Чарльз Мартин - Колодец с живой водой

Горячий рис с бобами я проглотил в два счета, закусив двумя жареными бананами. Кроме этого, я съел, наверно, дюжину лепешек, запив их водой. Я как раз заканчивал ужинать, когда Лина, заглянув в кухню, поманила меня согнутым пальцем. Выйдя вслед за ней на улицу, я увидел, что она показывает мне на парусиновый гамак, повешенный между стволом манго и еще каким-то деревом.

– Ты должен научиться лежать в гамаке, – сказала она.

– Ты это серьезно? – удивился я. – По-моему, это довольно просто. Или ты опять шутишь?

– Нисколько. – Лина улыбнулась. – Ну-ка, попробуй.

Больше всего мне хотелось добраться до своего курятника и рухнуть на топчан, но я все же сел в гамак, потом лег. Лина сказала правду – ощущение было божественное, а она к тому же села рядом на пластиковый стул и стала потихоньку меня раскачивать. От этого ощущение тяжести и боль в натруженных мускулах сразу куда-то пропали, и я почувствовал себя так, словно я, невесомый, парю между небом и землей в упругих и теплых воздушных струях. Мои глаза закрывались сами собой, но я усилием воли заставил себя не спать, думая о грязной посуде и другой домашней работе, которую я мог бы помочь сделать.

– Э-э-э… разве нам не нужно заниматься делами? – сонно пробормотал я.

Усмехнувшись, Лина закинула одну ногу на край гамака.

– Мы ими и занимаемся, – ответила она.

Никогда в жизни я не уставал так, как сегодня, и никогда в жизни не чувствовал себя так хорошо.

Лина разбудила меня ставшим уже привычным способом, поднеся к моему носу чашку с ароматным кофе. Я сразу открыл глаза, и она поставила кофе на стол рядом с гамаком.

– Изабелла в школе, а Пауло уже уехал, – сказала она. – Нам тоже пора.

Я посмотрел на часы. Ого!.. Похоже, я проспал больше десяти часов.

Я быстро проглотил кофе, и мы снова сели на мотоцикл, чтобы возобновить наши поиски. Несмотря на целебное действие гамака, мои руки и плечи ныли после тяжелой работы, а спина вообще не сгибалась, однако к тому моменту, когда мы добрались до побережья, я немного разошелся и чувствовал себя почти нормально. Наш сегодняшний маршрут пролегал главным образом по грунтовым дорогам, тянувшимся параллельно прибрежным дюнам, так что мы постоянно слышали шум прибоя и вдыхали свежий морской воздух. Останавливались мы у каждого бара или кафе, на каждой заправке и во всех других местах, где мог «засветиться» Сэл, но, как и вчера, ничего нового не узнали. Каждому, с кем мы разговаривали, я предъявлял фото парня, но его, похоже, никто не видел.

В полдень позвонил Пауло. Он сказал, что разговаривал с владельцем небольшого прибрежного отеля, заявившим, будто накануне он буквально вышвырнул пятерых молодых людей, которые разгромили два его лучших номера и разбили несколько бутылок на площадке возле бассейна. По его словам, вся компания путешествовала в старом «Шевроле» со складывающимся верхом. Владелец отеля добавил, что один из пятерки был порядком избит: ему запомнился заплывший глаз и повязка на лбу. Судя по приметам, которые он перечислил Пауло, это был Сэл.

Мы с Линой перекусили на границе дюн, в тени дочиста обобранного мангового дерева. Теплый ветер с океана был настолько приятным, что я даже ненадолго задремал. Открыв глаза, я обнаружил, что Лина с блаженным видом по щиколотку в воде бродит вдоль берега. О том, что нам пора возвращаться, моя спутница даже не заикнулась, и я подумал, что в последний раз она проделывала нечто подобное очень давно. Это – и еще тот факт, что Изабелла не умела плавать, – говорило о многом, и я попытался представить, какой была жизнь Лины в последние десять лет, но не смог.

Потом я почему-то подумал о том, что Лина не носила никаких украшений, как, впрочем, и большинство местных женщин. Это было понятно: любая бижутерия, даже самая дешевая, стоила денег, которых у ее соотечественниц было слишком мало, чтобы тратить на мишуру. У меня, однако, сложилось ощущение, что отсутствие украшений объясняется какой-то местной традицией.

У Лины, правда, висела на шее тонкая золотая цепочка, но она по большей части была совершенно незаметна в вырезе платья, и я решил, что это, скорее, какой-то талисман, нежели украшение, поскольку, чтобы ее заметить, нужно было смотреть достаточно внимательно. А я, должен признаться, часто ловил себя на том, что непроизвольно разглядываю Лину. Для меня она оставалась загадкой, возбуждавшей естественное любопытство. Так, во всяком случае, я объяснял себе свой интерес.

Пожалуй, единственным украшением, которое могли позволить себе местные женщины, были длинные волосы. Днем они обычно собирали их в пучок на затылке, но никогда не стригли, поэтому у многих волосы спускались до талии и ниже. За волосами женщины старательно ухаживали – регулярно мыли в травяных отварах, а перед сном долго и тщательно расчесывали. Такие же длинные и очень красивые волосы были и у Лины, и, когда она вернулась в тень под манговое дерево, я спросил, почему местные женщины никогда не стригутся.

– У нас считается, что волосы женщины – это корона, которой ее венчает сам Бог, – ответила она.

– Тогда почему вы стягиваете их в такой тугой пучок, что за ушами трещит? – поинтересовался я, и Лина рассмеялась:

– Потому что распущенные волосы быстрее пачкаются и за все цепляются. Кроме того, у нас в Никарагуа и так достаточно жарко, а если распустить волосы, то будет совсем невмоготу.

– То есть эстетика приносится в жертву функциональности?

– Ну да. Что-то вроде того.

– А украшения? Почему здесь почти никто не носит ни бус, ни серег, ни браслетов? Я понимаю, что золото и бриллианты людям не по карману, но ведь можно было бы найти какой-нибудь выход, например, делать бусы из камня, из дерева…

Лина покачала головой:

– Дело не в деньгах, хотя и в них тоже. Просто нас с детства учат не привлекать к себе внимание с помощью всяких уловок и ухищрений. Красиво только то, что естественно, к тому же пытаться улучшить то, что даровано Богом, – грех.

– А это? – Я показал на цепочку у нее на шее.

Лина улыбнулась:

– Из любого правила бывают исключения.

– Это я знаю. И все-таки?

Она опустила руку за пазуху и, достав висевший на цепочке отполированный камень, положила его на ладонь.

– Однажды вечером, когда мой отец копал колодец уже несколько месяцев и начинало казаться, что он никогда не доберется до воды, ему попались два гладких камня совершенно одинакового размера. Камни так его заинтересовали, что он выковырял их из стены ударами кирки, и тотчас из отверстий стала сочиться вода. Как видишь, это самые обычные камни, которые ничего не стоят, но для нас они были бесценны. Именно поэтому папа отдал камни ювелиру, который слегка их отполировал и надел на цепочки из никарагуанского золота. Один камень папа подарил маме, а другой – мне. С тех пор прошло почти тридцать лет, и за все это время я ни разу его не снимала. Мама тоже носила папин подарок почти постоянно. – Лина задумчиво разглядывала камень. – Да, для меня он бесценен… – повторила она, потом слегка выпрямилась и скрестила ноги. – Теперь твоя очередь, – сказала она, и в ее глазах блеснули любопытные искорки. – Расскажи о себе. Кем ты работаешь, чем занимаешься?.. Что тебе нравится в жизни?