Скай Уоррен - Заключенный (ЛП)

— Что происходит?

— Мы не можем зайти к нашему маленькому брату?

Я закатываю глаза. Маленький брат. Я вижу волнение в его глазах.

— Насколько ты пьян прямо сейчас?

Я знаю, что означает этот вопрос. Это значит, что я нужен им в действии. Они собрались вместе за минуту.

— Я могу стрелять прямо, — говорю я ему. — Бегать быстрее, чем ты.

Он смотрит на меня странным взглядом.

Я сажусь.

— Что?

Он подходит к ящику в углу, хватает оттуда мой девятикалиберный в кобуре и бросает его мне.

— Мы идем за ней.

— За кем?

— Эбби. Здесь есть еще какая-то «она»?

Шок заставляет меня подорваться.

— Что??

— Мы идем за ней.

— Что? Нет. Она уехала. Мы не можем.

Он вздыхает.

— Ее будут перевозить сегодня ночью. Она была внутри, Грейсон. Внутри федерального исправительного учреждения.

Я напрягаюсь.

— Что, мать твою, ты несешь? Они не выдвинули обвинения. Я видел это собственными глазами.

— Они не выдвигали ей обвинения за побег, — уточняет Стоун. — Но они привлекли ее, как соучастницу. В убийстве Дормана.

— Какого черта? Откуда ты знаешь?

— Я знаю.

И затем я осознал. Он продолжал наблюдать за ней. Я заставил себя остановиться, а он продолжал.

— Как долго они удерживали ее?

Он вздыхает.

— Две недели.

Ярость наполняет меня вместе с болью.

— Она находилась под стражей две недели, и ты не сказал мне?

— Я хотел сначала удостовериться, — говорит он. — Посмотреть, из какого теста она сделана.

Он хотел посмотреть, сдаст ли она нас. Мое сердце бешено стучит. Она находится под стражей из-за того, что я сделал. Эбби посадят в тюрьму.

— Твою мать.

— Есть еще кое-что, — говорит он. — Ночь в особняке губернатора…

Я стою, недовольный тем, как это звучит.

Он нервно вдыхает.

— Она не хотела уходить той ночью. Она хотела вернуться назад вместе с нами. Но я сказал ей, что ты не хотел больше ее видеть.

В одно мгновение я налетаю на него, хватая за воротник.

— Что, мать твою, ты натворил?

— Я позволил ей думать, что это ты убил его. И что ты больше не хочешь ее.

Мой кулак встречается с его лицом, внезапно я оказываюсь на нем, нанося ему удары.

— Я сожалею, чувак, — задыхается он, пытаясь защитить себя. Он не может. Я слишком переполнен болью и гневом. И он не будет бить в ответ. Он знает, что поступил неправильно. Колдер оттаскивает меня от Стоуна и прижимает к стене.

— Он сожалеет, — говорит Колдер.

— Ты мой гребаный брат! — говорю я Стоуну, когда он поднимается, сплевывая кровь.

— Я сожалею, — говорит он. — Это все, что у меня есть. — Он вытирает рот рукой. — Это и по-настоящему отвязный план того, как захватить транспорт, на котором ее повезут.

— Черт.

Я тянусь за своей кобурой и хватаю обрез.

— Она не любит замкнутых пространств. Она будет напугана. Будет ненавидеть то, что она взаперти. Когда?

— Перевозка через полчаса, — говорит Колдер.

Я стою нос к носу со Стоуном. Я хочу разбить его лицо еще немного, и я хочу расцеловать его за то, что собрал парней на это дело. Вероятно, они вместе все организовали.

— Никто кроме меня не может к ней прикасаться.

Стоун кивает.

Я спускаюсь на первый этаж, ребята уже здесь, шестеро из нас, кроме Нейта, он вернулся на свою ферму.

— Это может быть трюк, — говорит Колдер. — Чтобы выкурить нас из укрытия.

— Возможно, это трюк, — говорит Стоун.

— Мы заставим их сожалеть о том, что они затеяли эту игру, — говорю я.

Колдер смеется. Затем несколько других парней тоже смеются. Да, вероятно, это трюк.

***

Шоссе темное и движение не особо плотное. Перевозка в модифицированном фургоне. Черный. Лобовое стекло тонированное, заднее — нет. Они решили ехать в восемь вечера, чтобы избежать пробок. Я сижу на пассажирском сидении, рядом со Стоуном, который ведет ворованный джип «Чероки» с упорством. Мы едем на четырех машинах.

Ветер хлещет мои волосы через открытое окно. Может ли она чувствовать меня здесь? Знает ли она, что я еду за ней?

По сравнению с захватом броневика, захват тюремного транспорта — это пара пустяков. Мы пристраиваемся перед ними, вместе с шифратором, чтобы блокировать их радиосигнал. Это огромная гребанная установка в багажнике, и она работает только на расстоянии шести метров, но выводит из строя все коммуникации.

Мы сразу же замечаем машины без знаков, и ребята начинают действовать.

Несколько выстрелов. Несколько пробитых шин. Они вихляют.

После этого тюремный транспорт становится легкой добычей, но мы должны быть быстрыми, чтобы избежать погони. Стоун заставляет их съехать с дороги. Ключ в том, чтобы сразу же вывести машину из строя. Они с Крузом выпрыгивают и оббегают машину с разных сторон, бешено стреляя, чтобы шокировать, и грубо вытаскивают охранников из машины. Но все, о чем я могу думать, — это Эбби, напуганная, не понимающая происходящее.

После того как водители обработаны, Стоун освещает заднюю дверь, и я сокрушительным ударом открываю ее. И вот она. Одна. Руки в наручниках. В оранжевой тюремной форме.

Я захожу внутрь.

— Детка.

Она встает.

— Грейсон, — говорит она, с рыданием в голосе. — Ты пришел.

— Конечно, я пришел.

Я хватаю ее лицо и страстно целую, как изголодавшийся мужчина, коим я и являюсь.

— Я не знал, что ты была здесь. Я думал, ты была дома.

— Нет времени, — говорит Стоун.

— Эбби, — говорю я. — Ты хочешь этого? Ты хочешь пойти со мной?

Она поднимает брови.

— Посмотри, где я.

— Нет, я не хочу быть лучшей альтернативой, чем тюрьма. Мы можем найти способ вытащить тебя, детка. Я лучше потерплю неудачу, прежде чем позволю тебе отсидеть. То, о чем я спрашиваю, ты хочешь пойти со мной? Быть со мной? Как было до этого.

— Да, — говорит она, звуча почти счастливо, почти смеясь. — Да!

Вдалеке слышен вой сирен. Круз звенит горстью ключей. Я тяну ее на руки и прыгаю вниз. Стоун удерживает дверь открытой. Я несу ее на заднее сиденье и пристегиваю нас, все еще держа на моих коленях. Потому что я не позволяю ей уйти. Стоун за рулем, Круз вынимает ружье.

— Ситуация становится дерьмовее, — говорю я.

Она смотрит мне в глаза. Эбби доверяет мне свою безопасность, и я защищу ее. Она вцепляется в мою футболку своими скованными руками, потому что Стоун едет чертовски быстро.

— Три минуты, — говорит Круз. — Мы могли бы справиться лучше.

Имея в виду, что мы могли бы избежать погони.

— Это называется гребанное планирование, брат, — говорит Стоун.

Эбби не слушает.

— Я не могла позвонить тебе, — говорит она, плача.

— Я знаю, детка, — отбрасываю ее волосы в сторону.

— Они прослушивали мой телефон, следуя за мной. Но я знала, что ты этого не делал.

Я прижимаюсь своим лбом к ее, чувствуя себя дерьмом, что не доверял ей.