Кэрол Мэттьюс - Повернута на тебе

– Спасибо. – Я нежно целую его в щеку. – Огромное спасибо.

Возвращается Нина, и мы отодвигаемся друг от друга.

– Мне нужно выпить чего-нибудь покрепче, – говорит она мне. – Слишком много волнений было сегодня.

– Спасибо, что позвонила, – говорю я. – И что отправилась с нами искать Доминика.

В ее глазах опять появляются слезы.

– Это самое малое, что я могла сделать.

– Я могу предложить тебе чего-нибудь покрепче, – предлагает Майк, – если зайдешь ко мне домой.

Они обмениваются мимолетными взглядами.

– Почему бы и нет? – отвечает Нина и берет его под руку.

Хм. В самом деле, почему бы и нет? Когда они уходят, Доминик пытается встать, но Майк вытягивает руку.

– Ты остаешься там, где сидишь, приятель, – велит он. – Отдыхай и расслабляйся, пока к тебе не вернутся силы.

– Asante . Спасибо, Майк, – отвечает Доминик, сжимая его руку и встряхивая ее. – Ты очень хороший друг.

– Я заскочу завтра, – обещает Майк. – Хочу убедиться, что у вас все в порядке.

– Я тоже, – говорит Нина.

– Я уверена, что у нас все будет прекрасно, но нам будет приятно повидать вас обоих.

Я целую Нину, и мы обмениваемся взглядами, признавая, что размолвка у нас была, да быльем поросла.

Майк с Ниной уходят, и мы с Домиником остаемся наедине.

После их ухода в доме воцаряется мир, которого мне так мучительно не хватало. Доминик доедает овсянку и допивает горячий шоколад.

– Я уже чувствую себя лучше, – говорит он, слабо улыбаясь.

– Ты очень храбрый. Сбил с ног того грабителя.

– Да это пустяки. – Доминик пожимает плечами. – Я же голыми руками боролся со львами, Просто Дженни.

Я смеюсь.

– Про львов я иногда забываю.

Он кладет мою голову к себе на плечо, к вящему огорчению Арчи, и мы наслаждаемся тишиной. Я не хочу слишком много расспрашивать Доминика, разрушать тихую радость, которую чувствую, когда он дома. Но мне надо кое-что понять.

– Что произошло, Доминик? Куда ты ушел?

– Я ушел, поскольку считал, что так будет лучше. Я не хотел причинить вред твоему положению в деревне. Я думал как воин масаи, а не как английский джентльмен. – Он вздыхает. – Той ночью я два часа шел через поля, а утром, когда вышел на дорогу, какой-то человек остановился и спросил, не потерялся ли я, и предложил меня подвезти. Я спросил, куда он направляется. Он ответил, что едет на работу в Лондон. Тогда я попросил, чтобы он отвез меня туда.

Как же все просто!

– Он привез меня в Лондон и высадил у вокзала Юстон. Я не знал, что делать. Но там, у дверей, были молодые люди, укутанные в одеяла, и я спросил у них, куда мне пойти. Они отвели меня в Кингс-Кросс, показали, где можно получить еду, и объяснили, как жить на улицах.

– Разве тебе не хотелось вернуться домой? – спрашиваю я. – Разве ты не скучал по мне?

– Каждый день. – Он склоняет голову. – Я не знал, что мне делать. Через неделю тоска стала такой сильной, что я стоял на обочине дороги и ждал, чтобы кто-нибудь остановился и отвез меня домой.

В Масаи-Мара так поступил бы любой. Доминик так легко прилетел из Кении в Лондон, что, когда уходил от меня, не задумался ни о том, как сможет возвратиться ко мне, ни о том, как это может быть сложно. Скорее всего, он просто вообще не подумал об этом.

– Но никто не остановился. Через два дня у меня не осталось денег, и я не знал, каким еще способом можно вернуться в Нэшли.

– О, Доминик!

– И чем дольше я был там, тем больше был уверен, что ты уже не хочешь, чтобы я возвратился.

– Как же ты выжил? На что ты жил?

– Не так-то легко было найти работу, но иногда я помогал мыть посуду в кухне ресторана. Для моей гордости это было очень тяжелым испытанием, Дженни. Но ничего другого я делать не мог. Я привык ничего не иметь. У тебя столько вещей, – он жестом указал на обстановку, – но ты можешь жить без них, если придется. Это как раз не самое трудное. – Доминик печально улыбается мне. – А вот жить без тебя было совсем плохо.

– Я боялась, что никогда больше не увижу тебя.

– Я хотел вернуться домой, к тебе, – говорит он. – Я так хотел вернуться!

Мы крепко обнимаем друг друга.

– Теперь ты вернулся, – говорю я ему, – и здесь твой дом. Не хочу, чтобы ты опять убежал от меня.

– Конечно, нет, – подтверждает он. – Я и не собираюсь.

Я поглаживаю лицо Доминика. Мой любимый измучен, слаб. Проведенное на улицах время, конечно, сказалось на нем.

– Нам надо пораньше лечь спать, – говорю я. – Тебе нужно отдохнуть. Пойдем наверх, и я приготовлю тебе хорошую горячую ванну.

– Это одна из тех роскошных вещей, которых мне так не хватало, – признается Доминик. – Горячая вода! Как это хорошо!

Он с усилием встает с дивана и, пошатываясь, следует за мной в ванную, держа меня за руку. Арчи неохотно позволяет Доминику снять себя с плеч и устраивается на сиденье унитаза так, чтобы видеть все, что происходит.

Я включаю воду, наливаю немного ароматизированного масла, чтобы смыть с Доминика запах улицы. Доминик осторожно снимает свою красную одежду и бусы, местами надорванные. Вид его темного мускулистого тела волнует меня до глубины души, но то, что он здесь, радует меня значительно больше. Я всегда буду любить его, как бы он ни выглядел, в каком бы состоянии ни был. Доминик вернулся, и теперь со мной он будет в безопасности. Только это и важно.

Ванна наполнилась, и я помогаю Доминику опуститься в нее. Когда вода покрывает его тело, он с облегчением вздыхает.

– Хорошо быть дома, Дженни. – Его голос прерывается. – До чего же хорошо!

Он наклоняется назад и погружается с головой, а я намыливаю губку и начинаю нежно тереть все его тело. Я хочу смыть боль и горе.

Доминик закрывает глаза.

– Очень плохо было жить на улице? – спрашиваю я.

Он качает головой.

– Не так уж плохо, – честно отвечает он. – У меня было мало времени, чтобы привыкнуть к здешним удобствам. Но тем, кто успел привыкнуть к лучшему, было очень тяжело. – Он открывает глаза и встречается взглядом со мной. – Я и не думал, что в твоей стране есть люди, которые так живут. Я думал, что здесь у всех есть все, что нужно.

– Не у всех, – признаю я.

– Теперь я это знаю. Иногда мне приходилось есть пищу, которую выбросили другие. – У него такой вид, будто его тошнит при одном только воспоминании, и я тоже чувствую, как мой живот сводит судорога. – Они были очень добры ко мне, все те люди, которые спали под открытым небом, как и я. Они помогали мне. Надеюсь, я тоже им помогал.

– Не надо было уходить отсюда. Ты должен был остаться и поговорить со мной, Доминик. Мы бы все уладили. Всегда встретится несколько человек, которые не примут тебя. То же самое могло случиться и со мной, если бы я переехала жить в твою страну.

– И даже хуже, – признает он.