Эмили Грейсон - Вокзал Ватерлоо

В дверях стояли двое мужчин в военной форме, стояли по стойке «смирно», чуть вздернув подбородки — было ясно, что они находились при исполнении служебных обязанностей. Мод, хоть и была спросонья, увидев их, едва не упала в обморок, ибо появление мужчин в военной форме среди ночи никогда не предвещало ничего хорошего. «Стивен, — промелькнуло у нее, — о Боже, только не это».

— Сестра Эдит Уотерстоун? — спросил один из ночных гостей удивительно мягким тоном.

— Нет, — ответила Мод. — Она спит. Позвольте узнать, в чем дело?

— С вашего позволения, нам хотелось бы поговорить с ней, — сказал второй мужчина, тоже ласково.

А потом затуманенное сознание Мод зафиксировало форму ВВС на военных, а муж Эдит, Нед, конечно же был теперь пилотом, совершал боевые полеты в небе над Германией.

— Что случилось, Мод? — К двери в бледно-розовом халате подошла Эдит. Она увидела военных ВВС, увидела, что они смотрят на нее с сочувствием в глазах. С минуту она переводила взгляд с одного на другого, а потом хрипло спросила: — Нед, да?

— Позвольте войти? — спросил один из летчиков. Эдит начала оседать на пол. Мод подхватила подругу, прижала к себе. Мужчины кинулись помогать ей, но все было бесполезно.

Ничто не могло утешить Эдит. Нед Уотерстоун, студент биологического факультета Оксфордского университета, дружелюбный спортивный простоватый парень, которого Эдит горячо любила, был сбит в небе над Франкфуртом. Ему было двадцать лет.

Всю оставшуюся ночь Мод сидела с Эдит, обнимала и утешала подругу, пока та плакала, рассказывая о Неде, об их совместных планах, о том, какой он был человек, и о том, что вся ее жизнь вдруг изменилась безвозвратно.

— Тебе кажется, что с тобой это не может случиться, — говорила Эдит сквозь слезы, — а потом это происходит. Тебе кажется, что человек, которого ты любишь, неподвластен смерти, потому что твоя любовь охраняет его, как талисман. Трудно поверить, что кто-то такой очень хороший может погибнуть. Если б Гитлер знал, если б он только знал, какой замечательный человек был Нед, как он любил людей и хотел стать ученым, как он хорошо относился к своей маме… — Эдит замолчала и вздохнула — Впрочем, это вряд ли что-то бы изменило, — продолжала она — Гитлеру до этого нет никакого дела. Ведь главное — добиться победы, верно? Забудьте, что у людей в военной форме есть человеческие лица. Забудьте про людей, которые любили тех солдат и никогда не смогут оправиться от их смерти, никогда

По настоянию Мод Эдит отпросилась на несколько дней из госпиталя и уехала домой, чтобы побыть со своей семьей, жившей в сельской местности. Мод даже подумала, что Эдит сложит с себя обязанности. Разве могла она работать, когда на душе у нее лежал такой тяжелый камень? Разве могла она думать о ком-то еще, кроме Неда? Тем не менее трех дней в окружении родных, дома, где она сидела у окна и смотрела на поля, отдавшись заботам матери, которая готовила ей жаркое и пудинги, Эдит оказалось достаточно. Через три дня она вернулась, переоделась в униформу медсестры и заявила, что вновь готова работать.

— А что еще мне остается? — спросила она — Другого не дано, верно?

Вот такая она была, эта война. Мир вокруг рушился, а люди продолжали жить и работать. Другого и впрямь было не дано. Приходилось погружаться в повседневные заботы, ибо это была реальность, эти заботы существовали, и проигнорировать их было нельзя, даже если тебя душило горе. Почти каждый потерял кого-то из близких, все страдали, но на следующее утро заставляли себя подниматься с постели и приниматься за дела.

Эдит вернулась из дому похудевшая и бледная, но заверила всех, что вполне способна выполнять свои обязанности. И действительно, она с чрезвычайным усердием окунулась в работу; подобного рвения Мод в ней прежде не наблюдала. Со своей стороны, Мод старалась опекать подругу, и, когда на Эдит накатывала невыносимая тоска, она утешала ее и, если требовалось, отвлекала от мрачных мыслей бесконечными играми в снап [10] Снап — детская карточная игра и «Детектив». А потом еще и приобщила ее к разгадыванию кроссвордов из «Санди таймс» [11] «Санди Таймс» (The Sunday Times) — воскресная газета консервативного направления, основана в 1822 г. , которые сама с некоторых пор стала щелкать, как орешки.

Эти кроссворды Мод научил решать один из врачей Брэкетт-он-Хит, пожилой доктор Мэннинг. Английские кроссворды очень отличались от американских, и поначалу их определения приводили Мод в полнейшее недоумение. «Ключи» в английских кроссвордах были построены на игре слов и содержали анаграммы, которые могли привести в бешенство тех, кто вырос на простеньких американских кроссвордах, потому что были недоступны их пониманию.

Одно из определений, которое показал ей доктор Мэннинг, гласило: «Тот, кого мы слышим, яростный и бесноватый» («A hot, frilled figure of furor, we hear?»). Ответ, он сказал ей, «Адольф Гитлер».

— Но почему? — изумилась Мод. — Вы, должно быть, думаете, что я полная тупица, но я и вправду не понимаю, как вы пришли к такому ответу.

И тогда доктор Мэннинг объяснил, что, если составить анаграмму из букв слов A hot, frilled», получится «Adolf Hitler».

— А как же остальные слова определения? — спросила Мод. — Я не вижу в них смысла. «figure of furor, we hear?»

Доктор Мэннинг улыбнулся. Было видно, что ему нравится объяснять, как разгадываются английские кроссворды. Судя по всему, в Англии все, даже маленькие дети, знали, как следует решать зашифрованные головоломки. А для американцев это был темный лес.

— Видишь ли, — сказал он, — если определение содержит слова «we hear» [12] we hear (англ.) — мы слышим. , это значит, что в нем есть слово, схожее по звучанию с другим словом. В данном случае это слово «furor» [13] furor (англ.) — ярость. .

Мод поразмыслила с минуту.

— Понятно, — произнесла она, — «furor» звучит почти так же, как «фюрер»! Адольф Гитлер!

— Вот именно, — подтвердил доктор Мэннинг. — Немного практики, и скоро ты сможешь участвовать в конкурсе лондонской «Таймс» и выиграть несколько фунтов.

Теперь, когда у Мод с Эдит выдавалось несколько свободных минут, они садились в вестибюле и решали кроссворды. Мод достигла такого уровня мастерства, что многие из определений разгадывала очень быстро, хотя порой чувствовала себя совершенно «беспомощной», как выражалась Эдит, потому что особенности английских кроссвордов требовали знания членов парламента тридцатилетней давности или малоизвестных рек в дальних уголках страны (чьи названия нужно было разлагать на составные части и расшифровывать).

Но для девушек решение кроссвордов было не только приятным развлечением. Это помогало Эдит не думать о Неде. Мод с подругой сидели бок о бок на одной из своих коек или на старой скрипучей темно-бордовой кожаной кушетке в вестибюле и одно за одним разгадывали определения, пока от активной работы ума у обеих не начинало темнеть в глазах. В голове Эдит роились слова, но имени «Нед», по крайней мере, среди них не было, что Мод несказанно радовало. Отвлекая подругу от мыслей о погибшем муже, Мод тем самым помогала и себе не упасть духом в эти тяжелые времена. Гибель Неда, осознала она, подняла ставки. Гибель Неда служила суровым напоминанием о том, что Стивен тоже беззащитен перед смертью. Ни его добродетели, ни его любовь к поэзии и к Мод не смогли бы сделать Стивена неуязвимым.