Leo Vollmond - Гамбит. Пешки ходят первыми

– Ладно, дома поговорим, – Ларссон перестал наседать и решил отложить серьезный разговор для более подходящего момента. – Буду поздно, – он наклонился и поцеловал девушку в макушку, как делал всегда. – Я позвоню, – бросил он на ходу, разворачиваясь к двери.

– Дома? – окликнула она его. – В каком еще «дома», Ларссон? – опешила она.

Эванс решила, что раз ее состояние пришло в относительную норму, то возвращаться к нему в пентхаус не было никакого смысла, а коротать ночи в ее клоповнике в Северном Нордэме мажорику точно не хочется.

– Ой, я и забыл, что ты у нас дикая, мышка, – Ларссон захохотал в голос. – Улицы старого города твоя естественная среда обитания, – молодой человек остановился, чтобы просмеяться прямо посреди приемной, согнувшись пополам.

– Ах, ты, – только и успела сказать она, и в Лиама полетел степлер, который он без труда поймал и сунул в карман.

– Я ушел! – помахал он возмущенной девушке, выбегая за дверь. – Born to be Wi-i-ild! – напевал во весь голос мелкий говнюк, шагая по пустому коридору к лифту.

***

Телефон Эванс в очередной раз задребезжал, привлекая к себе внимание.

– Да выруби ты его, я и так сосредоточиться не могу! – Либерсон была в бешенстве от постоянного вибрирования телефона подруги.

Из Парижа, как говорится «с любовью», ей доставили партию семян редких орхидей, и высадка оных на субстрат предполагала стерильность и осторожность, и, что вполне логично, полнейшее исключение каких-либо отвлекающих факторов, но нет же! Телефон ее подруги, которая после поездки в заброшенную промзону попала к Мире в рабство до скончания времен, вибрировал без остановки на протяжении десяти минут. Сама же Эванс, единожды посмотрев на номер звонившего абонента, по-галльски пожала плечами и усердно игнорировала вызовы, будто бы телефон совсем не звонил, и ее не раздражала мерзкая вибрация.

– Ничего. Батарея скоро сядет, – Эванс виновато улыбнулась, но ее лицо было закрыто маской, и Мира не увидела ничего, кроме огромных серых глаз подруги.

Обе девушки были одеты в стерильные костюмы, самое страшное в которых оказалось чертово одноразовое белье, оказавшееся на поверку весьма удобным, если исключить факт создававшегося впечатления, что под костюмом ты, как говорила мисс Либерсон, без никто.

– Эванс! – Либерсон в который раз повысила на подругу голос, и от ее дыхания сквозь медицинскую маску мелкие семена на предметном столике дрогнули и, благо, что не разлетелись по столу золотой пылью.

– Еще пара минут и ему надоест, – успокоила ее Эванс и попыталась переключить внимание Миры со звонившего телефона на повод, по которому они сегодня здесь.

– Нет, не надоест! – спустя годы Миру так уже не так легко было провести. «Девушка копа – это диагноз», – подумала Эванс и смирилась с нынешним положением вещей.

– Он не успокоится, пока не получит, что хочет! – закричала Мира, голос которой звучал обижено.

– Что ты имеешь в виду? – насторожилась Эванс.

В эмоциональном запале Либерсон мелила все подряд, включая свои умозаключения, которые никогда бы не высказала, будь она хоть на йоту спокойнее. Но фитиль ее терпения, подожженный постоянными звонками, догорел, и взрыва было не миновать.

– Мира, успокойся, ему просто скучно, – Эванс надеялась унять излишне взбудораженную подругу.

– Миа, – с назиданием высказала Либерсон, – я, конечно, тебя люблю, дорогая, но это уже ненормально! – последнее слово девушка буквально прокричала, отъехав на табурете от стола, чтобы напрочь не сдуть семена глубоким дыханием.

– Да что ты такое говоришь? – Эванс поставила на стол банку с агаром и плотнее натянула маску.

– Ты срываешься и бежишь к нему по каждому его зову, а он даже за человека тебя не считает. Ты для него всего лишь забавная домашняя зверушка, с которой богатенький сноб развлекается, пока ему скучно, и спихивает на тебя всю грязную работу, – выпалила Мира, пытаясь донести до подруги всю суть своих претензий.

– Знакомо, не правда ли, мисс Либерсон, – голос Эванс стал тихим, и в нем заскользил знакомый ледяной ветер.

Телефон снова завибрировал, прерывая их перепалку. Мира переводила гневный взгляд медовых глаз с него на подругу.

– Пошла вон из лаборатории! – скомандовала она, не желая продолжать этот бесполезный и болезненный для них обеих разговор.

Эванс прошмыгнула в кабинет с телефоном в руке. «Черт! Да зачем я ему понадобилась в такое время?» – негодовала она, посмотрев на экран, на котором высветились значки пропущенных вызовов.

Непринятый вызов:

«Мистер Ларссон 1»

«Bro 19»

Пока она бездумно смотрела в экран телефона, на нем опять высветилось «Мистер Ларссон». «А ему-то что надо?» – подумала она, от злости с силой скользя по сенсору и принимая вызов.

– Да, сэр, – Эванс не успела закончить, как Адам бросил трубку.

«Что за бред?» – удивилась она, зная, что Адам скорее просверлит ей мозг своим недовольством прямо через ушной канал, чем не станет говорить вовсе. Подобное означало только, что что-то случилось, и он не может говорить, но что такого могло произойти на скучнейшем светском приеме? Эванс на автомате набрала номер босса. Гудки, опять гудки, вызов завершен, никто не ответил. «Лиам!» – с ужасом подумала она, набирая его номер, но и болтливый капризуля отказывался с ней говорить, хотя до этого момента названивал до почти полной разрядки аккумулятора. Эванс набрала еще раз. «Номер недоступен», – сообщил ей в трубку женский голос, лишенный каких-либо эмоций. «Что-то произошло!» – пробежало волной по ее нервам, и девушку бросило в холодный пот. Она схватила с вешалки пальто, не перестав перезванивать Лиаму, номер которого был отключен.

– Собираешься меня кинуть? – угрожающим тоном крикнула Мира из лаборатории.

– Нет времени объяснять, – бросила она дежурную фразу и машинально схватила сумку, выскочив из кабинета корпуса, относившемуся к ботаническому саду Нордэм-сити.

– Ты спятила? Стой! Стооой! Ты хоть понимаешь, как выглядишь! – окликнула ее Мира, но ответом ей стал только хлопок закрывающейся двери. – Вот и беги теперь по улице как псих, сбежавший из дурки, – злобно прорычала Либерсон.

Мира была полностью уверенна в Эванс, которая точно побежит, когда ее дружок опять кричит: «Волки! Волки!». И побежит не в фигуральном смысле. Она не поедет, не пойдет, не полетит на чертовом вертолете до нордэмской галереи искусств, находившейся в каких-то восьми кварталах! «Совсем дикая», – подумала Мира и стянула перчатки с трясущихся от злости рук, бросив их на стол. Видимо, сегодня орхидеям не суждено было найти свое место в банке с остывшим агаром.

Либерсон была права. Эванс действительно бежала по улице, окуная в холодные лужи больничные кеды и едва успевая обегать прохожих. Она бежала, не разбирая дороги и не видя удивленных взглядов людей, идущих ей на встречу. Некоторые думали, что это медсестра, спешившая на помощь больному, и уступали ей дорогу, менее вдумчивая публика свистела девушке в след и зазывала весело провести время вместе с ними, но Эванс не слышала и не замечала ничего вокруг.