Джеймс Кунстлер - Большие каникулы Мэгги Дарлинг

— Да, в чем дело? — глубоким мужским голосом ответил кто-то в трубку.

— Извините, я, должно быть, ошиблась номером.

Она снова набрала номер.

— Ну, чего?

— Это 645–5527?

— Я не знаю, какой здесь номер.

— Ну, а кто вы?

— Деф Трип.

— Что?

— Ди Ти. Большой Ди. Миста Ди. Ну, а ты кто?

— Минуточку, — сказала Мэгги. — Это дом Дарлингов?

— Может быть, — ответил голос. — Уж точно не мое гнездышко.

— О боже!..

Она бросила телефон и проплакала от моста Трогс-Нек до Гринвича. С помощью компьютерных технологий за последние годы удалось поднять обслуживание телефонных компаний до должного уровня. Она попыталась позвонить домой Нине, но там был включен автоответчик. То же было и у Гарольда Хэмиша, и у Хэтти Мойль, и у Эвы Мосли. Она хотела позвонить матери, но, подумав, решила этого не делать. В конце концов, когда чувство отвращения пересилило ее гнев и скорбь, она просто откинулась на сиденье и принялась грызть ногти, глядя в окно на то, как дождь делал светофоры полосатыми и сюрреалистичными, представляя свое летнее существование без Боба. Невозможно…

Тем временем лимузин пробирался по лабиринту знакомых деревенских дорог к ферме Кеттл-хилл, и Мэгги, как всегда, охватил трепет, когда они миновали каменные ворота и поехали по длинной подъездной дорожке к ее прекрасному дому. Оказалось, что парковочная площадка битком забита машинами: огромный белый «мерседес», нелепо разрисованный золотыми пятнами, «шевроле-субурбан» на сверхвысоких амортизаторах, «сааб» Хупера. Ее настроение опять упало, когда она выходила из лимузина. Зловещий барабанный бой так громко раздавался в восточном крыле дома, что у нее сотрясалась грудная клетка. Она попросила водителя, высокого сикха в тюрбане, помочь ей занести в дом багаж и не уезжать еще несколько минут. Дом провонял марихуаной. Следуя запаху, она дошла до игровой комнаты, где четверо чернокожих молодых людей пили коньяк, ели пиццу и радовали себя видео на гигантском телевизионном экране. На Мэгги они не обратили никакого внимания, даже после того как она закашляла. Ей пришлось встать между ними и экраном.

— Ну, чё? — спросил самый крупный из них на грани негодования.

— Как выключить эту штуку? — спросила Мэгги.

— Мы ее только что включили.

— Ага.

— Выключите немедленно!

— Это наш гвоздь программы в этом месяце.

— Кто эта сучка? — спросил худощавый, раздетый по пояс молодой человек у большого.

— Гвоздь, гвоздь, пожалуйста, брось, диги-диги, — речитативом пропел другой юноша в надетой набок бейсбольной кепке.

— «Нью-Йорк Метс» вышли из лиги, — подпел ему четвертый в очках светло-малинового цвета, придававших ему вид лощеного интеллектуала.

— Где мой сын? — спросила Мэгги.

Они посмотрели друг на друга, не понимая, о ком идет речь.

Видеофильм, который они смотрели, показывал бунт в тюрьме. Заключенные и охранники летали по экрану, брызгая кровью, в то время как в клетках, поднятых над основным действием, сексуально привлекательные девушки двигались в такт электронным завываниям и выстрелам, звучавшим, как аккомпанемент ударных.

Поискав провод за гигантским телевизором, Мэгги с силой выдернула его из розетки. Ужасное видео умолкло. Тишина поглотила комнату, как ударная волна перед грохотом взрыва. Мэгги решительно повернула регулятор света, и галогенные лампы засветили на полную мощность. Нежданные гости прикрыли руками глаза. Парень в бейсбольной кепке набок уронил на ковер кусок пиццы начинкой вниз.

— Кто, черт возьми, вы такие и что делаете в моем доме? — спросила Мэгги низким повелительным голосом, с помощью которого ей все-таки удалось привлечь их внимание.

— Мы — «Сладкие как смерть», — сказал громадный парень так, как будто сам факт был очевиден для всех. — А ты-то кто?

— Ох, привет, мам, — сказал Хупер, волоча из кухни упаковку голландского пива и огромную коробку печенья «Знаменитый Амос». Волосы у него спадали вниз странными жесткими кольцами, как будто были измазаны грязью.

— Эй, Хупер, это твоя мамочка?

— Кто, черт возьми, эти люди?

— Это — группа. То есть, я имею в виду, типа, ансамбль. Они играют рэп.

— А ты знаешь, что марихуана все еще вне закона в штате Коннектикут?

Рэперы рассмеялись и стукнулись друг с другом ладонями.

— Это — не притон для наркоманов. Вон. Вон! Вставайте и убирайтесь!

Парни продолжали обмениваться недоуменными взглядами. Хупер тоже скорчил беспомощную мину. Четверка так и не сдвинулась с места. Мэгги шагнула к самому большому из них и стукнула его по голени.

— Уй!

— Вон!

— Ну, мам…

— Все. Вон из моего дома.

— Эх, может быть, ребята, вы вернетесь в город? — предложил Хупер.

— Я не верю, что это твоя мама, Хуп. Мне показалось, ты сказал, что она свалила.

— О да, я свалила, — ответила Мэгги.

— Эй, ты могла бы быть главной сучкой бала, — сказал самый большой, по-детски показывая руками свое нежелание верить.

— Как ты меня назвал? — спросила Мэгги.

— Главной сучкой бала, — сказал Большой, смешно пожимая плечами своей огромного размера куртки с эмблемой футбольного клуба «Нью-Йорк Джетс» и глядя на своих товарищей и Хупера в поисках поддержки. — А что я такого сказал?

— Ой, мам, это — такой жаргон. Это не значит, что…

— Вон! Вон! Вон!! — закричала Мэгги. Она стала похожа на разгневанную хищную птицу, выставившую вперед клюв и когти.

— Все нормально, ребята. Встретимся в студии «С» завтра, в три часа. Без балды…

Голова у Мэгги как будто повернулась на стальных подшипниках, пока она старалась зафиксировать взгляд на Хупере.

— Что ты сказал? — спросила она.

— Я на самом деле, — начал объяснять он матери, — представляю…

— Представляешь… кого?

— Моих людей, — тихо сказал Хупер.

Все рассмеялись.

— Мне что, позвать полицию? — завопила Мэгги.

— Ты хреновая хозяйка, ты знаешь это? — заметил парень без рубашки, сидевший на диване.

— Это ты в самую точку, — пробормотал Большой.

Наступила длинная мучительная пауза. Все молчали. Где-то в глубине дома термостат отключил мотор в холодильнике. Старые часы тикали в коридоре.

— Здесь — тоска, — наконец сказал Большой. — Ребята, пора уматывать.

Первым встал парень с бейсбольной кепкой набок и забрал с кофейного столика гигантский пакет с травой, засунув его в невероятно странные штаны, висевшие так низко на бедрах, что трусы из-под них выглядывали почти полностью. Молодой человек в очках с красными стеклами вложил две бутылки пива «Хайнекен» в грузовые карманы своих штанов защитной окраски. Парень без рубашки вскочил с дивана, как резиновый мячик.

— Запомните, студия «С». Вход с Сорок девятой улицы. Все будет бути-хути! — бодро крикнул Хупер всем «Сладким как смерть», вразвалку выходившим из комнаты. Последним выходившим был Большой. Он нес бутылку коньяка, держа ее за горлышко.