Вероника Генри - Долгий уик-энд

– В этот раз придется быть с ними особенно милыми и предупредительными.

– Мы всегда такие! – возразила Анжелика. – Я вот, например, из кожи вон лезу, чтобы не двинуть ему, когда он шлепает меня по пятой точке.

Клэр рассмеялась. Что правда, то правда, Тревор Парфитт – джентльмен старой закалки, ему и в голову не придет, будто похлопывание ниже спины может для кого-то быть оскорбительным. Он без тени иронии зовет свою жену «лапочка».

– Тревора не переделать.

– Да уж, – согласилась помощница. – Только зачем угождать им еще сильнее? К Парфиттам у нас и так относятся как к особам королевской крови.

Клэр замялась. Они с Лукой пока никому не говорили о возможности открытия нового отеля – подобные слухи всегда выбивают персонал из колеи. Но если договоренность с Парфиттами будет достигнута, на Анжелику ляжет все управление «Приютом». Клэр решилась.

– Строго по секрету: Тревор и Моника предлагают нам открыть гостиницу в Лондоне.

– Но ты же не уедешь? – помрачнела Анжелика. – Я не хочу работать тут без тебя. Ты ведь об этом знаешь?

– Только что узнала, – мягко ответила Клэр. – Ты справишься и без меня.

– Я не буду работать на кого-то другого.

– Я тронута твоей преданностью, – улыбнулась начальница. – Не волнуйся, никто пока не уезжает. Да и для тебя это как раз хорошо. Нам ведь нужен надежный человек, который станет вести дела в «Приюте».

Анжелика промолчала. Клэр уже пожалела, что заговорила о лондонском отеле. Боковым зрением она заметила рыбака, прошедшего в кухню через зал ресторана. Значит, привезли сегодняшний улов, нужно пойти проверить и подписать накладные.

Она протянула помощнице телефон.

– Позвонишь в «Буддлею»? Закажи большой букет в номер Парфиттов и замену цветам на столе в холле, как обычно. – Анжелика кивнула, взяла трубку. – И если ты в состоянии вытерпеть сонного Луку, отнеси ему, пожалуйста, кофе и разбуди. Сегодня все должны быть собраны.

Клэр отправилась в кухню. Не мешает и самой подкрепиться: выпить кофе покрепче и съесть тарелку фирменного мюсли с греческим йогуртом и ягодами. День будет длинным.

Анжелика проводила начальницу взглядом. Сердце испуганно забилось. Ну и новости… Гостиница в Лондоне? Что же теперь будет?

Будут перемены, ясное дело. Перемен Анжелика не любила. Она хотела, чтобы все оставалось по-старому. Вечно.

Все, кроме тех обстоятельств, поменять которые хотелось самой Анжелике. Увы, так не бывает. Уж кому-кому, а ей это отлично известно. Она сделала глубокий вдох. Впрочем, паниковать рано, мало ли как обернется. Анжелика набрала номер флориста, просмотрела составленный Клэр список дел, мысленно отметила, чем заняться в первую очередь. Ведь прежде всего она была прекрасным заместителем управляющего отеля.

Мало кто считал Колина Тернера глупцом. Наоборот, большинство людей испытывали по отношению к нему глубокое уважение. Он умел пользоваться успехом, не вызывая зависти. Ведь нельзя отрицать: Колин Тернер – настоящий трудоголик. Он неизменно появлялся на месте в шесть утра, весь в белом, и бросался в работу с головой. Он заботился о подчиненных и слыл великодушным начальником. Условия – что на кондитерской фабрике, что в нескольких его кафе – были образцовыми. Никаких сверхурочных и при этом легендарные льготы: внушительные скидки, щедрые премии и дорогостоящая рождественская вечеринка с выпивкой за его счет в местном отеле. Себя мистер Тернер тоже не забывал вознаграждать за тяжкий труд. Лоснящийся «Ягуар», за рулем которого он выехал на магистраль М5, – тому свидетельство.

Колин плавно перестроился в левый ряд. «За всю свою жизнь я совершил лишь одну ошибку, – размышлял он. – Зато какую!» Единственное его преступление заключалось в том, что ему безумно не хватало любви. Физического контакта с женщиной, которая не станет вздрагивать от омерзения в его объятиях. И когда же он успел стать таким противным? – гадал Колин в тот судьбоносный день двенадцать лет назад.

Теперь-то он все понимал. Семейный врач в конце концов поставил жене диагноз «депрессия» и прописал курс антидепрессантов, но было уже поздно. Откуда Колин мог знать, что послеродовая депрессия иногда длится не месяц и не два, а несколько лет? Он ведь пекарь, а не психиатр. Ночи без близости, ночи отказов нанизывались одна на другую, и Колин впал в отчаяние. А оно, в свою очередь, толкнуло его на импульсивный, совсем не свойственный ему поступок.

Всему причиной оказалось рождение второго ребенка. После появления Райана на свет Элисон не подпускала мужа к себе. Сами роды были тяжелыми и затяжными – слабые схватки, наложение щипцов, эпизиотомия. Когда прохождение плода затруднилось, Колину бы настоять на кесаревом сечении – да только акушерки здорово промыли жене мозги, и та не хотела слышать ни о чем, кроме естественных родов. И ради чего?! Мучительные месяцы восстановления, физиотерапия и полное отвращение к сексу.

Все закончилось тем, что Колин оказался в объятиях Карен Гриффит. Точнее, не столько в объятиях, сколько у нее между ног – она, как и Элисон, тоже особой любви не проявляла. Совсем не по таким прикосновениям скучал Колин Тернер, мечтавший о нежности и ласке. Зато Карен занималась сексом. А когда Колин осознал цену своего приключения, было уже поздно.

Неужели, гадал он потом, его обманывали с самого начала? Карен твердила, что Челси – случайность, но разве так уж трудно разузнать, сколько стоит мистер Колин Тернер, а потом заманить его в ловушку? Ведь он никогда не увиливает от ответственности и не будет настаивать на аборте. Несмотря на свою одну-единственную супружескую измену, Колин – джентльмен.

Потому-то он и ехал сейчас в ежегодное «покаянное турне». На этих встречах настоял он сам: в конце концов, Челси – его плоть и кровь; и если уж Колин не может объявить о ее существовании всему миру, он обязан быть честным и признаться в этом ей лично.

Для семьи отговорок хватало. Он вечно куда-то мотался – то на торговые выставки, то в исследовательские поездки, то на конференции; так что очередные выходные, проведенные им вне дома, не вызывали у Элисон подозрений. Однако от собственного вранья Колина тошнило. Огромное количество его знакомых – настоящие мастера обмана. Они лгут женам напропалую: о том, где были и чем занимались, о деньгах – откуда те взялись и на что ушли. Приятели сочиняли очень правдоподобно и гладко, ни капли не мучаясь угрызениями совести. Но Колин всегда был приверженцем абсолютной честности. Какой смысл состоять в браке с человеком, которому врешь?

Однако ради выходных с Челси приходилось кривить душой и ему. К счастью, Элисон никогда не предлагала составить мужу компанию в его путешествиях. У нее была собственная жизнь: спортзал, теннис, дрессировка собаки, благотворительные обеды – бесконечные обеды! – и покупка нарядов для этих обедов. Колин не упрекал жену ни единым потраченным ею пенни. Она работает не покладая рук: поддерживает дом в безукоризненном состоянии, заботится о детях. И о нем, между прочим, тоже.