Эмили Грейсон - Вокзал Ватерлоо

Эдит вскинула подбородок, словно пытаясь сформулировать ответ, которого у нее не было.

— Что я хочу? — медленно продолжала Мод. — Знаешь, все эти годы, с тех пор, как получила то письмо от Стивена, я ни разу не подумала о том, чтобы связаться с ним. Ни разу. С какой стати мне встречаться с мужчиной, которому я не нужна. В самом деле, Эдит, задай себе этот вопрос.

— Ну, хорошо. Уверена, твоя позиция достойна восхищения, и все мы, женщины, могли бы поучиться у тебя. Только ты забываешь, что некоторым из нас даже некому сказать «нет».

Мод покачала головой. Она не раз слышала от Эдит этот довод — в самых разных ситуациях, на протяжении всех последних лет. Что говорить, Эдит понесла невосполнимую утрату. Гибель ее мужа, Неда Уотерстоуна, энергичного, жизнелюбивого молодого человека, конечно же была одной из жестоких гнусностей войны. И часто бывало, что Эдит ссылалась на личную трагедию, чтобы помочь Мод разобраться в собственных проблемах. Мод слушала Эдит, обнимала ее, когда та плакала, соглашалась с ней. Но не теперь.

— Эдит. — Она хотела взять подругу за руки, обнять ее, утешить, но та отвернулась от нее. Мод беспомощно смотрела на ее вздрагивающие плечи. — Эдит, родная, ты и впрямь хочешь, чтобы я отправилась на встречу со Стивеном, потому что ты не можешь встретиться с Недом?

— Да. — С пылающим взглядом Эдит вновь повернулась к Мод. — Да, именно этого я хочу. Хочу, чтоб ты поехала к Стивену ради меня — потому что я не могу поехать к Неду. Хочу, чтоб ты поехала к Стивену ради всех женщин, которые не могут поехать к своим любимым, погибшим во время войны. Ради каждой жены, возлюбленной, матери, сестры…

— Прости, но я не могу, — сказала Мод, отступая от Эдит. — И, пожалуйста, не считай меня эгоисткой, потому что это не проявление эгоизма. Я много думала об этом, Эдит. У Неда не было выбора. У Стивена выбор был. В этом вся разница. Стивен сам решил, что я ему не нужна.

— И поэтому ты не можешь его простить? — сердито спросила Эдит.

— Почему же? Могу.

— Тогда езжай.

— Нет. Не поеду.

— Но почему? — Голос Эдит срывался от напряжения, когда она пыталась убедить Мод.

— Потому что я его больше не люблю.

В этот момент из операционной вышла одна из медсестер. Обращаясь к Мод, она начала говорить о том, что доктор Перси желает знать, когда та намерена вернуться в операционную, но, увидев представшее ее взору зрелище — и Эдит, и Мод тяжело дышали, всхлипывали, стояли понурившись, едва держась на ногах, — осеклась и удалилась. Оставшись одни, женщины усилием воли овладели собой — каждая разгладила на себе халат, тыльной стороной ладони отерла щеки. Первой вновь заговорила Эдит.

— Знаешь, а я тебе не верю. Не верю, что ты больше не любишь Стивена. Некогда ты его любила…

— То была не любовь.

— Что? — оторопела Эдит. — Как это?

Эдит смотрела на Мод с полнейшим недоумением на лице, словно не понимала, о чем та говорит.

— То была не любовь. То было представление о любви, которой не существует.

Последовала длинная, затяжная пауза, словно Эдит тщательно подбирала слова, пытаясь сформулировать нечто трудное и едва уловимое.

— Что произошло, — начала она, — с той женщиной, которая, едва у нее выдавалась свободная минута, садилась за стол дежурной медсестры и открывала старенький томик романтической поэзии?

— Той женщины больше нет. Ее место заняла женщина, которая разгадывает кроссворды. Разве ты не заметила? — Мод сознавала, что ее голос полнится горечью, но продолжала. Не сдавала позиций, как подумала она про себя. — Послушай, Эдит, я ценю твою заботу и прочее, но в ту пору, когда мы со Стивеном «полюбили друг друга» или как это еще называется, полагаю, я обманывала себя.

— Значит, я, вероятно, обманывала себя в отношении Неда, — холодно произнесла Эдит.

— Я этого не сказала.

— Но подразумевала.

— Ты неправильно меня поняла, — возразила Мод. — Прости, Эдит, я совсем не то имела в виду. Хотя, нет, именно это, — поправилась она

— Что-о?

Мод кивнула

— Видишь ли, я часто думаю, что мы все обманывались. Мы все теперь не те, что были до войны. Такова жизнь. Вспомни, какой ты была? И Нед в твоей памяти сохранился таким, каким он был тогда, что само по себе замечательно. Думая о нем, ты представляешь его не тем человеком, каким он мог бы стать. Мы не знаем, каким бы он стал.

Эдит смотрела на Мод пугающим взглядом

— В таком случае, — медленно заговорила она, прищурившись, — ты также не знаешь, каким стал Стивен, верно?

— Пожалуй.

— Что, по-твоему, Стивен столь важного и секретного хотел сказать тебе сегодня?

— Я же говорила, Эдит. Либо…

— Знаю, знаю. Либо-либо. Либо он хочет вернуть тебя, либо хочет объяснить, почему бросил, так?

Мод не отвечала. Внезапно она почувствовала себя безмерно уставшей, будто она всю войну воевала, а не выхаживала раненых. Честно говоря, ей было странно, что Стивен передавал ей сообщения через раненого солдата.

— И все же ты не знаешь наверняка, так? — не унималась Эдит. Она надела на лицо маску и продолжала говорить. Теперь ее голос звучал приглушенно, будто издалека, но это не имело значения. Мод достаточно было видеть ее глаза — все еще прищуренные, красные, злые. — Я иду вместо тебя в операционную. А ты ближайшим поездом отправляешься в Лондон. И знаешь почему? Потому что тебе неизвестно, что скажет Стивен. Этого ты не можешь знать, во всяком случае, наверняка. А Мод Лейтем, которую я знаю, отправится куда угодно именно потому, что ее манит неизвестность. Она пересекла океан. Она влюбилась в своего наставника. Она осталась в Англии, когда началась война. Если только, — продолжала Эдит, подходя к операционной, — ты не хочешь мне сказать, что Мод тоже больше нет. И если это так… тогда я просто не представляю, как смогу жить дальше, — Эдит остановилась у дверей, ведущих в операционную. — Потому что я уже столько всего, что мне дорого, потеряла, на две жизни хватит. — Эдит скрылась за дверями.

Она стояла там, где стояла.

Вот уже более пяти лет Мод не приближалась к гостинице «Роза и олень». После ее последней встречи со Стивеном она, когда бы ни приезжала в Лондон, всегда умудрялась обойти стороной крошечную улицу, ведущую от вокзала Ватерлоо к зданию паба и гостиницы. Поначалу она даже не сознавала, что избегает его. Когда, все еще живя в Оксфорде, Мод от случая к случаю приезжала на поезде в Лондон, по прибытии на вокзал она, не отдавая себе отчета, непроизвольно направлялась к выходу, противоположному тому, что привел бы ее к гостинице «Роза и олень». Правда, однажды она вместе с толпой пошла от вокзала прежним маршрутом. И увидела на своем пути лоток цветочницы с благоухающими букетами. Она остановилась как вкопанная. Если бы шедший следом мужчина не натолкнулся на нее, не уперся зонтиком ей в спину, Мод в тот момент, наверно, потеряла бы самообладание. У нее было такое чувство, будто она свернула не в ту сторону. А потом поняла, что свернула бы «не в ту сторону» только в том случае, если б хотела обойти гостиницу «Роза и олень».