Мария Акулова - Любовница

— Ты должна была изучить Глашу уже достаточно хорошо, чтоб знать — за полную тарелку она обидится.

— А? — Саша даже не обратила внимания, что Глафира вышла, оставив их наедине, чем Яр тут же воспользовался.

Вопрос ей был задан на опасном расстоянии, девушка кожей чувствовала чужое дыхание, и легкие прикосновения губ к скуле тоже.

— Что такое, Саша? Что тебя так беспокоит?

— Я заложница… — чтобы не выдать, как трясутся руки, Саша отложила приборы, — в последнее время, меня больше всего беспокоит это.

Яр хмыкнул, но желания продолжать беседу ее ответ не отбил.

— И все? Все остальное тебя устраивает? — ее вместе со стулом придвинули чуть ближе, кажется, кому то надоело далеко тянуться. Привычным движением, Яр повернул голову девушки в свою сторону.

Плохо, очень плохо, он смотрит совершенно спокойно, постоянно опускаясь взглядом к губам, явно подсказывая, какие мысли крутятся у него в голове. И плохо не только это, но и ее собственная реакция — по телу начало разливаться непрошенное тепло.

— Нет, не надо, сейчас вернется Глаша и…

— И что? Увидит, как я тебя целую? Это такая крамола?

— Я просто не хочу…

— Это мы уже проходили, помнишь, ты говорила что-то про мерзко, через трупы и прочее?

Саше не было чего ответить. Говорила, а потом сама же по сути себя предложила, а теперь совсем запуталась.

— Так что там с не пересекаться? — теперь уже, и сам Яр повернулся к ней всем телом, готовясь внимательно слушать.

— Сейчас Глаша…

— Саша, — он явно был настроен на продуктивную беседу, а ее неуверенные попытки съехать пресекал на корню.

Сделав еще один вдох, девушка таки заговорила:

— А что? Как вы… ты, — из-за нервов, она уже путалась даже в обращениях к Самарскому, — как ты себе это представляешь? То, что сейчас происходит — это со всех сторон неправильно. Ты не имел права меня красть и что-то за это требовать, а я не имела права с тобой спать.

— Почему? — голубые глаза чуть сощурились, по спине девушки прошел холодок.

— Ты враг моего отца! Что значит почему?! Когда-то все это закончится, весь этот бред, и я вернусь в свою жизнь. Свою нормальную жизнь. И ты, я надеюсь, тоже, если у тебя она есть, конечно, — Саша до сих пор не знала, норма ли это для Самарского или исключение из правил, — И в той моей нормальной жизни, места для… Места для таких сложностей нет.

Он явно хотел услышать не это. Сначала, судя по сузившимся на секунду глазам, даже собирался что-то ответить, но в последний момент передумал.

— Ты всю жизнь живешь с отцом, верно?

Девушка внутренне напряглась — кажется, ей предстоял очередной допрос.

— Да.

— А с матерью не общаешься, — если первая его фраза звучала, как вопрос, вторая скорей как утверждение. Не понимая еще, к чему он ведет, на этот вопрос отвечать не хотелось, — почему они развелись?

Никто, ни один человек, за всю жизнь, не задавал этот вопрос так в лоб. Люди не чувствовали себя в праве лезть в личное, а вот Самарского это явно не останавливало.

— Какое это имеет значение?

— Если бы не имело, я бы не спрашивал, — рука мужчины легла на спинку стула, будто Яр боялся, что она решит увильнуть от ответа бегством.

— Я была слишком мала, понятия не имею, — врать, глядя в глаза сложно, а ему в сто раз сложнее, сердце сразу же ускоряет ритм, к щекам приливает жар, это странно, но даже ему врать стыдно.

— Саша… — вздох, и пользуясь такой их близостью, Яр зарывается лицом в ее волосы, но прежде, девушка успела увидеть раздражение на мужском лице. Поцелуй в основание шеи, потом еще один, и еще, уже чуть более длительный, — может быть, я враг твоего отца, но не враг тебе. Молчи, — он, кажется, почувствовал, что она собирается что-то ответить, и такие ее попытки пресек, — мне тоже не нравится все, что происходит вокруг в последнее время, но если бы ты хоть чуть-чуть, самую малость пошла навстречу, все было бы проще.

— Зачем тебе это знать? — сложно складно мыслить, когда Самарский снова начинает практиковать на ней свои непонятные чары, прокладывая дорожки из поцелуев по скуле к губам.

— Проехали, — ну вот и все, он тоже не готов открывать ей свои мотивы, во всяком случае, пока.

Это поняла и Саша, снова поймав сосредоточенный на губах взгляд, а потом он опять поцеловал, и вопросы как-то забылись.

Да, она скоро вернется домой, он снова станет каким-то далеким конкурентом отца, с которым Саша даже ни разу не пересечется в обычной жизни, но это будет чуточку позже, а пока она снова плавилась от уже знакомых, но до сих пор непонятных ощущений, которые накрывали, когда он близко.

— Чайник совсем сдурел, полчаса греется! — Глафира таки вернулась, разрушая их такую неожиданную интимность. Женщина влетела в столовую, и только потом затормозила, готовая дать сама себе по лбу.

Моментально отрезвевшая Саша подскочила со стула.

— Саша, — Яр попытался поймать девушку за руку, но она только отскочила еще на шаг.

— Я устала, простите, — прежде, чем Глафира или тот же Самарский успели возразить, вылетела из комнаты, как пробка.

Глафира же подошла к столу, поставила свои любимые фарфоровые чашечки, которые она так долго искала среди утвари, на стол, но садиться не спешила.

— Не дави на девочку, Слава.

— Я не давлю, — если бы давил, уже давно знал бы все, что от него ждет Кущин для своего гребаного расследования, а так… — Я завтра уезжаю.

— Опять? — Глаша упала на соседний стул. Каждый раз, когда приходится прощаться, сердце уходит в пятки.

— Да. На пару дней.

— Я волнуюсь, Слава, что у вас происходит? Почему ты носишься туда обратно?

— Сам не до конца понимаю, к сожалению.

— А Саша? — в Глаше боролись противоречивые чувства, с одной стороны — жалость к девочке, а с другой, в ее лице женщина обрела такого долгожданного собеседника.

— Саша будет тут, пока все не решится. В Киеве ей может быть опасно.

— Скажи ей это. Она ведь думает, что ты держишь ее тут силой, объясни, что защищаешь, она поймет. Она умная девочка.

— Умная, — Яр встал, кажется, их беззаботный ужин закончился, — пока пусть лучше думает, что держу силой, так безопасней.

Саша промчалась через весь дом как комета, убегая и от неудобных вопросов, и от того, кто их задавал. Душ занял считанные минуты, потом щелкнул выключатель, погружая комнату в темноту, Саша скользнула под теплое одеяло, закутываясь по горло. Продолжать разговор на щекотливую тему она не хотела, и того, что Самарский может захотеть продолжить начатое в столовой, опасалась, и, наверное, впервые за множество дней, организм был с ней согласен, несколько секунд, и девушка нырнула в первое сновидение.

Снова комната, на полу сидит ребенок, а где-то сзади спорят. Громко, яростно, не подбирая слов и выражений, не заботясь, что у ссоры есть невольный свидетель…