Эмили Грейсон - Вокзал Ватерлоо

Но потом вспомнила, как он с ней поступил.

— Стивен.

Мод приосанилась и протянула руку.

— Рада видеть тебя.

Он с минуту просто смотрел на нее и наконец произнес:

— Я тоже рад тебя видеть. — Мод отметила, что ему пришлось переложить трость из одной руки в другую, чтобы поздороваться с ней.

— Боже мой, Стивен, — невольно вырвалось у нее.

— Пустяки. Старая рана. Я уже привык. Ты, наверно, в Брэкетт-он-Хит видела гораздо худшее.

Что верно, то верно. Мод видела чудовищные последствия бойни — свидетельства того, что люди способны творить с себе подобными, если в полную силу эксплуатируют свою изобретательность. Но увечье Стивена она воспринимала по-другому. Как личную боль, хоть они больше не были вместе. Мод знала, как некогда выглядела его ныне негнущаяся правая нога. Помнила ее плавные контуры; помнила, как перекатывались под кожей мускулы, помнила мягкий пушок. Она представила, как он легким пружинистым шагом идет по Оксфордскому университету, торопясь на занятие, а мантия развевается у него за спиной. Те дни утрачены безвозвратно. Кожа искромсана, шаг стал медленным, отяжелел. Стивен Кендалл никогда больше не будет тем блистательным молодым человеком. И в этот момент на вокзале Ватерлоо Мод также вспомнила слова Эдит о том, что еще одна какая-то потеря, понесенная в войне, может внезапно переполнить чашу терпения.

— Прости, — извинилась Мод. — Я напомнила тебе о твоем увечье, смутила тебя.

— Да я, в сущности, уже почти не думаю об этом, — улыбнулся Стивен.

Мод вспомнила эту его робкую, застенчивую улыбку. Лицо, которому принадлежала эта улыбка, было старее, чем то, что хранилось в ее памяти. Но годы не нанесли ущерба его внешности. Напротив, его черты стали выразительнее, приобрели степенность, если только это ее еще волновало.

— Знаешь, а я ведь едва не разминулась с тобой сегодня, — деловито произнесла Мод. — С опозданием сообразила, что «14 по горизонтали» в кроссворде за кроссвордом означало два часа дня напротив «Розы и оленя». — Она помолчала. — Почему ты назначил мне встречу напротив гостиницы? Почему не в самой гостинице или в пабе?

— Я подумал, так будет лучше, — отвечал Стивен. — Более драматично. В духе Слейтона. — Он помолчал и продолжал: — Я думал, ты не захочешь видеть меня. Если б ты не пришла, я бы не удивился. Я не знал, что думать, когда Томсон сообщил мне про твою реакцию на мое письмо. — Он отвел взгляд. — Ты тогда была так расстроена

— О? — Мод не знала, как истолковывать эту реплику Стивена — Интересно, как, по-твоему, я должна была реагировать? Свои намерения ты выразил ясно.

— Да, во всяком случае, я так думал. И ты отвергла меня.

— Я? Отвергла тебя? — изумилась Мод. — Мне казалось, все как раз наоборот.

— Боюсь, я не совсем понимаю тебя. — Моргнув, он вновь посмотрел на нее.

— В самом деле, Стивен, если ты хотел сказать, что больше не любишь меня, зачем было цитировать ту самую балладу, которая так много значила для нас?

— Что-о?

— Зачем было извращать ее смысл подобным образом? — напирала Мод. — Хотя, полагаю, я должна быть тебе благодарна. Если ты хотел развеять мои романтические фантазии относительно того, как чудесно я буду жить со Стивеном Кендаллом, лучшего способа нельзя было бы придумать. Знаешь что? — Мод расстегнула сумочку и стала рыться в ней. Стивен полез во внутренний карман кителя и достал носовой платок, но Мод мотнула головой. — Я ищу не салфетки. Я не плачу. Ты будешь удивлен, узнав, как давно я не плакала. Полагаю, за это я тоже должна быть тебе благодарна. Тебе и войне.

— Мод, я ничегошеньки не понимаю. — Он убрал непригодившийся носовой платок в карман.

— Ага, вот.

Мод вытащила из сумочки конверт — желтый, даже в сером свете хмурого лондонского дня.

Стивен с минуту смотрел на конверт, тяжело опираясь на трость.

— Это то, что я думаю? — спросил он, протягивая за конвертом свободную руку.

— Выглядит смешно, да? — сказала Мод, отдавая ему конверт. — Отвергнутая возлюбленная все эти годы носит с собой прощальное письмо. Уверяю тебя, я его ношу до сих пор отнюдь не из сентиментальности. Как раз наоборот. Бывало, я чувствовала себя очень одинокой по ночам, лежа в своей крошечной каморке, и знаешь, что я тогда делала, Стивен? Смотрела на твое письмо, и уныние с меня как рукой снимало. Оно помогало мне помнить о своих заблуждениях: то, что я некогда принимала за любовь, любовью, как мне пришлось выяснить, вовсе не было. Вот тогда-то я и начала встречаться с Алленом Дрейком, — добавила Мод, — хирургом, работающем в Брэкетт-он-Хит.

Эта последняя реплика, судя по всему, возымела желаемый эффект. Стивен поднял глаза от письма. В его лице отразилась боль, морщины обозначились резче. Мод ждала.

— Тут кое-чего не хватает. — Стивен глянул на две страницы письма, которые держал по одной в каждой руке, потом опять посмотрел на Мод.

— Несомненно, — сказала она. — Отсутствует почти вся баллада А. Л. Слейтона За исключением последней строфы.

— Я об этом и говорю, Мод. — Стивен огляделся. Было видно, что он взволнован. — Мне нужно сесть.

— Да, да, конечно.

Стивен тростью показал на скамью у вокзальной стены. Мод, когда еще училась на медсестру, усвоила, что нельзя предлагать помощь пациентам с частичной потерей дееспособности до тех пор, пока те сами о том не попросят. Пусть они самостоятельно преодолевают трудности, пока не исчерпают свои возможности. Тогда и только тогда, когда пациент сам пожелает, обернется к тебе, призывая — не умоляя — едва заметным взмахом руки, ты подходишь к нему и предлагаешь свою помощь. Вдвоем они направились сквозь толпу к скамье. Стивен хромал, Мод шла медленно, подстраиваясь под его шаг, чтобы постоянно быть рядом. Ей невольно вспомнилось, как они первый раз вдвоем шли по этому вокзалу — рука об руку, быстро. Свободно. Без опаски сообщая всему миру о том, что они влюбленные. Молодые влюбленные. Теперь же они были больше похожи на стареющую чету. Хотя, конечно, вряд ли им суждено вместе встретить старость. Да и внезапный упадок сил у Стивена, как подозревала Мод, был вызван не его увечьем, а чем-то, что он увидел в письме.

Мод села подле него и стала молча ждать.

— Знаешь, — не сразу заговорил он, обе его ладони покоились на набалдашнике трости, письмо, которое он передал ей через лейтенанта Томсона пять лет назад, торчало из его руки, будто некий придаток, — похоже, нам необходимо обменяться друг с другом кое-какой информацией.

— Не понимаю, о чем ты.

— Вот мы вдвоем сидим бок о бок на вокзале. Ты не представляешь, сколько раз за последние годы я мысленно разыгрывал эту сцену.

— В военно-морской разведке? — уточнила Мод, откидываясь к стене.

— Ты знала? — Он чуть повернул голову, чтобы видеть ее.