Дэвид Левитан - Каждый новый день

Он плачет. Сейчас мы просто сидим, глядя друг на друга.

Наконец он говорит:

– Давай поешь чего-нибудь.

Я достаю немного курицы из контейнера и уношу к себе в комнату. Я уже сообщил ему все, что нужно.

Келси придется рассказать все остальное.

Я слышу, как он бродит по дому. Потом звонит куда-то. Надеюсь, что там ему помогут так же, как мне помогла Рианнон. Слышу, как он подходит к моей двери. Он боится ее открыть, но все же стоит и прислушивается. Я старательно ворочаюсь, чтобы он понял, что я не сплю и что я в порядке. Последнее, что я слышу, засыпая, – его облегченный вздох.

Звонит телефон.

Я тянусь за ним, воображая, что это Рианнон.

Хотя это невозможно.

На дисплее – имя звонящего. Остин .

Мой бойфренд.

– Алло, – отвечаю я.

– Уго! Ты просил разбудить тебя в девять. Заеду за тобой через час. Давай чисти перышки.

– Как скажешь, – сонно бормочу я.

За этот час мне нужно успеть многое.

Во-первых, проделать обычные утренние процедуры: подняться, принять душ, одеться. Я слышу родителей на кухне: они громко разговаривают на неизвестном мне языке. На слух он похож на испанский, но это не испанский; я догадываюсь, что говорят они по-португальски. Эти иностранные языки меня просто убивают. Я нахватался простеньких фраз на нескольких языках, но и только. Для того чтобы делать вид, будто я могу бегло на них говорить, мне не хватает быстроты доступа к памяти тела. Память Уго выдает мне информацию, что его родители приехали из Бразилии. Но это знание не поможет мне лучше их понимать. Значит, держимся от кухни подальше.

Остин везет Уго в Аннаполис на гей-парад. Их друзья, Уильям и Николас, едут вместе с нами. Эти сведения зафиксированы у Уго и на календаре, и в памяти.

К счастью, у Уго есть ноутбук. Я быстро открываю свою почту и читаю то, что написала мне Рианнон всего десять минут назад.

А,

Надеюсь, вчера все прошло нормально. Я только что звонила к ней домой, и никто не поднял трубку: как думаешь, они отправились к психологу? Считаю это добрым знаком.

Между прочим, тут ссылка, которую тебе нужно посмотреть, она в свободном доступе.

Где ты сегодня?

Р.

Я нажимаю на ссылку под ее подписью и попадаю на домашнюю страницу веб-сайта одного известного балтиморского таблоида. Вижу броский заголовок: «Дьявол – среди нас!»

Приводится рассказ Натана, но уже не только Натана. На этот раз есть возможность ознакомиться с историями еще пяти-шести местных жителей, которые тоже заявляют об одержимости дьяволом. К моему глубокому облегчению, никто из них мне не знаком. Все они старше меня, и у большинства сроки одержимости значительно длиннее одного дня.

Слишком уж она легковерная, думаю я о репортерше. Она проглатывает все эти сказки, не жуя. Даже связывает их с другими случаями одержимости: маньяки-убийцы заявляли, что они находились под влиянием сатанинских сил; политики и проповедники, оказавшиеся в компрометирующей ситуации, говорили, что это для них нехарактерно, а значит, что-то действовало на них извне. Очень удобные объяснения.

Я быстро провожу поиск на имя Натана и нахожу еще больше текстов. Кажется, его история расходится все шире. Ее обсуждают уже не только в статьях и блогах, но и в евангелических кругах.

Из текста в текст переходят высказывания одного священника: он все время повторяет по сути одно и то же:

«У меня нет никаких сомнений, что все это явные случаи одержимости дьяволом, – заявляет его преподобие Андерсон Пул, духовник Долдри. – Эти примеры – как из учебника. Действия сатаны чрезвычайно предсказуемы». «Нет ничего удивительного во всем этом, – говорит Пул. – Мы, как общество, широко раскрыли все двери. И почему бы дьяволу не войти в них?»

Этому верят. Комменты статей и посты блогов переполнены откликами людей, которые во всем, что происходит в мире, видят происки дьявола. Под впечатлением прочитанного, не думая, быстро набираю для Натана коротенькое сообщение:

Я не дьявол.

Нажимаю «отправить». Но легче на душе от этого не становится.

Я пишу Рианнон, рассказываю, как все прошло с отцом Келси. Сообщаю также, что я на весь день отправляюсь в Аннаполис. Объясняю, как выгляжу и какая на мне будет майка.

Под окнами раздается нетерпеливый гудок. Выглядываю: должно быть, это машина Остина. Я пробегаю через кухню, на ходу торопливо здороваясь с родителями Уго. Сажусь в салон: парень на пассажирском сиденье (Уильям) перебирается на заднее, к своему другу (Николасу), освобождая для меня место рядом с моим бойфрендом. Остин, со своей стороны, бросает на меня быстрый взгляд и удивленно спрашивает:

– И в этом ты поедешь на парад?

Но думаю, он просто шутит.

Всю дорогу в машине продолжается неторопливый разговор, но я в нем практически не участвую. Мои мысли далеко отсюда.

Не надо было посылать Натану это сообщение.

Всего одна коротенькая строчка, но в ней – признание.

С самого момента нашего появления в Аннаполисе Остин чувствует себя в родной стихии.

– Как же тут весело! – повторяет он все время.

Мы согласно киваем. По правде говоря, эти аннаполисские гей-парады не очень тщательно продуманы: такое впечатление, что военно-морской флот на один день призвал в свои ряды геев и лесбиянок, а разношерстная толпа зевак собралась, чтобы радостно проводить их на службу. Погода бодрит: свежо и солнечно. Остину очень нравится, когда мы держимся за руки и размахиваем ими в такт шагам, как будто идем по дороге из желтого кирпича в стране Оз. В обычных обстоятельствах мне бы это тоже понравилось. У него есть полное право гордиться и радоваться этому дню. Не его вина, что я сегодня так рассеян.

Я высматриваю в толпе Рианнон. Просто не могу удержаться. И каждый раз Остин меня на этом подлавливает.

– Ищешь кого-то знакомого? – тут же спрашивает он.

– Нет, – с искренним видом отвечаю я.

Ее здесь нет. Она не приехала. И глупо было с моей стороны на это рассчитывать. Она не может бросать все свои дела и мчаться на встречу каждый раз, как я оказываюсь в пределах досягаемости. Ее жизнь не менее важна, чем моя.

Мы доходим до угла, где топчутся несколько демонстрантов, протестующих против нашего праздника. Не понимаю таких людей. Ведь это то же самое, что протестовать против рыжих.

По своему опыту знаю, что страсть – это одно, а любовь – совсем другое. Пол человека никогда не имел для меня значения; я влюблялся в личность. Я понимаю, это трудно объяснить, хотя для меня тут все предельно ясно.

На память приходит Рианнон, ее явное нежелание затягивать тот наш поцелуй, когда я был Келси. Надеюсь, причина не в этом: тогда было слишком много других поводов для волнения.

Глаз выхватывает один из плакатов: «Гомосексуализм – работа дьявола». И снова приходит мысль, что люди используют дьявола как громоотвод для своих страхов. Они путают причину и следствие. Дьявол никого не заставляет грешить. Люди делают, что хотят, а потом сваливают все на дьявола. Ведь это так легко!