Лариса Райт - Золотая струна для улитки

– Да. Я считаю, что правильно сделала.

– Наверное. Вы решили попросить Марата уехать…

– Да. Но он остался. А убийца Марийки начал преследовать меня. Подкарауливал, оскорблял, угрожал предъявить права на дочь. Я боялась только одного: его встречи с Маратом. И когда возникла идея с переездом в Москву, я согласилась.

– А что изменилось теперь, Роза? Я просто не позволю вам туда возвращаться.

– Ты будешь ругать меня, детка, но я скажу так: Аллах – он все видит. Я сказала, что он разбился в своем «Мерседесе» пять лет назад, а он разбился в прошлом месяце.

– Опять сочиняете?

– Нет, дочка. Могу показать тебе письмо от подруги.

– Роза, неужели мы все это так оставим? А тот танцор, что уронил Марийку? Неужели вы не хотите, чтобы он получил по заслугам?

– Во-первых, милая, у меня нет доказательств, а во-вторых, на мой взгляд, он уже получил сполна. Видно, капля совести у него все же есть: никакие деньги не смогли стереть из его памяти то, что он совершил. На сцену он не вернулся, сейчас спивается где-то в одиночестве. Чем не наказание? Так что, как видишь, бояться мне нечего.

– И все же вы меня не убедили. Почему вы оставляете Наталку?

– Надеюсь, она будет приезжать к своей бабушке в Киргизию, и поверь, это будет происходить гораздо чаще, чем если я поеду с вами.

– Поедем с нами, Роза!

– Детка, я думала, ты поймешь меня лучше, чем кто-либо другой. И объяснять даже не надо будет. Там мой дом, мой сад, мои могилы. Я возвращаюсь…

– A casa.

– Да, дочка. Домой.

– Поезжайте.

– Уезжаешь? – У Алки мокрые блестящие глаза. – Сначала – Зойка, теперь – ты… А мне что делать?

– Помести объявление на сайте знакомств и отбирай только иностранцев.

– Шутишь?

– Почему? Вполне серьезно.

– Перестань.

– Ладно. Ты вообще-то не расстраиваться должна, а радоваться тому, что я уезжаю.

– Я очень за тебя рада.

– Ты за себя радуйся.

– С чего бы это?

– Я оставляю тебе ключ от полностью обставленной квартиры. Можешь устраивать свои личные проблемы.

– Правда?

– Правда.

Алка ураганом кидается на шею подруги и визжит:

– Анька!

– А-ня.

– Ах ты мой маленький! Какой молодец! Смотри, не забывай тетю. Тетя будет приезжать. – Андреа оборачивается к свекру. – Славный мальчик.

– Других у меня не получается.

– Ва-дя.

– Что «Вадя»? А, это ты Вадя? Нет, зайчик, так не пойдет. Я буду звать тебя Дим.

– Не грусти, Сереженька. У нас очень маленькая планета. К тому же почту и телефон пока никто не отменял.

Подросток кивает, но продолжает сидеть отвернувшись. Шмыгает носом.

– Ну, перестань! Между нами, я тебе уже совсем не нужна. Можешь идти в любую музыкальную школу. Тебя обязательно примут. Я ручаюсь.

– Без практики я все забуду.

– Почему без практики? Я разве увожу с собой твои руки?

Мальчик мотает головой, всхлипывает:

– Моя гитара…

– Что?

– Ее… Она… В общем, сломалась.

– Уронил?

– Да-а-а… – Сережа вытирает кулаком покрасневшие веки, смотрит на Андреа преданными глазами спаниеля. – Ладно, я в переходе на новую соберу.

– Еще чего!

Андреа открывает стенной шкаф, протягивает мальчугану гитару.

– Бери.

– Нет! Что вы?! Не надо! Я не возьму!

– Бери скорее, пока я не передумала.

– Я не могу. Это же ваша гитара.

– Моя стоит в углу, а эта гитара не моя.

– А чья?

– Твоя. Бери.

– Спасибо.

– Подожди.

Дрожащими руками Андреа прикасается к грифу, который наверняка еще помнит грубоватые подушечки Дима. Непослушными пальцами она отвязывает от колкового механизма проволочную спираль старой струны.

– Это я оставлю себе.

– Это вы ее сюда привязали?

– Нет, Сереж. Не я.

– А зачем она вам? Простая струна.

– Не простая.

– Золотая?

Андреа горько улыбается.

– Бесценная.

…Я очень ценю, Андреа, все, что Вы сделали для меня. Вчера я подписал договор и отправил в издательство. Первый экземпляр сборника – Ваш. Присылайте Ваш испанский адрес. Завидую: у Вас есть дом. А куда отправиться мне?..

Андреа вкладывает в конверт несколько фотографий улыбающегося десятилетнего мальчика с крокодилом Геной на руках.

…Тульская область. Поселок Виндеево.

Ул. Виноградова, д. 7.

Детский дом № 11

Мальчик получил только подарок от папы, и очень ждет его самого…

…Gracias se ñ ora… [62]

«Спасибо, сеньора», – Марат откладывает последнее прочитанное письмо. Он столько лет проклинал судьбу, а сейчас даже забыл поблагодарить ее за это рыжее святое чудо, что беспечно прыгает по квартире, складывая чемоданы. Андреа что-то напевает себе под нос и время от времени подбегает к столу, делая пометки в нотной тетради.

– Я тебе сыграю потом. Классная вещь получается. Назову «Возвращение».

– Хорошо, сеньора.

– Что ты так смотришь на меня?

– Пытаюсь понять, кто ты: сеньора Санчес, сеньора Санчес-Луговая, сеньора Айданкулова?

Колокольное, звенящее колоратурное сопрано:

– Андреа.

Сеньора Санчес прикладывает к черным гладким волосам девочки красный цветок.

– Все-таки справа лучше. Стой прямо, Нати. Посмотри на меня. Какая же ты красавица! Просто не верится. Уже тринадцать. Папа не узнает тебя.

– Почему? Мы с ним каждый день общаемся по компьютеру через камеру.

– Через камеру! Черт-те что! Интернет окончательно заменил людям живое общение!

– Ну, не ругайся! У него же гастроли.

– У него гастроли, у нее гастроли, а ребенок на мне. Что за жизнь!

– Перестань. Ты же любишь музыку.

– Сейчас уже не знаю. Сначала я мечтала, чтобы моя дочь стала прославленной пианисткой, потом – гитаристкой, а теперь, когда у нее выходит уже третий собственный диск, я просто хочу, чтобы она чаще бывала дома.

Наталка вздыхает и закатывает глаза.

– Ладно, надевай платье. Смотри, какие я оборки пришила.

Девочка натягивает новое bata de cola – платье для фламенко из разноцветного материала в горошек. Любуется своим отражением.

– Красивые воланы! Спасибо.

Наталка берет шаль с длинными кистями и начинает неторопливо крутить ее вокруг стана.

– Байлаора [63]моя! – умиляется сеньора Санчес.

– Это твой первый фестиваль? – обращается к Наталке щелкающая кастаньетами девочка лет двенадцати, уже готовая к выходу на сцену.

– Нет. Третий.

– А где ты уже была?

– В Гранаде и Барселоне.

– Ну и как?

Наталка краснеет, но все же отвечает с нескрываемой гордостью:

– Выиграла.

– Ух ты! – Восхищенно и немного завистливо. – А что ты танцуешь, фанданго или сегирийю?

– Я вообще-то танцую любое канте хондо, но на фестивалях обычно выступаю с канте фламенко.

– Да? Танцуешь с живым аккомпанементом?

– Ага.

– А кто аккомпаниатор?