Бьянка Иосивони - Взлетая высоко [litres]

Я следую за ней на кухню и благодарю, когда она наливает мне стакан лимонада. Сразу после этого я оказываюсь на крыльце позади дома, где уже сидит отец Джаспера – он поднимается, едва замечая меня.

– Хейли, – в отличие от жены, он выглядит удивленным.

– Мистер Харрингтон, – я пожимаю ему руку и сажусь на скамью напротив него, в то время как он снова опускается в кресло.

Мать Джаспера садится рядом со мной.

– Чем мы можем помочь тебе, дорогая?

– Речь о Джаспере… – начинаю я.

– О, рукопись. Конечно. – Миссис Харрингтон ставит свой бокал на стол и тянется к моей руке. – Спасибо, что не сдалась и нашла ее. Без тебя мы бы… мы бы никогда не прочитали историю, которую оставил наш мальчик. Этим ты сделала нам прекрасный подарок.

Мистер Харрингтон молчит, но кивает, и я замечаю подозрительный блеск в его глазах.

– Я рада этому, – честно отвечаю я. И тогда наконец озвучиваю причину своего визита. – Как вы, наверно, знаете, Джаспер хотел оставить что-то в этом мире. Он хотел, чтобы другие люди прочитали его историю. Мы говорили об этом много раз…

Когда я думаю о наших бесконечных звонках, голосовых сообщениях и чатах, то невольно вздыхаю. Их никогда больше не будет. Я никогда больше не услышу голос друга, не получу смешных мемов, кучу смайликов и, как обычно, длинные голосовые сообщения. У меня останется только память об этом времени и… Джаспере.

Его родители внимательно наблюдают за мной, и я не решаюсь поднять глаза, а пялюсь на свои руки и стакан с лимонадом. Я знаю, как важно это было для Джаспера. Я знаю, как сильно он хотел, чтобы другие прочитали его историю. Он верил, что сможет своим творчеством вселить в людей мужество и подарить надежду. Но решение о том, что будет с рукописью, лежит не на мне, а на его родителях.

Я делаю глоток. Потом еще один. И только после этого осмеливаюсь поднять голову. Как раз вовремя, чтобы заметить немой обмен взглядами между Харрингтонами.

– Хейли, – наконец произносит отец Джаспера. – Прежде всего спасибо, что пришла к нам.

– Конечно, – поспешно отвечаю я.

Он кивает и берет жену за руку.

– Если честно, мы уже говорили о публикации. Но не видели возможности выполнить последнее желание Джаспера, которая удовлетворила бы нас в полной мере…

Я сжимаю стакан. Они этого не допустят. Они не хотят делиться рукописью Джаспера со всем миром. И это печально. Но могу ли я на самом деле обижаться на них? Он был их сыном. Это их решение независимо от того, что я считаю правильным.

– …по крайней мере, до сих пор. Поэтому мы будем рады, если ты отправишь текст в свое агентство.

Я нервно моргаю. Неужели я правда это услышала?

– Вы хотите, чтобы я попробовала пристроить рукопись? Чтобы я отправила им рассказ Джаспера?

Миссис Харрингтон, улыбаясь, кивает.

– Мы хотим попробовать. В конце концов, это было его заветное желание.

Это единственное, что она говорит по этому поводу. Никаких больше объяснений. Никаких обдумываний. Только это. Это было его заветное желание .

Я даже не осознаю, что встала, пока не обнимаю их.

– Большое вам спасибо. Нет никаких гарантий, что это сработает, но я знаю, как сильно Джаспер был бы рад, если бы… – Я замолкаю.

Миссис Харрингтон кивает, слезы застилают ее глаза.

– Так и было бы. Наш Джаспер был счастливым мальчиком, ведь у него были такие друзья, как ты, Хейли.

Теперь уже я улыбаюсь со слезами на глазах.

– Спасибо, – шепчу я.

Выпив лимонад, который все так же восхитителен, как и во время моего самого первого визита, и попрощавшись с Харрингтонами, я выхожу на улицу. На этот раз я покидаю дом с чистым сердцем, с уверенностью, что делаю именно то, чего всегда хотел мой лучший друг. И если бы он был сейчас здесь, то улыбнулся бы – и почти наверняка спросил бы меня, почему, черт возьми, это заняло так много времени.

– Ты всегда будешь частью меня, Джаспер Харрингтон. – Слова – всего лишь шепот на моих губах, но что-то мне подсказывает, что Джаспер обязательно услышал бы их. Где бы он сейчас ни находился, он знает, как был важен для меня. И только это имеет значение. Я иду по подъездной дорожке и сажусь в свою «Хонду».

Эта беседа стоила мне больших усилий, но есть еще одна вещь, которую я обязательно должна сделать. Я завожу мотор и двигаюсь с места.

Некоторое время спустя я останавливаюсь прямо за знакомым серебристо-серым «Доджем» и выхожу из машины, прежде чем успеваю передумать. Я даже не знаю, почему так нервничаю, в конце концов я уже видела семью Чейза. Его маму. Младшего брата Фила. Лекси. Ее маму и невестку. Правда, остались еще Уиттакеры, которые мне незнакомы, и я надеюсь, что понравлюсь им.

С колотящимся сердцем я направляюсь к величественному дому в южном стиле – с колоннами и огромным крыльцом. Но еще до того, как достигаю двери, она распахивается, и я задаюсь вопросом: жители этого дома специально развивали седьмое чувство?

Чейз крепко обнимает меня.

– Как это было? – тихо спрашивает он. – Все хорошо?

Я киваю.

– Они попытаются. Я… думаю, они рады.

– Это здорово, Хейли. – Чейз наклоняется и смахивает с моего лица запутавшуюся прядку волос. – Джаспер был бы счастлив и чертовски гордился бы тобой. Как и я.

– Неужели? Потому что я не имею ни малейшего представления о том, что здесь вообще делаю, – тихо признаюсь я.

С лица Чейза исчезает улыбка, уступая место серьезному выражению.

– Никто не знает. Мы все делаем только то, что считаем нужным. И ты должна сделать то, что лучше для тебя, для Хейли ДеЛука.

– Я даже не помню, кто такая на самом деле эта Хейли ДеЛука. Но, – добавляю я, нервно дыша, – я хочу это выяснить, – и беру Чейза за руку. Секунду я просто таращусь на наши переплетенные пальцы, прежде чем снова смотрю ему в глаза – в эти зелено-карие глаза, взгляд которых убеждает меня в том, что все будет хорошо независимо от того, каким путем я пойду. – Ты поможешь мне с этим?

Он подносит мою руку к губам и целует пальцы. И вот она снова появляется – теплая улыбка, которая однажды свела меня с ума.

– Всегда.

Затем он ведет меня за собой.

– Готова встретить всю мою семью и пасть под очарованием Уиттакеров?

Я морщусь, потому что напряжение вернулось, но я не могу не рассмеяться, поэтому киваю:

– Всегда.

Семь месяцев спустя

Солнце светит в долине Шенандоа, когда я прохожу мимо витрин Мейн-стрит. С весной вернулась не только хорошая погода, но и туристы, которые прямо сейчас выстраиваются в очереди в магазине мороженого, покупают открытки в сувенирной лавочке и обедают в закусочной, прежде чем вернуться на Скайлайн-драйв с путеводителем из книжного тети Джазмин.

Это так знакомо, но и странно испытывать все это. Знакомо, потому что я здесь вырос. Странно, потому что последние четыре года в это время года я был не здесь: сначала в армии, а потом в Бостоне, в колледже. Но все позади.