Вера Колочкова - Любовь не помнит зла

— Понимаете, это и правда недоразумение, — положив руку на сердце, улыбнулся Андрей как можно мягче. — Совершенно дурацкая ситуация получилась. Я ведь как лучше хотел! Решил помочь племяшу вашему, в школу съездил, с обидчиками его разобрался. И опять же телефон надо было вернуть.

— Не понимаю… С чего это ради? — дернула худеньким плечом Леся и, поморщившись, снова дотронулась пальцем до припухшего нижнего века. — Делать вам нечего, что ли?

Илька глянул на Лесю настороженно, будто осудил, что она говорила так необычно.

— Лесь, ну чего ты?.. Он же и правда мне помог. Надо человеку спасибо сказать, а ты… Хамишь-то зачем?

— А я уже сказала человеку спасибо, Илья. Ты что, не слышал? И я не хамлю. Я просто хочу узнать, что ему еще от нас надо?

— Да ничего мне не надо, — коротко пожал плечами Андрей, продолжая вглядываться в эту странную то ли девушку, то ли женщину, похожую на больного и замерзающего, но стремящегося упрыгать подальше от теплых протянутых рук воробышка.

Пауза повисла неловкая, напряженная, и стало слышно, как медленно капает вода из плохо закрученного крана, как в ванной громыхнула чем-то Ритка — видно, постирушки затеяла. Действительно, самое время гостю встать и уйти, еще раз вежливо извинившись за беспокойство. Только не мог он уйти. Сидел так, будто прирос к кухонному хлипкому табурету, смотрел Лесе в лицо, не отрываясь. Она вдруг смутилась под этим пристальным взглядом, опустила глаза, переплела худые руки крестом под грудью.

— Почему вы на меня так смотрите? Любуетесь, как меня ваша жена разукрасила?

— Да уж. Анька это может. Она баба отчаянная. Вы на нее не сердитесь, каждый человек по-своему себя защищает. Кто в сторону прыгает, а кто напролом с кулаками чешет. Каждому — свое.

— А я, выходит, в том виновата, что отпрыгнуть вовремя от вашей Аньки не успела?

— Да ни в чем вы не виноваты. Я ж не к тому. Я говорю, что в жизни всегда так и происходит: захочешь помочь, а потом извиняться приходится.

— Ну, извинились. Хорошо. Что еще?

— Еще? А я не знаю, что еще. Я бы еще чаю выпил, например.

Леся подняла на него не столько возмущенные, сколько удивленные глаза, даже улыбнулась чуть уголками губ.

— А вы к тому же еще и нахал…

— Ага. Есть такое дело. Так напоите чаем гостя или нет?

— Конечно! — соскочил со своего стула Илька. — Конечно, напоим! Что нам, чаю жалко, что ли? — и, сердито повернувшись к Лесе, проворчал тихо: — Чего ты стоишь в дверях, как привидение? Садись давай, чай будем пить. А может, ты картошку будешь? Я разогрею.

— Нет. Не хочу, — дернула Леся плечом. Но с места таки сдвинулась и за стол села, и даже попыталась пригладить косматые со сна волосы, запустив в них обе пятерни и откинув голову назад.

Андрей тут же отметил про себя, какие у нее шикарные волосы — тонкие, но густые, темно-русые от природы, живыми змейками прядок струящиеся по спине. И с лица она вроде ничего, если приглядеться. Там, за маской проплаканной бледности, напоминающей цветом сырую картофелину на срезе, проглядывало уже и другое лицо, нормальное, доброе, живое. А фингал… А что фингал? Через неделю сойдет, и следа не останется. А если заставить ее улыбнуться, то и вообще красавица выйдет.

— Не поняла?.. Что здесь происходит? Кто это, Лесь? — нарисовалась в дверях кухни Ритка с полотенцем на голове.

— А… Это тот самый мужчина, из-за которого я в пострадавших оказалась, — торопливо представила Леся Андрея хозяйке, будто заранее извинялась за его присутствие.

— Да-да… Точно, он! Теперь узнала. Он тогда приходил, телефон Илькин принес, — сощурила близорукие глаза на Андрея Ритка. — Ну? И чего пришел? Извиняться, поди, будешь?

— Да. Буду. И вы меня извините.

— Ой, да мне-то что… Мне, слава богу, не перепало. А вот бабе твоей я советую хорошего трепака задать, чтобы впредь впереди паровоза не бежала! Сначала выяснить все надо, а потом уж и по мордам бить! А так… Никто в подобной профилактике и не нуждается.

— Вы чай будете с нами пить? — весело перебил Ритку Андрей, кидая в кружку одноразовый пакетик и по-хозяйски беря в руку вскипевший чайник.

— Я? Вообще-то я здесь хозяйка. Меня угощать не надо.

— Да ладно… Сегодня вы меня угощаете, завтра — я вас.

— В каком это смысле?

— Да в прямом. Завтра приглашаю вас за город на шашлыки. В лес. Знаете, как сейчас в лесу хорошо? Свежо, снежно, дятел по дереву стучит…

Эта мысль, про шашлыки и про дятла, как-то сама собой, не спросясь, пришла Андрею в голову, и он проговорил ее тут же вслух, ни секунды над ней не подумав.

— Ага, сейчас мы с Леськой все бросим и в лес поедем. А вдруг ты маньяк какой?

— Нет, я не маньяк. Я нормальный. Не бойтесь. В крайнем случае — втроем со мной всяко разно справитесь. Ну что, едем?

— Ой, а давайте правда… Поедемте в лес! Я хочу, хочу в лес! — подал из своего угла слабый голос Илья. — Лесь, давай поедем! Теть Рит! Ну, пожалуйста!

— Прекрати, Илька. Куда я — с синяком под глазом? Мне теперь из дому дорога заказана. Еще за бомжиху посчитают… — грустно проговорила Леся и вздохнула. И непонятно было, из-за чего она так тяжко вздохнула — то ли из-за потери приличного вида, то ли от невозможности поехать в лес, чтобы послушать там зимнего дятла.

— Так мы же в машине поедем! Никто ваш синяк и не увидит, — с той же просящей интонацией, словно вторя Илье, протянул Андрей. — А если моя компания вас не устраивает, давайте Кирюху с собой прихватим.

— А кто у нас Кирюха? — заинтересованно переспросила Ритка, поправляя съезжающий с головы тюрбан.

— Кирюха — это друг мой. Не женатый, между прочим.

— Ага… Вот так, значит…

Ритка коротко шмыгнула носом, и глаза ее блеснули хищно и с интересом.

— Хорошо, едем! — решительно проговорила она и даже притопнула ногой в мягкой тапочке. — Завтра у меня свободный день, отчеты я все сдала… Едем!

— Но Рита… — слабо возразила Леся, глядя на хозяйку с неодобрением.

— Да молчи уж, овца бессловесная. Ничего, пусть мужик проставится да растратится, раз ты от его бабы пострадала! Да и ребенку свежий воздух нужен — он у тебя на бледную поганку похож. Едем, и точка!

— Все, договорились, — отставляя от себя пустую кружку, поднялся из-за стола Андрей. — Завтра к двенадцати мы с Кирюхой за вами заедем. Буду извиняться по полной программе — с шашлыками и с зимним лесом, и с дятлом тоже договорюсь.

Как она подкралась, эта старость, он и не заметил. Не учуял, не разглядел вовремя. Всегда приближение опасности чувствовал, впереди ее бежал и разворачивался к ней лицом, а тут вдруг его застали врасплох. Руки леденеть ни с того ни с сего начали, по утрам злая неврастения головой правит, а к вечеру равнодушие муторное нападает, душу в петлю тянет, хоть волком вой. Нет, оно понятно — возраст и все такое. Но он же еще не старый! Какой у него возраст — для мужика вроде самый расцвет жизни.