет застывает на месте, увидев меня, стоящего перед дверью моего джипа. Её глаза широко раскрываются, кровь отливает от лица.

– Что ты здесь делаешь?

– Мы собирались поужинать.

Она моргает, Исайя напрягается за её спиной. Возможно, ему хочется подраться, но у меня другие планы.

– Мы можем поговорить, Бет, – я в упор смотрю на Исайю, – наедине?

– Я уйду, только если она меня попросит, – Исайя держится со спокойным бесстрастием, почти дружелюбно, но всё это напускное.

– Исайя, – говорит Бет, – мне нужно с ним поговорить.

Исайя кладёт руку ей на плечо, целует в макушку и смотрит на меня поверх её головы. Чувствую, как к горлу подкатывает желчь. Единственное, что удерживает меня от того, чтобы врезать ему, – это лицо Бет. Её потрясённые глаза распахиваются на пол-лица. Хорошая девочка. Мне нравится, что она не ожидала такой выходки от своего Исайи.

Исайя забирается в ржавый старый «мустанг» и злобно смотрит на меня перед тем, как завести двигатель. Машина оживает с диким рычанием. Исайя сдаёт назад и вылетает с парковки.

Бет прижимает к глазам сжатые кулаки. Миллион вопросов крутится в моей голове, но сейчас главное – спасти нас обоих.

– Я сожалею.

Она медленно опускает руки.

– О чём?

О том, что это обшарпанное, гнусное место – её прошлая жизнь. О том, что она не доверяет мне настолько, чтобы позволить помочь с её проблемами. О том, что был настолько глуп, что считал её обыкновенной избалованной хамкой, живущей за счёт своего дяди. О том, что был таким идиотом несколько недель назад.

– Марк был моим лучшим другом, – говорю я вслух. – Когда он уехал, я чувствовал себя так, будто он увёз с собой часть меня. Когда отец выгнал его, я не мог понять, почему он не может остаться и побороться – если не за себя, то за меня.

Я никогда никому не говорил об этом. Даже Крису или Логану. Бет первая, кто смог выжать из меня нечто настолько важное – настолько личное. Я в полной мере заслужил гнев, который сейчас на меня обрушится.

С тяжёлым вздохом Бет опускается на разбитый бордюр.

– Да я поняла.

Она снова выглядит маленькой и потерянной, и моё сердце рвётся от жалости.

Я сажусь на бордюр рядом с ней, и всё в мире становится правильным, когда она кладёт голову мне на плечо. Обняв её за плечи, я на секунду закрываю глаза, когда она придвигается ко мне своим тёплым телом. Вот это настоящее место Бет – у меня под боком.

– Ты всё время вёл себя как свинья по отношению к Марку, – говорит она.

– Ну да, – запоздалое раскаяние грызёт меня изнутри. – Но что я мог сделать? Это война между ним и отцом. Это они разошлись по разные стороны и ждут, кого я выберу. А мне нужны они оба.

Молчание. Нежный ветерок кружит над парковкой.

– Это моя мама, – говорит Бет с той же грустью, которую я слышал в голосе Скотта, когда он говорил о детстве Бет. – Если тебе вдруг интересно.

– Конечно.

Но я не собираюсь на неё давить. Я легонько провожу пальцем по руке Бет и готов поклясться, что она придвинулась ко мне ближе. Как бы я хотел поцеловать её прямо сейчас. Но не тем поцелуем, от которого оживёт её тело. А таким, который покажет ей, насколько мне не всё равно, поцелуем, в котором отзовётся моя душа.

Бет поднимает голову, и я убираю руку. Ей нужна свобода – значит, мне придётся научиться давать ей свободу.