Стася Андриевская - «Откровения о…». Книга 1. Порочная невинность

– Забудь, она сама там первый раз была.

– Мм… Ну а дальше? Понятно же, что вы не могли попасть туда сами. Тогда, с кем?

А вот об этом я почему-то и не подумала…

– Ну? Говори!

И самое ужасное – пути назад уже нет.

– Это подружкины знакомые, я их вообще первый раз видела! Один, кажется Сергей, а второй… – голос внезапно сел. – Я не помню уже, как второго…

Денис развёл руками.

– Вот что интересно, не знаю, замечала ты или нет: когда начинаешь врать, то за самую маленькую херню, всегда цепляется столько всего, что не разгребёшь потом. И думаешь тогда – всё, больше точно не буду брехать. Бывало у тебя так?

Я кивнула.

– Угу. А потом сидишь, такая, две минуты спустя, и снова брешешь… М?

В его голосе послышалась с трудом сдерживаемая злость. Я сжалась.

– Просто… он пригрозил, что убьёт, если скажу.

– Кто?

– Коля. Рыжий.

– Угу. Вспомнила, значит. Ладно, дальше что? Приехали вы с подружкой, и?

Я молчала, силясь справиться с собой – внутри всё дрожало.

– Ну говори, говори. Что там – банька, наверное, чай, конфетки-бараночки, м? Ты с кем была?

– С подружкой.

Сухо рассмеялся.

– Да нет, я имею в виду – кто тебя трахал? Серый, Рыжий? Оба?

Я задохнулась.

– Нет! Никто! Я… я испугалась, и мне плохо стало, и…

– А вот интересно, ты же целкой была. – С задумчивым сарказмом, размышлял он вслух. – Тогда как – сосала? Или стандарт начинающих блядей – в задницу?

К горлу подступили слёзы.

– Да правда, никто, Денис! Меня вырвало от страха и они подружку вдвоём… А я просто ждала пока они её отпустят!

– От страха? – голос его внезапно сел до яростного хрипа: – Или хуй в глотке застрял? Кому?

Я молчала.

– Кому?!

– …Коле.

– Фф-ф-ф-ф… – выдохнул он сквозь напряжённые губы и сжал кулаки. И вдруг обрушил их на баранку руля.

Лупил методично. Молча. Страшно. А я уткнулась лицом в колени и, закрывая голову руками, ждала, что следующий удар прилетит в меня.

– С-с-сука! – наконец прорычал он, и рванул меня за ворот, заставляя выпрямиться. – Я тебя сразу, ещё на вокзале спросил, что у тебя с ним… ты… Блядь, ты хоть понимаешь, что такое авторитет?! – Снова лупанул по рулю. – Ты, блядь, понимаешь ЧТО. ТАКОЕ. АВТОРИТЕТ?! Чем он зарабатывается, ты знаешь?

– Он ск-казал, что убь-бьёт… Денис, п-правд-да ничего у меня с-с ним н-не б-было…

Он зло рассмеялся:

– То есть, ты реально, не понимаешь, в чём суть, да? Трахнул – не трахнул, считаешь, в этом вся проблема?! Думаешь, это меня сейчас волнует? Думаешь, ты меня волнуешь?!

Растерев лицо ладонями, сцепил пальцы на затылке, потом резко скинул руки вниз и, упершись лопатками в спинку сиденья, сунул в карманы.

– Д-дура безмозглая…

Не глядя, швырнул мне в лицо целый ворох мятых денег.

– Пошла на хер отсюда, шалашовка!

На следующее утро я умудрилась сдать тесты по бухучёту. Без подготовки, исключительно на том, что успела взять на лекциях ещё до нового года. И надо же – на отлично!

Настроение было подозрительно одухотворённое. Словно под кайфом.

Главное – всё время что-то делать. Не останавливаться, не замедляться. Ни в коем случае не думать.

Я улыбалась, болтала о всякой ерунде, на физре активно играла в волейбол. Добровольно впряглась в написание реферата по «Экономическому анализу современного рынка», снизошла, наконец, до факультатива по немецкому.

И всё это время мне казалось, что моё тело: живот, грудь, шея – перетянуты тугими ремнями, мешающими дышать. И если не задумываться об этом, то вроде и нормально, даже как-то мобилизует. А если вспомнить – невыносимо хочется вздохнуть поглубже, но тогда безо всякой подготовки начинают бежать слёзы. А я не собиралась реветь. Хренушки!

Но Машкова следила за мной с цепким вниманием и после занятий не выдержала:

– Кобыркова, аллё, приём-приём! Колись, что стряслось у тебя?

Мы в это время сидели с ней в соседних кабинках туалета, и получилось забавно, конечно. Я с дебильной готовностью рассмеялась, отшутилась, мол, в каком смысле, что стряслось? Всё нормально.

– Ага. То-то ты на побитую собачонку сегодня похожа. Такую, знаешь, жопой виляет, чтобы всем нравиться, а в глазах – «только не пинайте, я хоро-о-ошая!»

…Потом ещё минут двадцать она посылала на хрен девчонок, желающих попи́сать, не пуская их в туалет, и пыталась выманить меня из кабинки. А я наконец-то рыдала.

Пришлось рассказать, но, конечно, не как есть… Начала издалека – что у него семья, что помимо законного – трое внебрачных детей от разных женщин, что для него снять тёлку, как воды напиться, что он слишком уж, мягко говоря, вспыльчив… И, наконец, что ушла от него сама, потому что понимаю – если не дай бог вожжа под хвост попадёт, то может и прибить ненароком.

– Ну? А чего ревёшь тогда? Всё же правильно сделала! – одобрила Ленка. Но, немного помолчав, добавила: – А он точно тебя отпустил? Преследовать не будет?

И я снова разревелась. А потом взяла и рассказала, что та злосчастная база принадлежит на самом деле ему. Ленка офигела, конечно.

– Надеюсь, тебе хватило ума не рассказывать, что мы там бывали?

Я вдруг взорвалась. И, как ни странно, от злости мне стало легче дышать.

– Я по-твоему дура что ли? Думаешь, мне жить надоело? А даже если бы и проболталась, то уж будь уверена – тебя бы я точно не сдала!

– Угу… Как будто кроме тебя некому! Вот козлы, а… Борзо понтовались, конечно. В жизни бы не подумала, что они обычные шестёрки. Ну, если они мне только встретятся…

– Ой, хватит, а? – перебила я её. – Сама не понтуешься сейчас?

И я подумала, вдруг, что как бы Ленка ни хорохорилась, а получается, что она в тот раз, как и я, разменялась на холуев. Забавно… если бы не больно.

***

Поздно вечером в комнату постучали, я раздражённо скинула с головы одеяло:

– Ну?!

Дверь приоткрылась и в неё сунулась морда Барбашиной. Я подскочила.

– Стой там!

Не хватало ещё показывать ей все эти банки с мочой и ободранный угол…

К тому времени я совсем раскисла: слёзы бежали сами по себе, хотелось выть – то ли от пережитого прошлой ночью позора, то ли от тоски… И никого, вообще никого не видеть! Но я всё же утёрла глаза и вышла в коридор. Не отстанет ведь, раз уж припёрлась!

– Ну?

– Люд, поговори, пожалуйста, с Лёшкой.

Сказать, чтобы я офигела – это ни о чём.

– В смысле?

– Он в армию собрался идти.

– Ну и? Погоди, какая армия, а институт? У него же отсрочка?

– Он решил взять академ… Говорит, что с его данными в десантуру хоть сейчас с руками оторвут.

– Ну, допустим. А я причём?

– Отговори его, Люд! – она подняла на меня глаза. – А вдруг его в Чечню заберут? Сейчас всех туда посылают, ты новости смотришь, вообще? – Наташка начинала злиться моей непонятливости. – Тем более, если он и правда, в ВДВ пойдёт! Я у папы спрашивала, он говорит – у спортсменов действительно все шансы… Люд, поговори с ним, пожалуйста!