Чарльз Мартин - Колодец с живой водой

Дилер предложил открыть карты, и десятник, как я и ожидал, не спеша выложил на стол туза и семерку. Что ж, пара тузов, конечно, тоже комбинация. Бывало, что и она выигрывала, но… Да, десятнику опять повезло, но он слишком поторопился.

Я не отрывал взгляда от лица соперника, потому что мне хотелось видеть его реакцию. Игра действительно подошла к концу, но ее исход был совсем не таким, как представлялось десятнику.

Когда я выложил на стол свои карты – туза и короля, десятник сначала побледнел, потом принялся браниться на чем свет стоит. Такого он не ожидал: похоже, ему и в голову не приходило, что две пары всегда бьют одну. Ругательств, которые он изрыгал, я не понимал, но у меня сложилось впечатление, что десятник проклинал не только меня, но и всех моих предков до четвертого колена включительно.

Подкинув на ладони ключи от внедорожника, я бросил на него еще один взгляд и опустил ключи в карман. В уголках губ десятника выступила пена. Я не считал, сколько я выиграл, но, учитывая, что в начале игры за столом нас было восемь человек, следовательно, за сегодняшний вечер я положил в карман тридцать пять тысяч долларов. Плюс машина… Чтобы окончательно добить соперника, я достал из кармана толстую пачку наличных и не спеша отсчитал десять тысяч – пять своих и пять, представлявших собой входной взнос десятника. Это сразу привлекло ко мне всеобщее внимание, но то, что я сделал дальше, заставило всех присутствующих воззриться на меня в немом изумлении. Тридцать тысяч я протянул владельцу ресторана и велел раздать остальным шестерым игрокам.

– Среди нас шулер, джентльмены. Сегодняшняя игра была нечестной… кроме последнего раунда, – заявил я. – Верните деньги всем, кроме него, – добавил я, показывая на десятника.

Как ни странно, меня отлично поняли все, кто находился в зале, хотя совсем недавно они делали вид, будто не понимают по-английски.

Десятник вскочил, швырнул свой бокал в стену и бросился прочь. Девицы, которые обхаживали его весь вечер, не тронулись с места, а он не стал звать их с собой. Сегодня десятник потерял не только деньги и автомобиль, но и свою репутацию, и, я думаю, он сам это понимал. Я со своей стороны был далек от мысли, что моя щедрость помогла мне приобрести новых друзей, но по крайней мере они не были мне врагами. Я даже готов был поспорить на все десять тысяч долларов, что, если бы мне прямо сейчас захотелось поужинать, хозяин ресторана лично приготовил бы для меня лучшие блюда из своего меню.

Когда я остановил «Тойоту» во дворе за домом (мой мотоцикл был привязан к грузовой платформе сзади), из густой тени под манговым деревом появилась какая-то фигура. Это была Лина, которая дремала под деревом на пластиковом стуле, прислонившись спиной к стволу. Часто моргая, она убрала с глаз волосы и, собрав их на затылке, скрепила заколкой-крабом.

– Значит, ты выиграл… – проговорила она, проводя кончиками пальцев по блестящему крылу и дверце.

Я выбрался из кабины и спрыгнул на землю.

– Да.

– Десятник был там?

Я кивнул:

– Конечно.

– Ну, и как он отнесся к проигрышу? Наверное, для него это был настоящий… позор?

– Можно сказать и так.

Качая головой, она шагнула ко мне.

– Боюсь, теперь десятник попытается отыграться на тех, кто у него работает. Он такой тип!..

Мне многое нравилось в Лине, в том числе и ее умение в любой ситуации думать не о себе, а о тех, кого она любила, но я, по правде говоря, не представлял, что еще я мог предпринять в сложившихся обстоятельствах. Разве что подстеречь десятника по дороге на плантацию, застрелить и забрать машину… Впрочем, еще неизвестно, что было бы лучше для тех, о ком так пеклась Лина, поэтому я промолчал.

– Кто еще там был?

– Владелец ресторана, в котором мы играли, шеф полиции и мэр. Остальных я не знаю.

Она покачала головой:

– Чарли, многие в курсе, где ты живешь… – На ее лицо легла тень недовольства. – Ты… тебя не спрячешь, ты слишком бросаешься в глаза. Такие люди, как десятник, – и остальные тоже – вряд ли забудут оскорбление, которое ты им нанес. Они непременно постараются выместить свою злобу на нас, а я бы не хотела, чтобы тем, кто живет и работает в поселке и на плантации, стало еще хуже. Большинству и так живется достаточно тяжело. Ты… ты не должен был так поступать.

– Возможно, но и тем, кого я обыграл, не стоило ставить себя в такое положение, когда каждый заезжий гринго может утереть им нос.

– Грабь награбленное, так, что ли? – спросила Лина, но я ничего не ответил. После довольно продолжительной паузы она сказала: – Ты играл нечестно?

– Нет. Мне просто повезло – пришли хорошие карты, но, если говорить откровенно, я… я был готов на все. И если бы пришлось, я бы не стал колебаться.

– Тебе удалось узнать что-нибудь о Сэле?

– Нет.

Лина обхватила себя за плечи, словно ей вдруг стало зябко, и медленно пошла к дому.

– Солнце вот-вот взойдет, – сказала она и беззвучно исчезла в дверях.

В отличие от большинства моих знакомых женщин, у Паулины было совсем немного платьев, и каждое она носила порой по несколько дней подряд. Не лучше дело обстояло и с обувью. Насколько я мог судить, у нее были только старые кроссовки, перемотанные изолентой шлепанцы и сандалии, которые в случае необходимости могли сойти за парадные туфли.

В ту ночь я спал всего несколько часов. Утром – довольно поздно – Лина снова разбудила меня с помощью чашки кофе и улыбки. Платье на ней было то же, что и вчера, только вместо кроссовок она надела шлепанцы. Поставив кофе на столик, Лина придвинула к моему топчану стул и села.

– Расскажи-ка мне поподробнее о вчерашней игре, – попросила она.

Я сел на топчане и потер глаза. Не зная, как расценивать то, что́ я услышал от нее сразу после своего возвращения, я решил обойтись минимумом подробностей. Рассказ не занял много времени, но, когда я закончил, Лина решительно покачала головой.

– Ты кое о чем умолчал, – сказала она.

– О чем, например?

Лина вытянула перед собой скрещенные ноги.

– О том, как ты выиграл большие деньги, но потом вернул их тем, кто сидел с тобой за столом. Всем, кроме одного…

Я потянулся к кофе и сделал глоток, стараясь не встречаться с ней взглядом.

– Теперь в городе говорят, что ты – сумасшедший.

– А ты как считаешь?

– Мне кажется, у тебя были свои причины так поступить, но я этих причин не понимаю.

– Теперь ты сама видишь – я здесь не для того, чтобы «грабить награбленное», как ты вчера выразилась. Я приехал только для того, чтобы найти Сэла.

– Не обижайся. – Лина встала. – Что касается мальчика, то мы, возможно, подобрались к нему ближе, чем ты думаешь. – Посмеиваясь, она вышла из курятника. – Иди скорей, нам там кое-что принесли! – крикнула она уже с улицы.