Татьяна Алюшина - Тот, кто назначен судьбой

И, подхватив ее под мышки, усадил, после чего без предупреждений потащил из палатки, вывел, поставил на ноги и, все так же поддерживая под мышки, бодреньким тоном предложил:

– А теперь пробуем сделать шаг!

Она сделала, чувствуя, как заныли все мышцы, перехватила его под согнутый локоть, сделала еще один, еще.

– Ну как? – спросил озабоченно мужчина.

– Двигаюсь, но болят все мышцы. Трудно, – призналась Стеша.

– Ничего! – подбодрил он и, приобняв ее одной рукой за талию, другой, надежно держа под локоть, довел до большого бревна у костра и помог сесть. – Вам надо поесть горячего обязательно, чаю выпить, а потом я сделаю один укол, и вам сразу полегчает.

– Хорошо, – согласилась она и пожаловалась: – Но мне бы умыться и…

– Я помогу, – кивнул он понимающе.

– Я бы сама… – смутилась девушка.

– Я доведу вас до реки, там есть одно удобное место, и отойду, чтобы вы не смущались, а потом заберу, так вас устроит? – улыбался по-доброму мужчина.

А Степанида посмотрела на него с очень серьезным выражением лица, вдруг задумавшись о чем-то, и все смотрела, смотрела.

– Вы спасли нас с Михаилом Евгеньевичем, Тимофей. Я бы не справилась. Больше бы не смогла ничего сделать.

– Всё бы вы смогли, Степанида, – очень серьезно и уверенно возразил он. – Передохнули бы, собрались и справились. Вы большая умница, и все у вас получилось бы. – И, мгновенно переключившись, снова улыбнулся и спросил: – Ну что, в туалетно-ванную комнату?

Котелок у них в наличии имелся один, из поклажи дяди Миши, и тот побитый-покореженный принудительным сплавом по перекатам. Чтобы разогреть в нем кашу и соорудить чайку, пришлось воду носить и кипятить прямо в кружках. Но каша оказалась на удивление хороша, Тим ее еще посильней разбавил водой, проварив, чтобы стала жидкой, больше похожей на суп, и почти насильственно – уговорами и увещеваниями – заставил Стешу съесть добрую порцию и запить чаем.

– Полегчало? – озабоченно спросил он.

– Немного, – попыталась уверить его девушка.

– Ну-ка, встаньте и попробуйте подвигаться, – не поверил он ее оптимизму.

Стеша встала, походила, попыталась покрутить туловищем, нагнуться, но, почувствовав, как скрутило от боли мышцы и даже кости, прекратила это занятие.

– Понятно, – озабоченно резюмировал результат неудавшейся зарядки Саргин и мягким тоном обратился к ней: – Степанида, вы понимаете, что нам надо идти довольно далеко и при этом вам придется нести на себе груз?

– Как далеко? – уточнила она.

– До перевальной избушки, а это несколько часов нормального хода, – и принялся разъяснять: – Мы оба понимаем, что, по-хорошему, Михаила Евгеньевича даже трогать нельзя, не то что как-то транспортировать в таком состоянии, но и оставаться здесь невозможно. Есть вариант немного отойти от реки и встать лагерем, но… Поисковую группу, конечно, отправят за нами, но не раньше сегодняшнего вечера, это в лучшем случае, а скорее всего, завтра утром, и найдут они нас не раньше завтрашнего вечера или послезавтра утром, потому что пойдут от Бараньего Лба вниз по реке. Вот и считайте. Двое суток в лесу под дождем дядя Миша не выдержит, пусть и в палатке, а если ему станет хуже? Да и вы не в лучшем состоянии, чтобы сидеть в лесу под дождем. Так что избушка – это наш единственный выход, как бы невозможно это ни казалось. У меня рация Kenwood, и отсюда она сигнал не ловит – далеко. Но вот от избушки или с возвышенности какой возле нее я смогу связаться со Славиным и вызвать помощь. Вы понимаете?

– Отчетливо, – усмехнулась она. – У меня тело отказывается работать, а с головой пока вроде все в порядке.

– Вот и хорошо. Я сделаю вам укол, и вы взбодритесь, договорились?

– Даже предполагаю, что за препарат, – усмехнулась Степанида и призналась: – Я не сторонница искусственных допингов и любых медикаментозных препаратов, но в нашей ситуации, похоже, иного выхода нет. Только один вопрос, Тимофей.

– Какой? – усмехнулся он эдакой ее серьезности.

– Как вы собираетесь транспортировать Михаила Евгеньевича?

А он вдруг сделался очень серьезным и почти официальным тоном уведомил:

– Нежно.

После укола, что он ей сделал, минут через пятнадцать Стеша почувствовала себя немного лучше, а через полчаса и вовсе бодро. Козой, конечно, шалопутной не прыгала, но боли в мышцах и костях прошли, бодрый прилив сил и энергии ощущался вполне реально.

Они свернули лагерь, тщательно пересортировали и уложили самым возможным эргономичным образом вещи по трем рюкзакам, два из которых навесила на себя Степанида – дяди-Мишин, облегченный Саргиным насколько возможно, впереди на пузо, а свой на спину, Тимофей помог ей их закрепить и принялся за свой груз.

Теперь настал черед Михаила Евгеньевича. Степанида смотрела на него, четко понимая, что его не то что тащить куда-то, его и трогать-то опасно и страшно, но Тимофей прав – выхода нет! Вон вода в реке уже подниматься начала, даже в тишайшем заливчике.

Саргин соорудил волокуши своеобразные – из тех деревец, что использовал для «чума», двух спальников и туристического коврика, закрепив все это вполне надежно, на них положили Куликова, привязали поломанную руку к телу, а самого ремнями к каркасу волокуш, чтобы не съезжал, и накрыли полиэтиленом от дождя. Плащ же дяди Миши надели на Стешу, укрыв таким образом с головы практически до пяток, сам же Тимофей облачился в свою непромокаемую ветровку, надвинул капюшон на голову, надел сильно потяжелевший рюкзак и взялся за концы волокуши, закинув на плечи «постромки», привязанные к концам деревяшек.

– Ну что, пошли, – распорядился он и дал установку: – И вот что, Степанида, мы должны взять хороший темп и пройти как можно больше, пока вы на препарате и можете идти.

– А вы? – удивилась она.

– Нормально, – и усмехнулся: – Но двоих вас я не унесу.

– Я поняла, – кивнула она со всей серьезностью. – Идемте, Тимофей.

И они двинулись.

Они шли, шли и шли, а на них лил бесконечный депрессивный дождь стеной, ограничивая видимость, словно заковавший их в свой кокон. И этот путь казался тупой тянущейся мукой, которой не было конца. Как они вообще смогли его преодолеть, Степанида так и не поняла.

Этот мужчина. На его силе воли, упорстве и чем-то недоступном простым обывателям они и шли. Он поражал ее с самого первого мгновения, когда появился там, на галечном пляже.

Сухощавый, жилистый, при этом явно обладавший силой, выносливостью и поразительной реакцией, высокий, гибкий, очень пластичный. С невероятно интересным лицом: нос с небольшой горбинкой, волевой подбородок, упрямые губы, которые часто улыбаются правым уголком, очень живая подвижная мимика лица, как у хорошего актера, при этом плотно прижатые по-звериному к черепу уши, морщинка между бровями, белесые шрамчики на брови и на губе и далеко не простой взгляд темно-серых, порой пронзительно-острых глаз выдают в нем очень неординарного и весьма опасного человека, способного на невозможные, даже в воображении для большинства людей, поступки и решения.