Скай Уоррен - Заключенный (ЛП)

Но то был Грейсон. А это будет публичное признание. Я беру в руки книгу, которую он дал мне.

— Я должна выбрать что-то одно из того, что я здесь написала. И красиво это оформить.

— Так сделай это.

Мысль не оставляет меня на протяжении следующих нескольких дней. Нокс даже добывает для меня пароль, он может делать такие вещи.

Сразу после того, как они вытащили меня из тюремного транспорта, они сделали так, чтобы я смогла написать Эстер, что со мной все в порядке, и чтобы при этом мое письмо не могли отследить. Возможно, если я изменю мою историю в журнале, чтобы быть честной, как парни, то я снова попрошу его помочь мне написать ей. Анонимно, чтобы никто не смог отследить. Проблема — найти кусочек, нужный момента, чтобы его довести его до идеала. Один кажется слишком многословным, другой неправильным. Один ощущается слишком болезненным, другой недостаточно правдивым. Ни один из них не подходит. Я не знаю, почему не могу найти подходящий. Может быть, я боюсь.

Недели проходят, я сижу за столом напротив окна, откладывая еще одну зарисовку, когда в комнату входит Грейсон. Его особый взгляд, и я знаю, что это. Он — сила природы, торнадо, еще немного, и меня собьет с ног.

— Прошло шесть недель, — говорит он, и его голос обманчиво спокоен.

— Я знаю. Знаю.

Грубыми властными движениями он хватает волосы из моего пучка на голове. Мое сердце бешено колотится, когда он заправляет их мне за плечи. Я закрываю глаза и позволяю ему расположить меня так, как ему нравится.

Он заводится, когда я делаю что либо, что выглядит по-ученому.

На мне новые очки. Я не должна была снимать их, когда услышала, что он подходит ко мне. Я пытаюсь работать.

— Я не понимаю, как можно так долго, — рычит он.

Сглатываю. Я тоже не понимаю.

— Ты заполнила все те страницы, и ничего не можешь использовать?

— Ничего из этого не кажется правильным.

Он перебирает рукой мои волосы.

— Нет, — говорю я.

— Что нет? — Со злым блеском в глазах он оттаскивает меня от моей клавиатуры. Это больно.

— Мне нужно работать, — шепчу я. Знаю, что мой ответ — неправильный. Я работала над этим, но я не закончила.

Он вжимает меня в стену. Воздух покидает мои легкие. Грейсон смотрит мне в глаза, прокладывая путь пальцами вниз по моей шее, горлу, контролируя даже мой взгляд.

— Пожалуйста, — говорю я, когда он утыкается мне в шею своим небритым подбородком, достаточно сильно, чтобы оставить следы.

— Я думаю, что ты прячешься здесь. Ты не должна прятаться со мной, — выдыхает он, задирая мою майку.

— Я не прячусь, — говорю я, пытаясь вырваться из его захвата, зная, что в каком-то смысле, это правда. Я не могу позволить ему отвлечь меня. Теперь я умоляю: — Мне нужно сделать это. Мне нужно работать.

— Если бы ты работала, ты бы уже закончила. Почему у тебя занимает целую вечность то, что мы с парнями делали за пару недель?

— Я не знаю!

Я бы не позволила им уйти с оправданиями, и он мне не позволяет.

Он отстраняется и смотрит на меня с подозрением. Затем одной рукой сцепляет мои запястья над головой, и просто срывает с меня рубашку, оголяя мою грудь прохладному бризу. Я чувствую себя слишком открытой, слишком уязвимой.

Я закрываю глаза. Мое сердце бешено колотится.

— Грейсон.

Он накрывает ладонями мою грудь, двигаясь напротив меня, я ощущаю горячее дыхание на своей шее. Я не поддаюсь, но ему все равно. Он запускает пальцы за пояс и находит клитор.

— Грейсон, — отчаянно умоляю я, начиная растворяться в нем.

— Мне нужно тебя трахнуть.

Да.

Я задыхаюсь, когда он резко разворачивает меня. Цепляюсь за край стола, просто чтобы устоять на ногах. Он запускает руку мне под юбку.

Мои трусики шелковые с кружевом. Трусики, бюстгальтеры и нижнее белье приходят на наш анонимный почтовый ящик. Грейсон и его команда очень изобретательные преступники, и никогда не подумаешь, что они жаждут денег, хотя я не знаю, где он находит время, чтобы все это заказывать. Почти каждый день приходит что-то новое. Думаю, когда я сказала, что ему следует окружать себя красивыми вещами, он принял это близко к сердцу.

Я — его красивая вещь, его собственность, и он одевает меня в любой цвет, стиль, ткань, какие только может найти.

Он стягивает мои трусики вниз по моим ногам и бросает клочок дорогой ткани на голый деревянный пол, скользя пальцами вдоль влажности, которая ждет его.

44 глава

Грейсон

Я знаю, что она работает над изменением своей части истории в газете, знаю, что я должен оставить ее одну, но не могу. Я должен трахнуть ее. Это то, что происходит между нами. Она моя, и я могу делать с ней все, что захочу, и я не могу оставить ее одну.

Не могу перестать трахать ее.

Но здесь есть что-то большее: когда я смотрю на нее в библиотеке, такую взволнованную и заведенную, она напоминает мне ту девушку, которую я видел в тюрьме, ожидая возвращения в камеру. Не красивую и умную, какой я знаю ее сейчас, а робкую. Слишком невозмутимую. Которая прячется от всего, как будто она ничего не стоит. Как будто она не может позволить людям увидеть себя.

Если бы я был хорошим человеком, я бы позволил ей прятаться. Я бы позволил ей смотреть в окно на красивый и свободный вид, пока трахаю ее. Ее юбка задрана вверх, обнажая голый зад. Я бы мог оторваться от ее киски и позволить ей вернуться к газете. Но я не хороший человек, и я не позволю ей прятаться. И не важно, что она бы предпочла смотреть на небо, чтобы не столкнуться со мной лицом к лицу. Я разворачиваю ее на столе, хочу видеть ее глаза, когда проникаю в нее. Она мое небо, и я буду смотреть на нее, пока кончаю.

Она немного сопротивляется, и я крепче сжимаю ее. Касаюсь ее так, что это делает ее тело податливым.

— Грейсон…— ее дыхание учащается, и за очками я вижу глаза, полные желания.

Этот взгляд ставит меня на колени. Я склоняюсь перед ней и целую центр ее киски, именно в том месте, где она мокрая и открытая.

Она резко втягивает воздух. Я знаю, что она хочет большего, но она не попросит об этом. Я скольжу языком по ее складкам, изучая, как делаю каждый раз. Она вздрагивает подо мной, дрожа на кончике моего языка. Пока я не облизываю ее клитор. Тогда все ее тело замирает. Она стонет что-то похожее на мое имя. Поэтому я облизываю ее снова и снова, пока не слышу ее совсем четко. Грейсон, пожалуйста, Грейсон, пожалуйста.

— Что тебе нужно, малышка?

Она издает звук измученного животного. Я легонько прикусываю ее клитор. Она должна была знать, что это приближается, но она по-прежнему удивленно вскрикивает. Ей нравится, когда я кусаю ее, причиняя ей легкую боль, — это заставляет ее чувствовать. Ее мать пренебрегала ею, игнорировала, но я — противоположность. Мне все время ее недостаточно, и она об этом знает. Ее крики эхом отзываются по комнате, через открытое окно по разрушенным соседним зданиям.