Рейчел Липпинкотт - В метре друг от друга [litres]

– У нее КФ. А еще она помешана на контроле. Просто фрик. Заставила меня выполнять все процедуры, принимать лекарства и вообще жить по режиму.

Джейсон прямо-таки расцветает, Хоуп приятно удивлена.

– Так ты все-таки согласился? – выдыхает она. – Но это замечательно! Молодец!

Я отмахиваюсь от похвалы, хотя, признаться, и не ожидал такого изъявления чувств. Одно время Хоуп все уши мне прожужжала насчет лечения, но, когда я сказал им оставить меня в покое, они приняли это как должное. Я даже думал, что в этом вопросе мы достигли полного согласия.

Но теперь вид у обоих такой, будто я избавил их от тяжкой ноши. Мне это не нравится – не хотелось бы пробуждать преждевременные надежды.

– Ну да. Ладно. Дело вот в чем. У нее есть старшая сестра, Эбби. – Я перевожу ползунок на несколько минут вперед и включаю запись.

Сестры сидят в больничной палате, а на стене висят рисунки. Здесь же доктор Хамид со стетоскопом, слушает легкие Стеллы, ноги у которой дрожат от волнения, а взгляд мечется от камеры к врачу.

– Ладно. Значит, у меня поли…

– Полипэктомия носа. – Доктор Хамид выпрямляется. – Мы удалим полипы из носовых ходов.

Стелла улыбается в камеру:

– Пока доктор здесь, стараюсь уговорить ее поработать заодно и над формой моего носа.

Эбби обнимает сестру и крепко прижимает ее к себе:

– Стелла волнуется. Но я буду здесь, с ней. Буду, как всегда, петь ей колыбельные. – Она начинает петь. Голос у нее чистый и мягкий. – Я люблю тебя очень и еще чуть-чуть…

– Перестань! – Стелла прижимает ладонь к ее губам. – Сглазишь!

Я останавливаю видео и снова поворачиваюсь к друзьям.

Оба растерянны и явно не понимают того, что понял лишь недавно я сам. Они переглядываются, играют бровями, а потом Хоуп наклоняется и смотрит, прищурившись, на экран:

– Ты все ее видео просмотрел?

– Она взбесилась пять минут назад, когда я спросил, можно ли посмотреть работы ее сестры. А это видео сделано год назад, – объясняю я, оставив вопрос Хоуп без ответа.

– О’кей, и что? – спрашивает, морща лоб, Джейсон.

– Ни на одном из более поздних видео Эбби нет.

Они кивают, начиная понимать, к чему я клоню. Хоуп достает телефон, пробегает пальцами по кнопкам.

– Я нашла Инстаграм Эбби Грант. Здесь в основном ее работы и сама Эбби со Стеллой. – Она поднимает голову и кивает. – Но ты прав. За последний год ни одного нового поста.

Я смотрю на Джейсона, потом на Хоуп.

– Думаю, с Эбби что-то случилось.

Время – вторая половина дня, и телефон звенит особенно громко, напоминая, что у нас запланировано занятие в спортзале. Стеллу я не видел со вчерашнего дня, с тех пор как вычислил, что с Эбби что-то случилось, и теперь при мысли о том, что встречу ее через несколько минут, мне становится немного не по себе. Из-за этого странного беспокойства даже общение с друзьями не доставило удовольствия. Мы ели жареную картошку и обсуждали новую серию «Мира Дикого Запада». Каждую новую серию мы ждем с огромным нетерпением и смотрим вместе, но в этот раз я как будто пребывал где-то на другом континенте, в другой часовой зоне, и чтобы разговаривать с ними, требовался Скайп.

Собравшись с духом, направляюсь в спортзал, открываю дверь и прохожу мимо беговых дорожек, вело- и эллиптических тренажеров.

Заглядываю в зал для йоги. Стелла сидит на зеленом коврике – скрестив ноги, отрешенная, с закрытыми глазами. Я тихонько вхожу и осторожно сажусь на коврик у противоположной стены.

В полутора метрах от нее.

Наблюдаю за ней. Лицо у нее спокойное и расслабленное, но глаза медленно открываются, мы встречаемся взглядами, и она как будто коченеет.

– Барб ведь тебя не видела, да?

– Эбби умерла? – выпаливаю я, сразу переходя к делу.

Стелла смотрит на меня и ничего не говорит. Потом сглатывает и качает головой:

– Как любезно, Уилл. Ты такой деликатный, как… молоток.

– Не самое подходящее время для любезностей. У нас вообще…

– Прекрати! – резко перебивает Стелла. – И не напоминай мне больше, что я умираю. Я сама знаю. Знаю, что умираю. – Она качает головой. И лицо у нее такое серьезное. – Вот только мне нельзя. Не сейчас, Уилл. Я должна выкарабкаться.

– Не понимаю… – растерянно бормочу я.

– Я умираю всю свою жизнь. Каждый день рождения мы отмечали так, словно он последний. – Она качает головой, и в ее карих глазах блестят слезы. – Но потом умерла Эбби. А должна была я. К этому все были готовы. – Тяжелый, словно весь мир свалился ей на плечи, вздох. – Если я тоже умру, это убьет родителей.

На меня словно обрушивается тонна кирпича. Получается, я ошибся.

– Режим. Я-то думал, ты боишься смерти, а это вовсе не так. Ты умирающая девушка с комплексом вины выжившей. Рехнуться можно. И как ты только живешь с…

– А что еще мне остается? У меня нет выбора! – бросает она, поднимаясь на ноги и глядя на меня сверху.

Я тоже встаю и смотрю на нее. Так хочется подойти ближе, сократить дистанцию, чтобы дать ей понять.

– Но, Стелла… Это не жизнь.

Она поворачивается, надевает маску и бежит к двери.

– Подожди! Да подожди же! – Я делаю несколько шагов, будто хочу догнать, схватить за руку, остановить ее и все-все поправить. – Не уходи! Нам ведь нужно заниматься, разве нет? Я больше слова не скажу, ладно?

Дверь хлопает за ней. Черт. Я все испортил.

Я поворачиваюсь, смотрю на коврик, на котором она только что сидела. Теперь ее нет, осталось только пустое место. И я вдруг понимаю, что занимаюсь тем, что обещал никогда не делать, – желаю чего-то, чего не могу получить.

Хлопаю дверью. Все рисунки Эбби сливаются в одно расплывчатое пятно; боль и чувство вины, которые я так долго подавляла и прятала, снова расцветают внутри, и у меня дрожат коленки.

Опускаюсь бессильно на пол, пытаюсь ухватить пальцами холодный линолеум, а в ушах, как и в то злосчастное утро, звенят мамины крики. Предполагалось, что уик-энд я проведу с сестрой в Аризоне, но в ночь накануне полета мне сделалось хуже, и пришлось остаться. Я снова и снова извинялась перед мамой. Аризона должна была стать подарком ей на день рождения. Наше первое путешествие вдвоем, только она и я. Я извинялась, но Эбби только отмахнулась. Сказала, что вернется через несколько дней, привезет кучу фотографий и я даже не замечу, что не была с ней.

Эбби не вернулась.

Я помню, как зазвонил внизу телефон. Как заплакала мама. Как папа постучал в дверь, вошел в комнату и сказал мне сесть. Что-то случилось.

Я не поверила ему.

Я покачала головой и рассмеялась. Ну конечно, это какой-то розыгрыш в духе Эбби. Только так. Все остальное невозможно. Такого не может быть. Умереть полагалось мне. Первой. Задолго до всех других. Эбби – практически синоним слова «живая».