Милли Джонсон - Рождество каждый день

– Привет, Мэри, – поздоровался Джек. На мгновение она подумала, что он собирается протянуть ей руку для пожатия, но он наклонился, поцеловал ее в щеку, и ее окутал его пьянящий знакомый мужской одеколон. Она мысленно вздохнула; она могла бы дать ему пощечину.

– Джек съездил с Робином в крематорий, – объяснила Бридж Мэри.

– Что противоречило прямому указанию Чарли. Он написал в своем завещании, что не хочет, чтобы кто-то ехал с ним, – сказал Робин. – Но я не мог позволить ему поехать туда одному. Он будет недоволен, но я уверен, что он поймет.

– Я попал в пробку, – добавил Джек. – Только добрался до церкви, как мне пришлось протискиваться сзади, так что я вошел последним и вышел первым.

– Бридж, – произнес Робин, – я действительно должен когда-нибудь познакомить тебя с племянником Чарли Рубеном. Я рассказал ему все о тебе, и он просто отчаянно хочет с тобой поздороваться. Он высокий, светловолосый, очень симпатичный, на нем костюм от «Армани» [101] Итальянская компания, специализирующаяся на производстве одежды и различных аксессуаров. и туфли ручной работы. Он также богат, умен, красив, остроумен и очень одинок. У меня получается продать его тебе?

– Боже, Робин, ты смог заинтересовать меня, не говоря уже о Бридж, – воскликнул Люк. – Давайте немедленно пойдем и поищем этого человека.

Он протянул Бридж руку.

– Мы скоро вернемся, – сказала Бридж.

В кои-то веки они с Люком были на одной волне – дать Джеку и Мэри немного времени и просто понадеяться, что разлука заставила сердце напыщенного индюка полюбить.

Джек нервно улыбнулся. Перед ним стояла Мэри, которую он знал много лет, но он чувствовал себя неловко, будто их только что представили друг другу. Она выглядела так же, но не так же, как выразился Робин. Она выглядела прекрасно, она пахла прекрасно, словно цветочный сад.

– Ну… как дела? – спросил он ее. Его язык казался слишком большим для рта.

– Замечательно, – ответила она. «Но это не „Баттерли“». – Как… как дела в «Баттерли»?

– Нормально, – сказал Джек, покачав головой, что говорило об обратном. «Без тебя все не так». – Как дела с Бридж?

– Она замечательная. – «Она – не ты, и я скучаю по тебе». – Я уже освоилась.

– Красивая сумка.

– Подарок, – произнесла она, с нежностью поглаживая ее. Она никогда не устанет от осознания того, что это ее сумка. – От Чарли.

– О. Мило.

– Да, она великолепна. – «И ты тоже». Его костюм источал стиль и класс. Он источал стиль и класс.

– Чарли тоже прислал мне кое-что, – сказал Джек.

– Ох, что?

– Шарф. С рыцарями в сияющих доспехах.

– Звучит умно.

– И инструкцию прочитать «Доводы рассудка».

– Что?

– Он…

Джека прервали, в комнате поднялся шум; люди подходили к окнам, а затем стали выходить через французские двери на прилежащую территорию.

– Что происходит? – спросила Мэри.

Первой ее мыслью были пожар или какая-то другая чрезвычайная ситуация. Она увидела впереди Люка и Бридж, махнула им рукой, и они с Джеком, присоединившись к толпе, вышли на террасу и попали прямо в снежную бурю.

Хлопья размером с перья опускались на землю, отказываясь таять на солнце; воздух был полон их, танцующих, словно крошечные балерины из «Лебединого озера» [102] Балет русского композитора Чайковского в четырех актах. . Неподалеку раздался радостный вскрик Робина.

– Я знал это! Я знал, что он придет на свои собственные похороны? Он сказал, что придет! – Робин медленно закружился на месте, его рот превратился в глубокий блаженный изгиб изумления, а руки раскинулись в стороны, ловя падающие снежинки.

Чарли. Теперь шестерка из Фигги Холлоу была здесь в полном составе.

Джек нежно положил палец на подбородок Мэри и повернул ее лицом к себе. Он сглотнул, удерживая в уме образ того рыцаря из «Барберри».

– Вы пронзаете мою душу, Мэри Холли Клементина Паджетт. Я наполовину мучаюсь, наполовину надеюсь. Не говорите мне, что я опоздал. Если у вас были какие-то чувства ко мне, неужели они исчезли навсегда? Я предлагаю вам себя.

Он увидел, как Мэри открыла рот, ее мягкие, полные губы окрасились в темно-розовый цвет, который ему очень хотелось поцеловать.

– Это неточная цитата, – продолжал Джек. – Я не капитан Уэнтворт, я напыщенный трусливый болван, но ты в полной мере Энн Эллиот: правильная, способная, достойная, цветущая. Я прочитал книгу от корки до корки. Она была прекрасна. Ты прекрасна. Не смей говорить, что мужчина забывает раньше, чем женщина, потому что я не могу выбросить тебя из головы. Я не опоздал?

Снег падал на ее длинные темные ресницы, щеки, волосы. Он был уверен, что слышит стук ее сердца, а может быть, его собственное билось достаточно громко для двоих, скача галопом, словно рыцарский конь. Его руки поднялись, чтобы коснуться ее лица, и он наклонил голову. На ее губах он ощутил вкус снежинок.

Люк и Бридж стояли вместе с остальными в благоговении и восторге: снег шел так сильно, словно в небе кто-то разорвал гигантскую подушку и вытряхивал на них гусиный пух.

Люк обернулся на секунду, а затем предупредительно толкнул Бридж.

– Думаю, что ты, возможно, только что потеряла свою новую помощницу, – сказал он.

Бридж оглянулась и увидела Джека и Мэри в тесном объятии, их тела прижались друг к другу, и они целовались, как подростки, не обращая внимания ни на что, кроме их волшебного снежного мира на двоих.

– Аллилуйя, – провозгласила она.

Следующее Рождество

Мэри отклеила марку первого класса и прицепила ее в угол конверта с рождественской открыткой Робина. Она надеялась, что с ним все будет хорошо, это было первое Рождество без Чарли. Они часто звонили друг другу, разговаривали, и, судя по всему, у него все было хорошо. Но еще Робин мог похвастаться просто фантастическим кругом друзей, которые присматривали за ним и заботились о нем. Рождество он проводил с племянником Чарли Рубеном, который, по словам Робина, был виртуозом на кухне. Рубен собирался произвести впечатление, поскольку готовить он будет и для Бридж тоже.

Они с Рубеном встречались с тех пор, как впервые встретились на похоронах Чарли. «Любовь с первого взгляда», – сказала Бридж, что было примерно так же ожидаемо, как внезапная снежная буря. После этого она несколько дней ходила в обморочном восторге, не говоря уже о неуверенности в себе, но именно это и делает с людьми новая любовь – заставляет их жить в этой неопределенности на острие ножа, в сонном предвкушении, в попытках угадать, о чем думает другой. Ритуал посвящения; и, когда люди успокаивались, по иронии судьбы они снова жаждали этой пьянящей фазы. Как мастерски выразилась Энн Эллиот в «Доводах рассудка»: «Когда боль наша минет, память о ней уже очарована воспоминанием».